Христианская этика: Pro et contra

• Пять возражений против христианской этики
• Ответ на пять возражений против христианской этики

Пять возражений против христианской этики

I. Библия не дает ответы на многие важные этические вопросы современности. Невозможно было в I веке представить те проблемы, с которыми сталкивается человечество сейчас: угроза ядерной войны, генная инженерия, искусственное продление жизни, ядовитые выбросы в атмосферу и т.п. Кроме того, в Библии утверждаются и такие положения, которые большинство нынешних христиан склонны считать неприемлемыми. Возьмем, к примеру, новозаветные представления о роли женщины. В современной пресвитерианской церкви в целом признается, что церковное руководство в такой же степени доступно для женщин, как и для мужчин. Однако в I Послании к Коринфянам говорится: «Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении» (14,34-35); «Ибо не муж от жены, но жена от мужа; И не муж создан для жены, но жена для мужа» (11, 8-9).
[91]

Несколько лет назад я присутствовал на одном собрании пресвитериан, во время которого были произнесены некоторые из этих положений Нового Завета. Тут же две трети присутствовавших женщин поднялись и покинули помещение. Конечно, насколько я могу представить, женщины, покинувшие собрание, признают пресвитерианское учение о Библии. Но, вероятно, не в этой части.

II. Один из величайших мыслителей ХХ века, Бертран Рассел, оказал сильное влияние на развитие философии и математики. Он не отстранялся и от общественных проблем. Во время обеих мировых войн он выступал как пацифист, и даже тогда, когда ему было за семьдесят, он был арестован лондонской полицией за выступления против ядерной войны. На протяжении всей своей жизни он, также горячо, как Эпикур, живший за две тысячи лет до него, верил, что религиозная вера озлобляет людей и лишает их блага. Он говорил, что в религии воплощены три человеческих побуждения: страх, сомнение и ненависть. К несчастью, религия — это принуждение, позволяющее людям безудержно удовлетворять эти свои страсти, вместо того, чтобы хотя бы в некоторой степени контролировать их. Рассел считал, что религия препятствует получению разумного образования, препятствует устранению важнейших причин войн, насаждает этику неистовых учений о грехе и наказании. Возможно, что человечество находится на пороге «золотого века», но, если так, то необходимо сначала убить дракона, охраняющего вход, и этот дракон — религия.

Эти слова были впервые высказаны Расселом в Лондоне в 1927 году на заседании Британского секулярного общества. Спустя пять лет, в журнале «Humanist» был напечатан похожий текст, содержавший, однако, более глубокую критику той роли, которое сыграло христианство в истории человечества. В статье полностью отрицались пуританизм и аскетизм христианской морали и поддреживался этический принцип наслаждения как высшего блага.

М. Мюррей О'Хэар (глава Союза американских атеистов, издатель журнала «American Atheist», известна своей публичной деятельностью в защиту прав неверующих) откровенно заявляла, что христианство — наименее толерантная из всех религий. О цене этой нетерпимости, и как следствие ее — большой жестокости, трудно умолчать. Что мы можем сейчас поделать с жестокой свирепостью крестовых походов, во время которых десятки тысяч задиристых рыцарей сеяли террор и разрушение на святой земле во имя возвра- [92]
щения ее Христу, князю мира?! Не так трудно представить другие кошмарные факты истории христианской церкви. Каждый День благодарения мы отмечаем память пилигримов, которые бежали от религиозного угнетения из Англии, чтобы найти религиозную свободу в Новом Свете. Однако, в то время, как пилигримы и их последователи жаждали религиозной свободы для себя, они не были склонны предоставлять ее другим. В 1657 году в штате Массачусетс был принят закон о том, что «любому квакеру, провинившемуся трижды, (это значило, что после двух предупреждений он упорствует в следовании своей религии) следует проткнуть язык горячим железом». Двумя годами позже новое предписание, наложившее огромные штрафы на квакеров, указывало, что неплательщиков следует продавать в рабство. В том же 1659 году два квакера были повешены в Бостоне за то, что отказались отречься от своей веры.

III. Третье возражение не ново, оно относится еще к началу христианской веры: существует разнообразие религиозных альтернатив, множество религиозных этических учений. Христианство не имеет монополии, так как существует много других возможностей. Еще совсем недавно, в конце второй мировой войны, Западная Европа и Америка считали себя христианским миром. Это естественно для тех, кто живет там и считает христианство единственно истинной религией (Деяния 4:11). Все изменилось. Взаимодействие религий в ООН, международный характер бизнеса и финансов, большой размах миграции людей из нехристианских стран, не отказавшихся от своих религий, представляет новый и острый вызов христианству.

Итак, возражение против христианской этики следующее: Если есть другие, многие другие, религиозные этические учения, которые касаются тех же проблем и в том же духе их рассматривают, что и христианская этика, то, что же в ней специфического? Может быть это, просто, западный вариант мировой религиозной этики, уникальной для западного мира только потому, что люди, живущие в нем, не знают другого пути?

IV. Следующее возражение похоже на предыдущее, но уязвляет глубже. Существуют этические учения, не только основанные на отличных от христианства религиозных традициях, но и такие, которые не имеют религиозного основания вообще. Однако неправильно было бы считать, что быть моральным, значит быть верующим или христианином. Хотя именно так думают многие христиа- [93]
не. Даже сегодня, существует обывательское отождествление религиозного с моральным, а безбожного с аморальным. Поэтому некоторые политики, пытающиеся приватизировать религиозный патриотизм, например, связывают коммунизм со злом, так как он отрицает Бога. Этот аргумент сильный, но неправильный. Имеется много примеров этических систем, которые не зависят от религии. После того, как сэр Лесли Стивен (британский мыслитель и общественный деятель конца XIX- начала ХХ века) перестал верить в Бога, он написал, что он ни во что не верит, но, тем не менее, не утратил веры в мораль. Он писал, что хочет жить и умереть как джентльмен, если это возможно. Он бы мог быть менее щепетильным. Безусловно, возможно жить моральной жизнью без помощи религии.

Эпикур и Аристотель — примеры из дохристианской эры. Джон Стюарт Милль, — известный пример из Нового времени. В своей «Автобиографии» Милль писал, что с самого детства он рос без какой-либо религиозной веры. Его отец, воспитанный в вере шотландского пресвитерианства, пришел, благодаря своим собственным занятиям и размышлениям, не только к отрицанию веры в откровение, но оснований того, что обычно называется естественной религией. Себя Милль считал одним из тех немногих людей своей страны, которые не отказались от религиозной веры, а никогда ее не имели.

Этика Милля не антирелигиозна, он, просто, считал, что религия не имеет значения для этики. Среди неверующих немало людей, имеющих похожие мнения. Эпикурейцы считали, что вера в Бога — помеха моральному поведению, и называли Эпикура, основателя своей школы, героем, отбросившим суеверие. Сартр рассуждал о том, что раз Бог умер, то мужчины и женщины остались одни со своим отчуждением и отчаянием, так как нет Бога, к которому можно обратиться за помощью. Хотя моральной жизнью вне религии жить значительно труднее, но это возможно, и это вызов христианской этике, который прямо противоречит христианской точке зрения о том, что моральная жизнь невозможна без христианской веры.

V. Последнее возражение выглядит так: Каждое общество имеет свой набор ценностей. То, что хорошо в одном месте — плохо в другом. То, что правильно здесь, ошибочно — там. Все относительно. Нет ничего плохого или хорошего самого по себе, мы их делаем такими. Цитируя греческого философа Протагора, «человек есть мера всех вещей», мы можем добавить, что разные люди имеют [94]
разные меры. Распространенный пример: эскимосы убивают своих старых родителей. Существуют и другие примеры: умерщвление близнецов в Западной Африке, сожжение вдов в Индии. Смысл в том, что, если мы оглянемся вокруг, то обнаружим, что христианское учение о едином законе не приемлемо для всех. Нет универсальной этики, христианской или какой-либо еще.

Ответ на пять возражений против христианской этики

Ответ на эту критику заключается не столько в опровержении, сколько в размышлении, в возможности, которая часто не принимается в рассчет. Христиане обычно хотят победить, когда имеют дело с критикой своей веры. Но это ошибочный путь. Можно сделать значительно больше, чем, просто, отвергнуть эти возражения. Примем эти пять вызовов, рассмотрим их, но — в обратном порядке, начиная с пятого, указывающего на относительность этики и заканчивая обсуждением этического несовершенства Библии.

V. Первый шаг в рассуждении и ответе на релятивистскую критику — указание на четкое, часто незамечаемое, различие между этическим и культурным релятивизмом. Культурный релятивизм широко распространен и иногда, когда люди заявляют, что все моральные ценности относительны, они имеют ввиду культурный релятивизм, а — не этический. Например, почти все общества ценят скромность и требуют, чтобы определенные части тела в определенное время были закрыты. Но то, что понимается под скромной или нескромной одеждой, относительно. В большинстве американских университетов юбка до колен будет считаться знаком скромности, в то время как во многих исламских общинах подобная одежда будет запрещена как нескромная.

Точно также, трудно представить общество, в котором не уважают умерших и не имеют каких-то определенных правил, связанных с погребением и прощанием с покойником. Существует, однако, множество способов выражения горя, от громкого плача и крайних форм поведения до сдержанной скорби. То, что считается нормальным и уважаемым в одном обществе, может выглядеть непочтительным и неучтивым в другом, но эти различия носят культурный, а не этический характер, так как в каждом обществе существуют этические обязательства уважения умерших.

Скромность и уважение к умершему — этические ценности, которые практикуются различным культурным образом. Если человек, [95]
который считает, что все этические учения относительны, имеет ввиду различные культурные способы выражения этических ценностей, тогда он — культурный релятивист. Но если он утверждает, что этическая ценность «скромность» относительна сам по себе, или «уважение к покойнику» относительно, то он — этический релятивист, который готов утверждать, что нет универсальных ценностей, что у каждого общества абсолютно разные ценности. Задача этического универсализма показать, что хотя обычаи двух и более обществ могут противоречить, эти противоречия носят культурный, а не этический характер.

III-IV. Следующие два возражения могут быть рассмотрены вместе: заявление о неуникальности христианской этике и заявление об отсутствии необходимости в ней. Первое основано на неопровержимом факте, что помимо христианской этики существует много других религиозных этических учений. Другое — на утверждении, что нет прямой связи между моралью и религией.

Можно представить, что мир управляется этическими принципами, в котороых религия не играет роли. «Этика» Аристотеля, написанная более трех столетий до Рождества Христова, — нерелигиозная этика, но даже сейчас она может быть основанием для жизни, и также как не все положения этики Аристотеля были приняты в девятнадцатом веке, не все этические положения Нового Завета восприняты сейчас. Признание этого положения резонным дает сильный аргумент таким, как Кай Нильсен (современный американский философ, представитель т.н. атеистической философии религии), который писал, что мы не нуждаемся в Боге или другом религиозном концепте для подкрепления наших моральных убеждений.

Это мнение резко отличается от позиции христианина, выраженной, например, Рейнгольдом Нибуром, утверждавшим, что долг, означающий моральную жизнь, осознается только благодаря наличию некой высшей указующей воли. Моральные ценности зависят от веры, невозможно жить моральной жизнью без морального основания. Факт, что большинство неверующих, действительно, живет моральной жизнью, означает, что христианская вера несущественна, но, что неверующие получили свое понимание божественных моральных предписаний иным путем.

Смысл утверждения Нибура в том, что, где бы ни проявлялось добро — в дружбе безбожников-эпикурейцев, в покорности и покое [96]
буддистов, в деятельности доктора-скептика (как в «Чуме» Альбера Камю), оно неотделимо и зависимо от любви Бога и является его выражением.

II. Следующий тезис против христианской этики заключается в том, что в новозаветных текстах содержится много противоречащего современному христианскому пониманию. Мы цитировали фрагменты, касающиеся отношения к женщине, непохожего на такое, какое большинство людей христианского мира считает достойным для христианина. Другие пассажи из Нового Завета демонстрируют совершенно противоположное отношение. Возьмем, к примеру, историю Анании и Сапфиры, в которой оба в равной степени оказались ответственны в попытке обмануть апостолов (Деяния 5:1-12). Или, другую: когда Петр освободился из темницы, он пошел к дому Марии, матери Марка (Деяния 12:12). Она, вероятно, имела этот дом в своей собственности или отвечала за него. Или: Лидия из Фиатира в Филиппах стала во главе новой христианской общины (Деяния 16:14-15).Кроме того, Лидия была деловой женщиной, торговавшей багряницей, дорогой тканью, которую женщинам носить не полагалось. И хотя не предполагалось, что женщина может быть руководителем, что ее могут слушать в церкви, что она может носить дорогую одежду, а предполагалось, что она будет пассивной и покорной, тексты указывают что, так было не всегда. Это, конечно, не может удовлетворить критиков новозаветного мужского шовинизма, но, по крайней мере, подчеркивает то, что ситуация не была такой простой и односторонней. Рассматривая сложные пассажи в контексте Нового Завета в целом, мы сможем в конце концов прийти к лучшему их пониманию.

I. И последнее обвинение в том, что христианская этика была неэффективной, или, если более сильно, — деструктивной, даже антихристианской. Мы видели немало отрицательных примеров в истории христианской церкви. Но это обоюдоострый меч. Если мы хотим подобрать какие-то исторические факты, то мы можем делать это сообразно своим вкусам. И в равной степени возможно, и в равной степени антиисторично «доказывать», что христианская этика была невероятно успешной. Например, в Англии определенное число колледжей первоначально были основано как больницы, например Колледж св. Иоанна в Кэмбридже, содержавшиеся церковью. Фактически, на протяжении веков в Европе больницы содержались только церковью.
[97]

То, что необходимо, — это и не вид критики, предложенный Расселом, но и не некритическое подтверждение непреложности христианской этики в книгах о героях-христианах, которые были популярны в предшествующие столетия. Один из ответов оппонентам, говорящим о неэффективности христианской этики, — в признании роли христианских миссий, скажем в Африке. Другой — в тщательном выяснении существа критики. Немногие, будь то христиане или нет, будут отрицать, что преследования, пытки, тюремное заключение и казни людей, которые с точки зрения церковных властей неправильно верят в Бога, — пародия на христианское учение и заслуживают такого же осуждения, как любые другие подобные ужасы. Но это было то, что было — страшная пародия. Злодейства, совершенные во имя Христа, людьми, называвшими себя христианами, не доказывают злодейства или неэффективности христианской веры.

Необходимо различать, что говорит доктрина, о том, что надо делать, и что люди делают во имя доктрины.