Подвижник «Лотосовой сутры» (Нитирэн и его теократическая доктрина)

[89]

Школа Нитирэн, названная так по имени своего основателя, представляла одно из трех (наряду с амидаизмом и дзеном) течений буддизма нового типа (возникших [90] в период, который получил название «камакурский»), сложившееся в XIII в. и идеологически связанное с военным сословием — самураями.

Деятельность Нитирэна разворачивалась на фоне давно начавшегося экономического и социально-политического кризиса. В результате тридцати лет междоусобных войн сторонники императора потерпели поражение и к власти пришли представители клана Минамото. В 1192 г. Ёритомо Минамото объявил себя военным правителем — сёгуном.

Вследствие указанных причин буддийские школы, возникшие в нарский и хэйанский периоды и кровными узами связанные с аристократией, стали центрами потенциальной оппозиции сёгунату. Хотя культовые сооружения «старых» школ продолжали функционировать, а гора Хиэй, место расположения главных монастырей Тэндай, оставалась центром японского буддизма, бакуфу не стеснялось расправляться с монахами, рьяно пропагандировавшими реставрацию императорской власти. Новые буддийские школы, ни политически, ни экономически не связанные с императорским двором и придворной аристократией, как раз и заполнили образовавшуюся «религиозную нишу».

Но главной причиной возникновения новых буддийских школ являлся глубокий духовный кризис, поразивший японское общество в конце периода Хэйан. Так, например, знаком духовного вырождения, деградации государственной буддийской церкви, каковой являлось объединение Тэндай, являлось резкое повышение функциональной роли обрядности, причём такое положение обосновывалось доктринально.

Создавшаяся ситуация подготовила почву для распространения в японском обществе эсхатологических настроений. Буддийское учение о неминуемом наступлении т.н. «века конца Дхармы», о котором уже говорили лидеры новых буддийских школ, прекрасно объясняло причины возникновения кризисной обстановки в стране.

Новые школы пропагандировали свои учения в качестве единственного средства преодоления кризиса в «век конца Дхармы» как панацею от всех бед. Это и объясняет во многом веру Нитирэна в своё предназначение спасителя Японии от несчастий, а также и притязания его последователей на аналогичную роль.

Нитирэн (1222 — 1282) явился, пожалуй, самой харизматической личностью в истории буддизма. Его жизнь была бурной и динамичной, как и время, в которое он жил. Будучи ярчайшим представителем «нового» буддизма (периода Камакура), Нитирэн, в то же время, находился в решительной и последовательной оппозиции к военному правительству — бакуфу. И в высшей степени нетерпимо относился к амидаизму и дзену, не говоря уже о старых школах.

Нитирэн родился в 1222 г. в маленькой деревушке Коминато в уезде Тодзё провинции Ава на восточном побережье Японии. Много позднее Нитирэн подчеркнул уникальность места своего рождения: «Говорят, что эта провинция (т. е. Ава) была первой обителью великой богини Аматэрасу… Нитирэн родился в той же провинции, и это самая большая (для него) удача». Напоминание о единых корнях с Аматэрасу, воплощением которой являлось солнце («Аматэрасу» — «Освещающая небо»), закрепилось в монашеском имени: «Нити-рэн» — «Солнце-Лотос».

Подобный ход может являться стремлением Нитирэна к некоему синто-буддийскому «синкретизму», желанием заручиться «поддержкой» одновременно буддийского пантеона и расположить к себе также «истинных богов Японии» [91] (дальнейшее исследование покажет правомерность этих предположений). Нельзя не признать это удачным решением, т. к. вновь обнаруживает себя исключительная «универсальность» личности Нитирэна, которая ни могла не импонировать широким слоям населения: как приверженцам буддизма, так и последователям традиционных верований.

На монашескую стезю Нитирэн вступил в двенадцатилетнем возрасте, придя с родительского благословения в местный храм Киёсуми-дэра, принадлежащий школе Тэндай. В 1239 г. молодой монах отправляется в Камакура, где проводит четыре года, обучаясь в местных храмах. Затем переезжает на гору Хиэй для более основательного изучения буддийских доктрин и получения монашеского «диплома». Период его учебы в центре тэндайского буддизма и поездок по храмам других школ окончился в начале 1253 г.

Основным итогом пятнадцатилетних странствий Нитирэна по различным буддийским монастырям стала закладка фундамента его мировоззрения. Изучение тяньтайской догматики, общение с монахами, знавшими историю объединения Тэндай и часто вспоминавшими о расцвете школы, чтение сочинений Сайтё — все это побуждало Нитирэна задумываться о реставрации былого величия школы. Однако эзотеризация тэндайского учения, борьба между фракциями, традиционная ориентация на аристократию убедили Нитирэна в невозможности возрождения школы в новых условиях.

После неудачного опыта первой проповеди в родном Киёсуми-дэра, изгнанный из монастыря Нитирэн отправился в Камакура. Выбор столицы сёгуната в качестве арены своей деятельности был сделан им отнюдь не случайно. Претензии предохранить государство от окончательного упадка в «век конца Дхармы» и добиться его процветания, т. е. реализовать замыслы о реставрации идей Сайтё могли найти отклик только в Камакура, но никак не в Киото — императорской столице. Нитирэн заявил о себе как о «подвижнике Лотосовой Сутры», продолжая дела Сайтё, что нашло отражение в названии школы, данной ей основателем: «школа Цветка Дхармы» (яп. Хоккэ-сю) («школой Нитирэн» она стала именоваться с 60-х гг. XIX в.).

Основным методом привлечения новых адептов Нитирэном был метод сякубуку. Сяку (досл. «ломать», «сгибать») означает ломать (активный акт) заблуждения тех, кого одолевает неведение (санскр. Авидья). Буку (досл. «подчинять», «повергать на землю») означает «громить плохих людей и плохие учения». Сякубуку противопоставляется методу «сёдзю», более буддийскому, который подразумевает спасение посредством сострадания.

В отличие от других буддийских лидеров, Нитирэн делал акцент на сякубуку, использование которого в буддизме являлось оправданием резкой критики других учений и абсолютизации собственных взглядов. Агрессивность и нетерпимость Нитирэна нашла свое выражение именно в сякубуку. Сам он призывал к решительному пресечению деятельности почти всех современных ему школ, вплоть до физического уничтожения духовенства, и искоренению их учений (прежде всего амидаизма), следование которым стало якобы причиной несчастий, обрушившихся на Японию.

До 1260 г. деятельность Нитирэна заключалась в распространении нового учения, формировании и консолидации движения. Первый шаг в реальную политику был сделан им в 1260 г., когда Нитирэн заявил о себе как «государственник» и как [92] претендент на роль духовного наставника бакуфу, призванный спасти Японию в «век конца Дхармы».

Весной 1260 г. Нитирэн написал свой знаменитый трактат «Рассуждение об установлении справедливости и спокойствия в стране» (яп. Риссё анкоку рон), в котором заявил о необходимости запрещения деятельности амидаистских школ.

Поначалу правительство отнеслось к увещеваниям Нитирэна весьма индифферентно, однако, после активизации нитирэнистами пропаганды взглядов учителя, по отношению к Нитирэну начали применяться репрессивные меры, дважды он был сослан: на остров Идзу и на остров Садо.

Последние годы жизни Нитирэн проводит на горе Минобу, неподалеку от горы Фудзи, где завершает разработку и систематизацию положений своего учения. Умер Нитирэн по дороге к горячим источникам. Тело его было кремировано, а прах захоронен на горе Минобу.

В нитирэновском учении значительно повысилась функциональная роль «Лотосовой Сутры». Чжии и его последователи в Китае и Японии опирались прежде всего на «вступительные» проповеди, никак особо не выделяя хоммон. Своеобразие Нитирэна проявилось в переносе акцентов на «основные» проповеди 1, т.е. в повышенном внимании и рассуждениях о «вечной жизни» Будды и о «бодхисаттвах, появившихся из-под земли», которым, по словам Шакьямуни, предопределено защищать и распространять «Лотосовую Сутру».

В «Трактате об исконно-почитаемом как [средстве] постижения сути [бытия]» Нитирэн выделяет пять ступеней приближения Будды в его проповеди к «открытию» и фиксации сокровенной истины учения, выражением которой служат знаки мё-хо-рэн-гэ-кё, т. е. записанное иероглифами название «Лотосовой Сутры», о сакральном смысле которого говорил еще Чжии. Эти пять знаков Нитирэн и называет «основными проповедями “века конца Дхармы”»: «Когда мы обретаем и храним эти пять знаков, то нам сами собой даруются достоинства предопределения и результата». Он подчеркивает, что сокровенную суть своего учения, заключенную в пяти знаках, Будда передаст людям через «бодхисаттв, появившихся из-под земли». При этом Нитирэн как бы дискредитирует бодхисаттв, традиционно почитаемых в махаянских школах, намекая на их ограниченные способности.

В «Трактате о лечении болезней» (яп. Дзибё сё) Нитирэн указывает, что есть два подхода к тяньтайскому учению: как к «принципу» (т. е. философскому учению) и как к «делу» (т. е. как к методу и образу действия).

«Дело» — спасение страны и ее населения от бедствий «века конца Дхармы» посредством распространения веры в спасительную силу «Лотосовой Сутры». Время перехода от «принципа» к «делу» определяется, по Нитирэну, «пятью знаниями» (яп. готи), в которых, по мнению автора данной работы, нашла отражение идея «искусности в средствах»:

1. «Учение» (яп. кё). Знание всех видов буддийских учений и, что самое главное, понимание невозможности спасения посредством одной только Малой Колесницы;
   [93]
   
2. «Способности» (яп. ки). «Проповедникам Дхармы» необходимо знать способности слушателей к пониманию их слов и с учетом этого строить свои проповеди. («Искусность в средствах» применительно к людям);
   
3. «Время» (яп. дзи). Знание «века», в котором пребывает в данный момент человеческий мир. («Искусность…» относительно времени);
   
4. «Страна» (яп. коку). «Проповедники Дхармы» должны знать особенности страны, в которой они распространяют Учение, и, в зависимости от этого, выбирать подходящие методы обращения в буддийскую веру (либо сёдзю, либо сякубуку). («Искусность…» применительно к странам);
   
5. «Порядок» (яп. дзё). Знание того, какой вид буддийского учения уже распространен в данном регионе, какие идеологии преобладают. («Искусность…» касательно идеологий).
   

Человек, обретший «пять знаний», непременно станет «Учителем страны Японии». Естественно, на вопрос, кто же может быть в «этот век» «Учителем страны», Нитирэн отвечает, что, без сомнения, это он сам: «[Я] сказал: “Нитирэн — столп Японии. Потерять меня означает обрушить опору Японии”».

Объявив себя спасителем Японии и носителем высшего знания, единственным человеком, проникшим в суть откровений Шакьямуни, запечатленных в «Лотосовой Сутре», Нитирэн предложил конструктивную, с его точки зрения, программу достижения всеобщей гармонии, базирующуюся на «основных» проповедях. Для этой цели, утверждал Нитирэн, необходимо следовать «Трем тайным законам» (яп. сан дайхихо). Впервые Нитирэн упомянул об этих «законах» в 1274 г. в «Трактате о главном в Цветке Дхармы» (яп. Хоккэ сюё сё).

Первая «великая тайна» — хондзон, досл. «истинно-почитаемое». Как правило, «истинно-почитаемое» представляло собой статую или изображение будды (бодхисаттвы, божества), устанавливаемое в сакральном месте и являвшееся объектом поклонения, на который направлены культовые действа.

В «Трактате об истинно-почитаемом как [средстве] постижения сути [бытия]» Нитирэн пишет следующее: «Облик «истинно-почитаемого» [таков]: над миром «саха» слева и справа от Сутры о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы, которая в центре, [располагаются] Будда Шакьямуни и Будда Многочисленные Сокровища».

Т. о., складывается мнение, что Истину, заключенную в тексте «Лотосовой Сутры», Нитирэн ставит на первое место, тем самым отстранив на периферию непосредственных «живых» носителей (Носителя) той же Истины. Подобный ход будет использован последователями Нитирэна для провозглашения преимущества своего Учителя перед самим Шакьямуни.

Поэтому воплощением хондзона являются названные выше пять сакральных знаков, мё-хо-рэн-гэ-кё. «Истинно-почитаемое» материализовалось в мандале (или гохондзоне, как ее часто называл Нитирэн). В известном смысле гохондзон несет в себе функцию, аналогичную православной иконе. Во всяком случае, нитирэновское понимание роли гохондзона сходно с трактовкой символа (в том числе и в приложении к иконе) Псевдо-Дионисием Ареопагитом.

Второй «тайный закон» — кайдан — место почитания гохондзона. «Кайдан» (досл. «помост-площадка, на котором принимают заповеди») является непременным атрибутом буддийского храма на Дальнем Востоке. В Китае и Японии так называли помещение или площадку, где послушники проходили церемонию «принятия заповедей».
[94]

Нитирэн существенно изменил функциональную роль кайдана: он стал «местом посвящения» не только для послушников, но и для мирян — всех без исключения жителей Японии, поскольку каждый человек в равной мере может и должен приобщиться к Истинной Дхарме. Это место всеобщего единения. Учитель передает всем пришедшим сюда истинное значение пяти знаков мё — хо — рэн — гэ — кё. Человек, побывавший на кайдане, переживает духовную революцию, и такая метаморфоза должна произойти со всеми гражданами страны, что гарантирует гармонию в обществе и, следовательно, процветание государства.

И, наконец, третий «тайный закон» — даймоку (досл. «название», «заглавие») — фраза «Наму мёхо рэнгэ кё!» — «Слава Сутре о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы!», имеющая молитвенное значение. Посредством даймоку человек открывает в себе и реализует «мир» будды.

Доктрина о даймоку была, пожалуй, вторым после идеи о собственном мессианстве любимым детищем Нитирэна. Уже в «Трактате о даймоку Сутры о Цветке Дхармы» (яп. Хоккэ кё даймоку сё), написанном в 1264 г., Нитирэн весьма категорично заявил о том, что, не зная смысла «Лотосовой Сутры» и ограничиваясь только пятью знаками и семью знаками на — му — мё — хо — рэн — гэ — кё и произнося их нараспев, можно добиться того, чтобы «не втягиваться ни в легкие, ни в тяжелые плохие [деяния], не впасть в четыре плохих состояния и достичь ступени невозвращения».

Последователи Нитирэна развили учение о «трех тайных законах» главным образом за счет привязки каждой «тайны» к тем или иным положениям буддийской догматики. Наиболее распространенным является соотнесение «трех тайных законов» с т. н. «тремя науками» (яп. сангаку). Поклонение гохондзону соответствует дхьяне, т. е. глубокому сосредоточению, медитации объектом которого он и является. Пребывание на кайдане сопоставляется с принятием заповедей и следованием им, а даймоку — с праджня-парамитой. Т. е. произнесение даймоку является обретением и следованием праджня-парамите — «высшей мудрости».

Нитирэновское учение о теократическом государстве отталкивалось от соответствующей доктрины Сайте. Государственной идеологией должен стать культ «Лотосовой Сутры» в истолковании Нитирэна. Для внедрения этой идеологии в общество используются гохондзон и кайдан, а правительство обязано помогать должному функционированию церковной организации. Населению Японии дается «инструмент» веры — молитва «Наму мёхо рэнгэ кё!»

Центром теократической системы должна стать школа Нитирэн во главе с её основателем. У Сайтё «бодхисаттва-монах» обезличен: это член объединения Тэндай. Нитирэн же подчеркивал, что он сам — «столп Японии». Школа во главе с Нитирэном должна хранить Истинную Дхарму и руководить всеми идеологическими (и политическими) институтами в государстве. Т. о., светская власть в стране подчиняется духовной, и верховным органом управления государством оказывается школа Нитирэн.

В отличие от Сайтё, Нитирэн делал акцент на карающей функции монахов своей школы и ее мирских последователей. В «Рассуждении об установлении справедливости и спокойствия в стране» обсуждается вопрос о допустимости уничтожения приверженцев других буддийских учений (в первую очередь, амидаистов), и Нитирэн, апеллируя к сутрам, приходит к выводу, что защита с оружием в руках Истинной Дхармы, как и самой Японии, от несчастий отнюдь не противоречит основным принципам буддийской религии. Нитирэн предлагал для спасения [95] Японии только жестокие репрессивные меры против ведущих буддийских школ своего времени. Однако, являясь ортодоксальным продолжателем тяньтайской/тэндайской традиции и крупным религиозным мыслителем, основатель нового буддийского движения камакурского периода безоговорочно принял и широко использовал доктрину о «взаимопроникающих друг в друга мирах». Это позволило сделать ему вполне резонный вывод: все без исключения японцы (шире — все люди, как и вся природа) обладают «природой» будды и могут обрести счастье в «этой» жизни. Так Нитирэн писал: «Знайте, что эти четверо бодхисаттв (имеются ввиду бодхисаттвы, в том числе и бодхисаттва Высшие Деяния, возглавлявшие «бодхисаттв, появившихся из-под земли») во время проведения сякубуку стали мудрыми царями и побивают глупых царей, а во время проведения сёдзю становятся монахами, распространяют и хранят Истинную Дхарму». Т.о., Нитирэн признавал сёдзю более совершенным методом в сравнении с сякубуку, но в сложившейся ситуации репрессивный метод виделся ему единственно правильным. Сякубуку — «искусность в средствах» Нитирэна, принимавшего во внимание особенности идеологических течений современной ему Японии.

Государство, отвечающее нормам своей теократической доктрины, Нитирэн назвал «государством, в котором установлены справедливость и спокойствие». Эти определения предполагали также «успокоенную» и «защищенную» природу. Т. е. сингармоничность общества и среды обитания является само собой разумеющимся условием (и результатом) функционирования теократического государства.

Итак, пафос деятельности Нитирэна как буддийского мыслителя и как патриарха новой школы заключался в создании универсальной сотериологической доктрины: «три великих тайных закона», по мысли Нитирэна, являются средством спасения и отдельного человека, и государства. Правда, в силу исторических обстоятельств Нитирэну не удалось даже частично осуществить свои замыслы. Не довелось этого сделать и его последователям. Тем не менее, доктрины Нитирэна и его деятельность оставили след в истории японского буддизма.

Нитирэн резко усилил функциональное значение веры, и основополагающими компонентами его учения стали непременные атрибуты многих религий — молитва (даймоку) и икона (гохондзон). Другими словами, школа Нитирэн относится к тому направлению буддизма, которое провозглашает веру единственным путем достижения нирваны.

Усиление функционального значения веры сближает нитирэнизм с амидаизмом, хотя сам Нитирэн никогда не признал бы какого-либо сходства между ними. Тем не менее и там, и здесь делался упор на веру и спасительную силу (в первом случае — Лотосовой Сутры, во втором — Будды Амиды). Кроме того, можно провести параллель между даймоку «Наму Мёхо рэнгэ кё!» и сакральной фразой «Наму Амида буцу!» В свою очередь, нитирэновский гохондзон функционально тождественнен сингоновской мандале.

Помимо всего прочего, в «Трактате об истинно-почитаемом [как средстве] постижения сути [бытия]» Нитирэн пишет:

Помимо этого, даосы из Ханьской Земли еще до [прихода в нее учения] Будды, [приверженцы] «внешнего пути» из Юечжи, конфуцианства, четырех вед и других [учений] обрели правильное видение [сути бытия]… Если прибегнуть к сравнению, то это будет подобно тому, как «просветлившийся [через постижение] причин», [смотря на] летящий [по ветру] цветок и падающий лист, обретает Путь вне Учения.

Здесь Нитирэн утверждает наличие Истины, «всепроникающего семени будды», в других учениях, а последняя фраза вполне достойна чаньского патриарха.

Изменение общей направленности учения Нитирэна по сравнению с тэндайским было обусловлено задачей превращения нитирэнизма в общегосударственную, т. е. массовую, религию. Если Сайтё и его школа ориентировались исключительно на аристократов-«государственников», то Нитирэн пытался опереться на неизмеримо более широкие слои японского общества своего времени. Однако уровень их образованности был очень низким и совершенно несопоставимым с образованностью хэйанской аристократии. Так что выдвижение на первый план «веры» являлось закономерным результатом становления Нитирэна как буддийского мыслителя.

После смерти основателя движение не смогло сохранить свою монолитность, раскололось и со временем потеряло свою силу.