Internet: новые опыты о человеческом разумении

XX век поставил столько опытов о человеке, что само понятие человеческого, его границ и проявлений подверглись глобальным,
«тектоническим» изменениям. Здесь и опыты под названием Освенцим, и
геноцид, и прикладной атеизм, и природоборчество, и идеологическая,психологическая и социальная манипуляции, и моральная проблематичность
новых медицинских технологий. Последние годы новым вызовом человеку становится Интернет. Задуманный как сугубо технологическое мероприятие, Интернет все более вторгается в ткань человеческого бытия, существенным
образом искушая его традиционную онтологию.
Вся история человеческой коммуникативности характеризуется все
большим абстрагированием межличностного общения. Очевидно, что переход к
знаковости коммуникации разрушал непосредственность человеческого
общения. Несомненно, прав был Платон, когда говорил об утрате живого
общения в письменной культуре, ведущей к интеллектуальному одиночеству в
безжизненном процессе извлечения немых фактов. В догазетную эпоху
распространение новостей являлось общественным мероприятием – люди
собирались в специальных местах, где для них «орали во всю Ивановскую»,
после чего информация обсуждалась, вплеталась в контекст обыденной жизни и
исторической памяти сообщества… Книгопечатание, а затем газета разрушили
традиционалистскую коммуникативность. Сфера коммуникации все более
индивидуализировалась и одновременно, все большее значение приобретали
медиумы коммуникации – писатели, журналисты, критики, цензоры.
Интернет довел процессы коммуникативной индивидуализации до
логической завершенности. Потребитель информации не скован ни
идеологическими или финансовыми цензами издателя, ни доступностью
библиотечного сервиса. Доступно все, что есть…. Встречным образом
производство и распространение информации почти полностью становится
прерогативой автора. Социальные механизмы все меньше определяют
существование мира идей, и здесь не только исчезает временной разрыв между
производством и потреблением информации, но и деструктурируются такие
феномены как национальное государство с его монополией на государственную
тайну, авторское право, религиозная и моральная цензура. Все это требует
характеризовать Интернет не только в качестве грандиозного хранилища
информации, в силу своей объемности становящегося бесполезным, но, прежде
всего как универсальную машину и среду тотальной коммуникации.
Технофобы в разных формах воспроизводит аргументы Платона о
бесчеловечности Интернет-коммуникаций, ведущей к физической, психической,
моральной и социальной деградации человека. Сама пафосность подобной
дискурса очеловечивает машину и ее производное – Интернет, переводит
проблему из сферы антропоцентричной в сферу антропологизации механизма.
Конечно, миллионы людей, согбенно сидящих перед своими мониторами,
совсем не похожи на Новгородское вече. Но интеллектуальные процессы, или,
по крайней мере, контакты, происходящие между ними, по своей интенсивности
превосходят все известное из мировой истории.
Прежде всего, бросается в глаза принципиально иное бытование
интеллектуального продукта. Если раньше было достаточно статуировать
прохождением через редактора, корректора и типографский станок таких
интеллектуальных топик как, например, «Избранные статьи и речи Гейдара
Алиева», то теперь автор, страшащийся коммуникативной безответности,
наподобие средневекового переписчика, призывает читателей к дискуссии, к
интеллектуальному соавторству. Автор не просто «выпускает в свет» свое
произведение, отдаляя его от себя, он продолжает следить за его судьбой,
перманентно удерживая его в поле своего интеллектуально внимания и опеки.
Совершенно не случайно одной из важнейших характеристик для пользователей
Интернета является дата последнего обновления и частота посещений ресурса,
и здесь, авторская заброшенность ресурса и потребительская
невостребованность весьма и весьма критичны. Происходит десакрализация
автора и авторства, и если по М.Фуко – автор как социальный персонаж
продукт копирайта, то в Интернете само авторство достаточно размыто. Прежде
всего, новая коммуникативная среда преодолевает асимметрию (пассивно-
активное) общения. Здесь достаточно легко можно присвоить — «скачать»
целиком, вырезать часть для дальнейшего своего использования, можно (и это
даже приветствуется) распечатать реферат или курсовую работу со вставкой
своего имени и предъявить, например, преподавателю как продукт собственных
интеллектуальных упражнений. И активисты Интернет-коммуникаций весьма
отчетливо понимают, что интеллектуальная топика и ее авторизация
существенно условны и легко разъединяемы. При этом роль и значение
«чистого» текста без коммуникативного контекста и живого сопровождения
автора стоит не много.
Однако любая коммутативная трансакция требует определения
авторства. Как уже говорилось, авторизирующее титулование через свое «Я»
можно осуществить достаточно легко. Однако здесь же возникает и вторая
проблема, а именно, проблема легализации самоидентификации. И здесь
Интернет имеет поистине безграничные возможности. В традиционных
коммуникативных средах присутствует и даже доминирует
самоидентификационная и идентификационная инерция. Любое «Я»
определяется возрастом, полом, социальной и другими стратификациями. В
коммуникативном пространстве Интернет возможны любые вариации
самоидентификации. И как показывают, пока немногочисленные, исследования,
пользователи Сети достаточно активно экспериментируют со своим возрастом,
экономическим самочувствием, образовательным цензом, и даже полом. И
здесь высоко ценится не только легкость самоидентификационных метаморфоз,
но и отсутствие коммулятивного эффекта, факультативность своего
виртуального бытования и простота прекращения определенных коммуникаций.
Эта амбивалентность коммуникативных самоиденитфикаций является,
пожалуй, наиболее существенным вызовом традиционной онтологии
человеческого бытия.