Дискурс мифа в православно-русском консерватизме К.П. Победоносцева

Как всякая идеология, русский консерватизм XIX века имеет свои «догматы», свою особую систему ценностей, специфика которых определяется его противостоянием идеям Просвещения и их практическому воплощению в Великой французской революции.

Центральными темами русского консерватизма, как и западноевропейского, становится борьба против революции, разлагающего влияния рационализма и нарождающейся буржуазной цивилизации с её воинствующим индивидуализмом и социальным антагонизмом.

С неизбежностью в логическом дискурсе русского консерватизма XIX века ведущую роль начинают играть иррациональные, религиозные мотивы. Поэтому, не удивительно его внутреннее тяготение к мифу, в смысловом поле которого он стремился находить и находил своё адекватное выражение.

Одним из ярких проявлений этой тенденции может служить идейно-теоретическое наследие такого классика православно-русского консерватизма как Константин Петрович Победоносцев (1827-1907).

Характерной особенностью мышления К.П. Победоносцева является то, что он связывает не с философией как универсальным теоретическим познанием решение проблем мировоззрения. Не признавая силлогизм высшим и безусловным мерилом истины, Победоносцев особо подчёркивает, что жизнь нельзя понять и объяснить логически. Для К.П. Победоносцева наука и философия «оболживливают себя», когда начинают полагать свои коренные духовные основы только в опоре на силу разума, на аппеляции к рационально-логической аргументации, так как на деле они отступают от этих провозглашаемых ими принципов: с точки зрения Победоносцева в науке и философии вне логического обоснования оказывается наиболее существенное в них — их исходные принципы, на которых они строятся и от которых зависят их выводы. По мысли К.П. Победоносцева, науке и философии, исходящим из собственной самодостаточности и поэтому ведущим войну с предрассудками, необходимо учитывать, что именно с логической стороны в их содержании нет ни одного положения, чтобы от его теоретического основания не потребовалось бы дальнейшего основания. Иначе говоря, в самом содержании науки и философии не окажется ни одного утверждения без предрассудка.

Победоносцев отрицает логические построения диалектических учений об объективной абсолютно-относительной истине, которые для него, несмотря на попытку преодолеть гносеологический релятивизм и связанный с ним скептицизм, фактически оказываются завуалированной формой и того, и другого: для К.П. Победоносцева истина есть нечто абсолютное, которое только и может, по его мысли, быть основанием жизни человека. Отмечая невозможность достичь человеку абсолютной истины с помощью его собственных естественных способностей, Победоносцев утверждает, что абсолютная истина доступна только вере, без которой невозможно познание, так как она составляет его первую и главную предпосылку.

Поэтому, по мысли К.П. Победоносцева, жизнь народа связана не с историей, создаваемой исторической наукой, а с легендой, являющейся живым воплощением веры в идеал истины, добра и совершенства, мера которых находится для него не на земле, а на небе — в сфере абсолютного. Возникнув из глубины народного сознания и творчества, легенда — несмотря ни на какую историческую критику — остаётся «драгоценным достоянием народа, сохраняя в себе всю свежесть непосредственного представления. Народ понимает её и любит её, — и, прибавим, продолжает творить её, не только потому, что склоняется к чудесному, но потому ещё, что чует в ней глубокую истину, абсолютную истину идеи и чувства, — истину, которой не может дать ему критический анализ фактов. Тех героев народной поэмы, которых развенчивает история, народ продолжает чтить; в них драгоценны для него черты идеала — идеала силы, добродетели, святости, ибо в этих идеалах, а не в людях, не в событиях, не в преходящих образах жизни, народ чует абсолютную истину». 1