Семь сокровищ Вселенского правителя в традиции тайской Тхеравады

[52]

Концепция благого правителя мира (чакравартин) была весьма актуальна для буддийской традиции, т. к. осмыслялась как инструмент религиозно-идеологического освещения процесса строительства полиэтнической империи 1.

Сущность Чакравартина — управление миром. Регалиями его абсолютной власти в традиции выступают т. н. «Семь сокровищ». Прежде всего, это чакра — символ верховного владычества и, одновременно, сакральное оружие (чакраратана). Сокровище-слон и сокровище-конь символизируют вечную мощь властелина. Сокровище-жена, олицетворяющая гармонию чувственной красоты и добродетели. Сокровище-казначей, обеспечивающий благосостояние вселенского правителя. Наконец, сокровище-министр (военачальник), ведающий делами государства. В частности, в тайской традиции тхеравады сокровищем-министром (военачальником) является старший сын чакравартина.

В Трай Пхум Пхра Руан (Три мира короля Руана) свидетелями появления чакры выступают все подданные правителя-претендента, что говорит [53] о Ли Тхаи, как о государе, проповедующем открытость повелителя по отношению к простому населению страны. Изумительный вид драгоценного колеса вызывает у людей восторг, они с чувством глубокого почтения встречают появление чакры.

Но дальше, с наступлением сумерек и восходом луны, люди, живущие в городе благого властителя, принимают чакру за двойник ночного светила и говорят о том, что взошло две луны.

Другие, обвиняя первых в безумии, убеждены, что драгоценное колесо — солнце, утратившее свой жар.

Третьи, уверенные в ошибочности двух предыдущих мнений, настаивают на том, что второй сияющий диск рядом с луной не что иное, как прекрасный дворец — обитель богов.

Словом, в связи с появлением чакры в обществе царит сумятица и разногласия, среди людей нет единства. Лишь четвертая «группа» людей, призывающая остальных к прекращению ссор, к миру и спокойствию, «видит предмет таковым, каков он есть на самом деле», и утверждают, что неизвестное светило — драгоценная чакра, появляющаяся благодаря заслугам праведной личности, достойной стать Чакравертином — властелином мира. Подобные «социальные катаклизмы» происходят, когда чакра находится на расстоянии двенадцати йоджан от города.

Ситуация меняется, когда дистанция между драгоценным колесом и городом сокращается до одной йоджаны. Теперь все видят, что это именно сияющая чакра — символ власти вселенского правителя, мыслят о ней, как «о необычайно красивой вещи» и исполняются любви к ней. (Three Worlds. P. 139 — 141).

Данный эпизод можно проинтерпретировать двояко. Во-первых, приведенный выше отрывок, вполне вероятно, призван косвенно, метафорическим образом, воспроизвести историю эволюции религиозных идей на тайской земле, начиная с архаических верованияй, посвященных культам луны и солнца, проходя через этап влияний брахманизма и заканчивая утверждением буддизма тхеравады как отрицательной идеологии ряда средневековых тайских государств.

Во-вторых, сюжет появления чакры, описанный в Трех мирах, также может представлять собой этапы восприятия буддизма в Юго-Восточной Азии. Так, когда учение Будды было известно народам, населявшим обозначенный регион, лишь «понаслышке», когда тхеравада развивалась вдали от таи, монов и др. народов Юго-Восточной Азии, «на расстоянии двенадцати йоджан» (на самом деле, небольшое расстояние, но ведь это — лишь метафора). Дхарма воспринималась как некий архаический культ, затем — как новое толкование ортодоксального брахманистского вероучения, и уже потом, «при ближайшем рассмотрении», когда «дистанция», разделявшая буддизм и народы Юго-Восточной Азии, сократилась до «одной йоджаны», тхеравада была воспринята адекватно.
[54]

В любом случае, утверждается приоритет тхеравады (символом которой выступает чакра — главный элемент буддийской концепции власти) как религии, проповедующей мир и согласие среди людей над всеми остальными вероучениями.

Факт обретения чакры благим государем можно типологически сравнить с фактом получения китайским императором «небесного мандата», мандата на правление (тянь мин). Небесный мандат на право властвовать Поднебесной вручается Небом только высокодобродетельному правителю и безжалостно отбирается у государя недобродетельного. Т. е., как чакра, так и «небесный мандат» представляют собой символ власти, получивший в разных традициях религиозно-политических учений различное структурное оформление и различные трактовки.

Что касается сокровища-слона и сокровища-коня, то, помимо красочного описания появления этих чудесных животных и путешествия с их помощью Чакравартина во главе великолепного войска к подножиям Чакраваны, Ли Тхаи сюда ничего примечательного не вносит.

Интерес вызывают описания остальных четырех «сокровищ» вселенского правителя. Например, маниратана (пал. «сокровище-драгоценность»), своим сиянием затмевающая даже лунный свет. Ли Тхаи пишет: «Сокровище-драгоценность освещает все вокруг так, что везде виден путь, даже вопреки четырем видам темноты. Четыре вида темноты таковы: темнота темной луны, или темнота ночи (или «темнота безлунной ночи»); темнота в темном, густом лесу; темнота бури и темнота полуночи. Ни один из этих четырех видов темноты не может удержать мглу хоть немного благодаря силе лучей, исходящих от сокровища-драгоценности, которая освещает везде дорогу, как днем. Чакравартин в сопровождении своей армии идет и видит путь, величественный и яркий, как днем (Th. W. P. 165).

Смысл сказанного становится более очевиден, если обратиться к формам скульптурного изображения семи регалий вселенского владыки. Так, в первом номере издававшегося в 1992 — 94 гг. в Санкт-Петербурге журнала «Черная жемчужина», посвященного культуре Востока, помещена фотография выставленных в ряд семи сокровищ Чакравартина. И маниратана занимает центральное положение. Сокровище-драгоценность изображена в виде охваченных пламенем трех плодов. Это изображение традиционно символизирует Три Сокровища: Будду, Дхарму и Сангху («Черная Жемчужина», №1. СПб., 1992. С. 11). Подобная интерпретация позволяет по-иному взглянуть на «функции» сокровища-драгоценности, коими наделяет ее Ли Тхаи в своем тексте.

Так «путь величественный и яркий», который становится виден Чакравартину и сопровождающей его «армии» последователей благодаря волшебному свету сокровища-драгоценности, не что иное, как Путь ведущий к нирване, конечному освобождению.
[55]

Четыре вида темноты обозначают различные преграды, препятствующие человеческому сознанию преодолеть основы сансары. Первый вид — «темнота темной луны или темнота ночи» — означает греховный образ жизни, способствующей укреплению корней неблагого, (которые суть алчность, вражда и невежество) и отсечению корней благого (соответственно, не-алчность, не-вражда и не-невежество). Помраченное сознание здесь сравнивается с кромешной тьмой безлунной ночи.

Второй вид — «темнота в темном, густом лесу». Скорее всего, Ли Тхаи, подобно Учителю Васубандху (хотя и не вслед за ним), критикует некоторые концептуальные брахманистские идеи, в частности, практику такого вида аскезы, как «пребывание в лесу» (ванапрастха), т. е. аскетическое отшельничество, направленное на обуздание «я». У Васубандху злая пародия на брахманистскую практику аскезы сквозит при изложении им монографии адских обителей.

«Темнота бури», третий вид темноты, видимо, отражает помраченность сознания страстями и желаниями (агрессивными состояниями сознания, свойственными асурам).

Вот это является видами помраченного сознания, которые и побеждает маниратана. Поэтому видится правомерным интерпретировать сокровище-драгоценность, согласно Ли Тхаи, как Три Сокровища: Будду, Дхарму, Сангху. Хотя, думается смысловой акцент стоит сделать на Дхарме как Учении Бхагавана. Т. о., получается, что маниратана символизирует буддийское учение и является дхарма-чакрой, в то время как непосредственно сама чакраратана, символ власти, олицетворяющий благое управление государством, ассоциируется с аначакрой. Дхармачакра и аначакра — два колеса колесницы, возничим которой является Чакравартин, объединяющий в одном лице светскую и духовную власть.

В тексте Трай Пхум присутствует еще одна интересная деталь: Ли Тхаи пишет, что, когда светит маниратана, люди, занимающиеся земледелием, идут ночью работать в поле, как если бы это происходило днем. Также поступают торговцы, лесорубы и пр. (Th. W. Р. 165). Словом, эдакое экономическое развитие двадцать четыре часа в сутки. Когда «светит» сокровище — Дхарма, люди не ведают усталости и невзгод, и страна процветает, затем люди, как сказано в тексте, постигают величие и тайную силу «величие сокровища-драгоценности», т. е. обретают понимание Учения Будды (Th. W. Р. 165).

Сокровище-жена, — как пишет Ли Тхаи, согласуясь с традицией — появляется либо на Джамбудвипе, либо на Уттаракуру. В описание достойной супруги Чакравартина сукхотайский принц привносит интересные штрихи. Так, когда бы ни пришел властелин в покои к драгоценной супруге, она обязана стоя приветствовать своего господина. Устраиваясь у ног повелителя, сокровище-жена массирует ему руки, ступни, всячески ухаживает за ним. Жена Чакравартина никогда не ложится на супружеское ложе раньше [56] своего государя и никогда не покидает опочивальню позже него. Что бы она ни собиралась делать, прежде всего супруга Чакравартина обязана с почтением ставить об этом в известность своего повелителя. Также сокровище-жена обязана выполнять все приказы мужа и не имеет права ослушаться его. Все ее дела — для блага мужа, все ее слова должны услаждать его слух. Только Чакравартин может быть мужем сокровища-жены, она всегда верна только ему (Th. W. Р. 167).

Таким образом, Ли Тхаи приводит некий образец поведения идеальной тайской жены. В принципе, любая женщина, следующая этим предписаниям, воистину — сокровище!

Некое метафорически выраженное этическое наставление правителям Ли Тхаи вводит при описании чудесных качеств сокровища-казначея, который «способен видеть на шестнадцать йоджан вглубь земли и даже вглубь океана, способен видеть драгоценности, где бы они не находились. Казначей призывает владыку мира: «Если Ваше величество пожелает вознаградить подданных Вашего Величества, рабов или свободных граждан, я, раб Будды, соберу все необходимое (т. е. драгоценности — С. Ш.) и представлю Вашему Величеству… Ваше Величество, торопитесь дать милостыню Вашим подданным, рабам и свободным гражданам, и не испытывать сожалений» (Th. W. Р. 168).

Т. е., в данном отрывке указывается на необходимость справедливого, беспристрастного воздаяния по заслугам как рабам, так и свободным гражданам, а также на то, что не к лицу государю быть скупым, когда к нему чудесным образом прибывает богатство, необходимо помнить о тех, кто нуждается в его помощи.

Далее в тексте говорится о тысяче сыновей Чакравартина, из которых самый достойный — старший. Благодаря заслугам отца (вселенского правителя) старший сын способен читать мысли других людей на расстоянии двенадцати йоджан (Th. W. Р. 168).

Он становится министром и правит от имени Чакравартина согласно Дхарме (Th. W. Р. 169 — 170).

Так в тайской традиции канонический образ министра (военачальника) как лица, по всей видимости, не состоящего в родственных отношениях с Чакравартином, заменяется сыном (т. е. наследником), принимающем на себя функции министра и главнокомандующего. Т. о., отсутствующий в сутре элемент, — драгоценность-сын — выражает идею наследования благого правления и является идеей привнесенной и по сути мотивированной личным опытом Ли Тхаи, который сам унаследовал трон, преемствуя своему отцу, покровительствовавшему буддизму.

На этом заканчивается анализ семи сокровищ Чакравартина в трактовке Ли Тхаи.