Проблема кризиса культуры и становление понятия культуры

[211]

Переход от XIX к ХХ веку отмечен тем, что в работах влиятельных авторов, пишущих на философские, исторические, социальные и т.п. темы, отчетливо выражена тревога по поводу состояния дел в современном им обществе. Имена этих авторов впоследствии составили обязательный набор в учебниках и хрестоматиях по культурологии, а выраженная ими тревога получила определение как проблема кризиса культуры.

Не то чтобы до того считалось, что с культурой дела обстоят благополучно, а затем в какой-то момент решили, что эти славные времена прошли и культура вступила в эпоху кризиса. Речь шла не о кризисе какой-то из сфер общественной жизни, для которой имелись уже достаточно устоявшиеся наименования: хозяйство, наука, политика, право, религия, нравственность. То, что внушало тревогу, требовало впервые найти для себя название. Так была «открыта» культура. Не будь насущной жизненной проблемы — мы, возможно, до сих пор не имели бы такого предмета научных интересов как культура и, соответственно, ни исследований о культуре, ни науки культурологии. Поэтому уводят от истины имеющиеся попытки объяснить возникновение культурологии надобностью обобщения большого накопленного материала и т.п.Сказанное имеет то важное следствие, что, если мы в очередной раз задаемся вопросом, что же такое «культура», нам, прежде всего, следует постараться содержательно понять, какого рода жизненная проблема вызвала необходимость обращения к этому понятию.

О чем же шла речь? Попробуем сформулировать это так: об утрате или о нехватке в современности некоторой специфической полноты жизни, интенсивности и насыщенности, которая была доступна предшествующим поколениям. Эта полнота представлялась чем-то не просто желательным или важным, но относящимся к самой сути человека, то есть к условиям подлинности, «настоящности» его существования в качестве человека, к условиям его бытия самим собой. Эта полнота не была связана с какой-то отдельной сферой человеческой деятельности, но затрагивала их все в некоторой специфической форме единства. Понятие «культуры» потому-то и было выдвинуто на первый план, что с его помощью были обретены искомые синтетичность, обобщенность, требуемые, чтобы отразить комплексный характер имевшейся проблемы.

Выясняя смысл понятия культуры, не следует стараться избегнуть многозначности, имеющейся в обычном словоупотреблении. Во-первых, целесообразно исходить из понимания под культурой решительно совокупности продуктов специфически человеческой активности. Человек, в отличие от всех других живых существ, не имеет готовой среды обитания в первозданной [212] природе, он вынужден сам создавать себе среду обитания — «вторую природу», которая и является культурой в широком смысле.

Однако чаще всего мы говорим о культуре в каком-то более конкретном смысле. Дело тут, по-видимому, в следующем: нуждается в некотором целостном понимании всей обширнейшей сферы деятельности социума, в который он включен. Это требуется для согласования усилий, для понимания друг другом агентов деятельности, которые, несмотря на всю обособленность и разноплановость своих частных занятий, тем не менее, должны обладать необходимым общим минимумом разделяемых всеми положений, позволяющим им понимать друг друга по наиболее существенным вопросам взаимодействия.

Во-первых, эти вопросы имеют характер не технического решения о том, «как» сделать то или иное особое дело, но касаются понимания того «к чему» его делать Соответственно, эти общие для всех положения имеют нормативный характер, определяют приоритеты. Во-вторых, несомненно, что для индивидов невозможно обладание таким целостным пониманием в форме объективного и детального дискурсивного знания. Практически реализуемая «компактная» форма достигается средствами создания специфических интуитивно постигаемых, «символических»

Такой «минимум» общих для всех участников социума нормативных положений, служащий для обеспечения принципиального взаимодействия и представленный в форме специфически компактных, интуитивно понимаемых образов составляет культуру в наиболее употребимом смысле, который назовем собственным смыслом понятия культуры. Органичная связь «широкого» и «собственного» смыслов культуры очевидна: Культура во втором смысле есть изображение культуры в первом смысле для индивидуального сознания.

Дело идет, таким образом, об индивидуальном сознании, и в этой связи Зиммель, справедливо определял культуру через «совершенство души». Совершенство это зависит, с одной стороны, от того, насколько адекватно индивидуальное сознание сумело вместить в символической форме содержание достижений социума, с другой стороны — насколько сами по себе значительны эти достижения, в какой мере они способны дать простор для реализации принципиальных возможностей индивидуального человеческого существа.

Наконец, можно говорить о третьем, узком смысле понятия культуры, имея в виду особую деятельность некоторых индивидов по специальному производству тех интуитивно постигаемых образов, в которых представлены нормативные положения культуры (художники, оригинальные философы, религиозные вожди и т.п.).
[213]

Изложенное понимание культуры не противоречит обычной интуиции использования данного слова. С этих позиций можно понять адекватность определения специфической проблемной ситуации, зафиксированной на рубеже веков, в качестве «кризиса культуры». Нехватка полноты существования, о которой говорилось выше как о содержании беспокойства, предстает в этом свете как дефицит востребованности тех символически представленных в индивидуальном сознании нормативных положений, которые мы и обозначили как культуру в собственном смысле.

В общественных системах, предшествующих современной (рыночной, индустриальной, демократической и т.п.), социальный порядок и соответствующие культурныенормыоднозначно навязывались индивиду социумом. В этом отношении индивид, будучи не в состоянии ничего решать, не самостоятелен, и сомнительна возможность говорить о нем, как о являющемся самим собой. Вместе с тем, обратим внимание, что, после такого добровольно-принудительного интегрирования в систему, индивиды просто вынуждены постоянно решать о самых существенных вещах, которые без их решения и постоянного волевого усилия происходить не будут. Позиция индивидов востребована, они «отвечают» за нормальное функционирование социальной целостности, не могут абстрагироваться, уйти от задачи поддержания упорядоченности существования, утверждения культурных норм. В результате, индивид оказывается самим собой», поскольку он действительно является активным игроком в игре, его душевные силы актуально задействованы. Он обнаруживает меру своих сил, способность быть вот этой личностью, не безличным неопределенным некто.

В современности индивид решает лишь за себя (свою семью). Социальный порядок не требует от каждого обязательного занятия позиции. Индивид может открыто игнорировать какое-либо участие в общественных процедурах. Он может открыто выражать несогласие с тем, что происходит, с утвержденным порядком — от этого не изменится ни порядок, ни положение самого индивида. В этом плане индивид кажется независимым и само-стоятельным, т.е. являющимся «собой». Однако то, чем держится современный социальный порядок, есть некое новое формальное совершенство общественной структуры, приобретшее ранее невиданную способность к само-регуляции. Вследствие этого качество само-стоятельности отходит от индивидов к этой структуре, что и позволяет индивидам пользоваться вышеупомянутой независимостью, которая при ближайшем рассмотрении оказывается невостребованностью, положением «неуловимого Джо» из известного анекдота. Невостребованность индивидуального участия приводит к закономерному обесцениванию нормативных положений, посредством которых такое участие осуществляется, то есть собственно культуры, как она была определена выше.