Линейность, цикличность, сингулярность

Парадигма исторического и социального знания претерпела в прошедшем веке значительные изменения. На смену классическому типу рациональности с ее тотальным детерминизмом приходит принципиальный релятивизм, дифференциация, отрицание всякой упорядоченности и определенности. Устами Мишеля Фуко объявлено право на восстание против Разума Законодательного за Разум Интерпретативный. Базовые объяснительные схемы, «метанарративы», как говорят постмодернисты, оказываются непригодными в гуманитарном познании.

Научные искания последнего столетия оказались весьма драматичными в своих попытках найти общую основу в методологии гуманитарных исследований. Драматизм усугублялся тем, что этот поиск был тесно связан с мировоззренческими и общекультурными процессами. Еще в ХIХ позапрошлом ныне веке Ницше требовал отказаться от историзма ради «становления». Образ постоянного возвращения, вечного цикла развития от аполлоновского к дионисийскому началу и наоборот закрепился в науках о культуре.

В философии и социологии ХХ века на место единой человеческой истории приходит становление как самодостаточный процесс. Реальны только фрагменты, события, но единого исторического процесса, как чего-то непрерывного целостного не осталось. Прошлое сливается с настоящим и высвечивает будущее. Временные горизонты подвижны.

Жесткий исторический детерминизм налагал серьезную ответственность за всякое деяние и делал неуютным общий дом. Не случайно, основатель христианской философии истории Августин Блаженный рассматривает историю как драму. Завязка драмы — грехопадение первых людей.

Кульминация — приход Мессии и искупительная жертва. Дальнейший ход истории предопределен: для праведников — к Граду Небесному, для грешников — к падению вместе с Градом Земным в адскую пропасть. В последующих эсхатологических и прогрессистских учениях — Время необратимо, а Пространство четко оформлено, упорядочено, хотя и бесконечно. Однако, как известно, абсолютный порядок близок абсолютному хаосу, а энтропия, как мера неопределенности, нарастает в замкнутых, строго определенных системах.

Мифологическое сознание предполагает цикличность, обращение к прошлому, связь прошедшего и будущего. Разумеется, в жизни культуры этот момент постоянно присутствует. История искусства есть постоянное чередование нео-, псевдо-, пост- стилей, повторяющих, высвечивающих или искажающих черты первоисточника.

А такой ярко выраженный феномен мифологического сознания как мода весь построен на повторении и ритмах. Психологический механизм подражания индивидуально авангардное предложение образа, линии, силуэта, манеры поведения превращает в массовое.

Наконец, социокультурные искания Новейшего времени всегда были проявлением мощных процессов массового сознания. В ХХ веке как и в древности мифы рождаются в коллективном бессознательном. Архетипы формируют ментальность народа, которая определяет дальнейший исторический выбор.

Казалось бы, высвечивая черты мифологического сознания, можно многое объяснить в современной культуре. Многое, но не все. Мифологизм, также как привычный линейно-просветительский подход требует целостного взгляда на предмет. Прогрессистский или цикличный процесс — оба предполагают преемственность, единство, непрерывность. Современное культурно-историческое пространство предстает перед исследователем как многоликое, мозаичное (Моль) явление, требующее для своего прочтения многих языков. В расшифровке текста культуры вместе с прогрессистским или циклическим подходами должен присутствовать плюралистический подход, включающий в себя методы синергетики.

Если когда-то познавательная парадигма в изучении истории и культуры строилась по принципу «древа познания», где различались иерархия. структура, последовательность, то новая парадигма приобрела характер «ризомы». (Делез, Гваттари) Термин заимствован из ботаники и означает способ жизнедеятельности многолетних растений типа ириса. Ризома не имеет единого корня, это множество беспорядочно переплетенных побегов, которые развиваются во всех направлениях. Этот термин введен в употребление в противовес понятию структура как принципу организации природных. социальных, ментальных явлений. Эта метафора помогает современным философам постмодернистам находить новые грани исследуемой реальности.

Реальность же ныне являет себя как «стихия сингулярностей». Каждый феномен или процесс рассматривается не как элемент единого универсума культуры, а как множество не сводимых друг к другу точек, линий, соотношений. С этих позиций отвергаются как стандарты научного подхода, приемы верификации, доказательности, так и принцип целостного синкретичного восприятия мира и истории, присущий мифологическому сознанию. Новая парадигма гуманитарного знания складывается из моментальных снимков, моментов движения, процессов, которые составляют взаимопонимание и сотрудничество вместе с антагонизмами и борьбой.

Проблема причинно-следственной зависимости так же как ощущение единства в архетипической преемственности просто снимается. История оказывается не поступательным развитием человечества, запечатленным в книжных и электронных летописях, не возвращением на круги своя, а «зоной трещин, разломов, провалов, пустот» в которых зияют события, требующие не описания, изучения и расчета, а понимания, интерпретации множественности их смыслов. Не случайно в гуманитарных исследованиях нашего времени стала так популярна методология герменевтики.

Мир стал полицентричен, а новая парадигма, отказавшись от четких ориентиров, от алгоритмов, схем, любых «непреложных» истин, призывает двигаться интуитивно, подобно ризоме, которая стелется по земле, преодолевая препятствия, пробиваясь к свету.