Преступить без претыканья

[49]

Сплошность современной культуры почти очевидна. Границы размываются, ниши условны?

Коллективное бессознательное прорывает пелену, как плеву непорочности, но проявляется на поверхности социума не в одном архетипе, овладевающем живыми интенциями масс, а дробится на множество плюральных типов, не имеющих ни между собой четко дифференцирующей структуры, ни даже внутри локального образования, в силу почти разрушенной, но когда-то строгой иерархической организации?
[50]

Человек — мера всех вещей, homo in-dividuus (неделимый), наконец, получает практическое воплощение в реальном социуме. Акценты смещаются с иерархии и ее сверкающей снежной белизной и недоступностью вершины к элементам, составляющим эту иерархию. Причем каждый из них стремится построить вокруг себя собственную маленькую пирамиду на века, но это гигантское строительство ограничивается подобными усилиями остальных. Но эта его неделимость еще хрупка. Его раздвоенность двусмысленна.

Прежде всего человек раздваивается между ego и социумом. Если в «осевое время» дифференцируется самосознание, то начиная с Нового Времени осуществляется самоидентификация. Личность стремится утвердить собственную иерархию, не освященную традиционным распределением по акту рождения. Это новый космический раскол, ему предшествовало падение как результат вкушения плода от древа познания добра и зла. Социум, возжелавший восстановить изначальное состояние райского блаженства, гармонии, свободы и изобилия, начертал на своих знаменах лозунг Реформации: трудолюбие, бережливость, скромность и нравственный долг. Парадигма равноправия на деле есть равенство возможностей в устройстве социума по своему мерилу, по своим интересам. Но их прокрустово ложе детерминировано интересами других, каждого в отдельности, а в совокупности — социумом. Критерием избранности служит здесь совпадение интересов, в основе которого — реализация личного счастья. Но счастье понимается как наибольшее удовлетворение телесности.

До кардинального смещения акцентов социальная дифференциация была религиозно освящена. Это — послед, инерция отпадения, эволюция коллективного бессознательного от нареченного социал-доминирования иерарха, вокруг которого по орбите располагаются аутсайдеры, к взбунтовавшимся аутсайдерам, впоследствии «поделившим» трон и ограждающим собственные владения системой противовесов… Варно-кастовая система Индии, освящающая посмертное движение по иерархической лестнице к Абсолюту, посредством реинкарнации и кармической закономерности, была стабилизатором непритязательного социума, так же, как даосистско-конфуцианская санкция Неба, управляющего правителем/старшим-благородным мужем и знающим место подчиненным/младшим — система древнекитайского земного устройства, строго симметричная [51] устройству небесному. Христианская средневековая ромбовидная структура, на вершине надземной части которой — Бог, подземной — Сатана, трансформировалась в горизонталь: магистральную линию, где противоположные знаки расположились друг возле друга, образуя человеческую закономерность. Виртуальность этой линии для индивидуального сознания освящается тем успехом, той лично представленной и отмеченной благодатью, которая вочеловечивает собственный путь (А. Блок):

Новый космический раскол отмечает/выделяет личность как самоценность, ее приоритет над безличным, нежизненным, виртуальным. Виртуальность есть мозговая игра, аксиологическая репетиция, подготавливающая, кристаллизующая свободное проявление личности, устанавливающей закон для самое себя. Ее критерием является социумно-универсумная ограниченность, дающая наибольшие свободы для своих членов. Возможна ли подобная саморегуляция общества?

Философская система Н. Лосского имела цель создать онтологическое обоснование гносеологии. Речь шла о сведении онтологических и гносеологических оснований к общему знаменателю, который получил название гносеологической координации. «Однажды (приблизительно в 1898 г.), в туманный день, когда все предметы сливаются друг с другом в петербургской осенней мгле, я […] был погружен в свои обычные размышления: «Я знаю только то, что имманентно моему сознанию, но моему сознанию имманентны только мои душевные состояния, следовательно, я знаю только свою душевную жизнь». Я посмотрел перед собою на мглистую улицу, подумал, что нет резких граней между вещами, и вдруг у меня блеснула мысль: «Все имманентно всему». Я сразу почувствовал, что загадка решена, что разработка этой идее даст ответ на все вопросы, волнующие меня […]. С тех пор идея всепроникающего мирового единства стала руководящей моей мыслью. Разработка ее привела меня в гносеологии с интуитивизму, в метафизике — [52] к органическому мировоззрению» 1. Такой «мистический эмпиризм», или интуитивизм, должен был восполнить недооценку опытного знания.

Н. Лосский дает систематическое описание понятия интуиция как единственной основы всего процесса познания «в подлиннике» — в силу открытости сознания транссубъективный предмет вступает в сознание познающего индивида, как он есть, «самолично». Интуиция есть «непосредственное видение», непосредственное созерцание предмета в подлиннике, а не посредством конструкции: «Если знание есть переживание, сравненное с другими переживаниями, и объектом знания служит само сравниваемое переживание, то это значит, что объект познается именно так, как он есть: ведь в знании присутствует не копия, не символ, не явление познаваемой вещи, а сама эта вещь в оригинале» 2. Из этого основного положения вытекает существенное понимание того обстоятельства, что взаимоотношение субъекта и объекта не носят причинного характера, а есть фактическая связь, ни из чего не выводимая данность, которая и есть гносеологическая координация между субъектом и объектом. В силу того, что мир есть «органическое целое», индивид не предстоит как нечто обособленное, замкнутое в самом себе, он внутренне связан со всем остальным миром и со всеми существами в нем. Эта внутренняя связь, «единосущее», позволяет познающему индивиду созерцать все элементы мира, всех существ такими, каковы они в подлиннике. «Вследствие единосущия и гносеологической координации всякий элемент внешнего мира существует не только в себе и для себя, но также и для другого, по крайней мере для того другого, которое есть индивидуум. Это первичное трансцендирование индивидуума за пределы себя, связующее его со всем миром, есть не сознание, но что-то более первичное и более глубоко онтологичное, чем сознание; это — первичное существование всех элементов мира для меня; оно есть условие возможности развития сознания и может быть названо предсознание» 3. Таким образом, условием всякого знания в подлиннике является укорененность сознания [53] в бытии мира, той частью самого себя и других субстанциальных деятелей, которой они единосущно связаны друг с другом, образуя бытие мира как органическое целое. Без этого основания невозможно «непосредственное созерцание одними бытия и действования других» 4.

Метафизическая основа не имеет характера процесса — это субстанциальные деятели, носители сил отталкивания и притяжения, формой которых служит пространственный и временной порядок (эксплицитный). Сами субстанциальные деятели и их силы, будучи сверхпространственными и сверхвременными, не материальны, только обнаружения (проявления) их сил отталкивания и притяжения создают материальность и имеют динамический характер (усилия, напряжения). Субстанциальные деятели («силы», которыми они обладают) не пылинки, не математические точки, они нигде не могут быть помещены: «Центры сил суть не «седалище» сил и субстанций, а исходные пункты обнаружения их деятельности; сами субстанции и их силы сверхпространственны и потому способны обнаружить свою деятельность в любых местах пространства сообразно своим непосредственным отношениям друг к другу. […] Множество субстанциальных деятелей есть свехпространственное царство бытия, в котором, следовательно, каждый деятель находится не близко и не далеко от других деятелей» 5. Таким образом, пространство «есть нечто подчиненное» каждому деятелю и их совокупности, форма действования субстанций, общая всем им (другая форма действования — время). Отсюда следует, что субстанциальные деятели одной своей стороной тождественны, единосущны друг другу, но другой стороной, например, стороной содержания их обнаружений, раздельны, отличны друг от друга. Как центры воли, деятельности, динамики, силы, жизни, стремления — они совершенно самостоятельны, то есть обладают свободой выбора, имея причину в самом себе (в своих проявлениях) и соотносясь с проявлением другого лишь как связь «по поводу». Этой своей частью они утверждают свою самость, проявляют склонность к борьбе и взаимному вытеснению посредством действия отталкивания (эгоизм [54] как продукт первородного греха: плод древа познания), порождающего психо-материальное царство вражды и разъединения, для которого характерна взаимная непроницаемость составляющих его объемов — материальное бытие. Но «даже в материальной природе можно говорить о взаимопроникнутости до известной степени всего всем, что, однако, не приводит к безразличному смешению всего со всем, так как для всякого действования можно проследить его источник, определенный центр обнаружения сил» 6. Между субстанциальными деятелями нет расстояний, точно так же, как нет расстояний между деятелями и создаваемыми ими продуктами (непроницаемыми объемностями), расстояние существует только между последними. Стоя выше пространства, субстанциальный деятели могут осуществлять притяжение созданных ими объемностей, как бы ни было велико расстояние между этими объемами. Как носители отвлеченно-идеальных форм, то есть сферы идей, универсалий, не обладающих самостоятельным бытием, субстанциальные деятели частично единосущны, но как носители тожественных форм они сливаются в одно существо. Отсюда, интимное переживание каждого из них существует не только для него, но и для всех остальных деятелей, и эта связь есть координация, стоящая выше пространственно-временной раздробленности, поскольку субъект в этой части есть существо сверхвременное и сверхпространственное и координация его с объектом не есть пространственная близость и не есть существование во времени 7. Н. Лосский различает «для-себя-бытие» как сознание и подсознание, а также «для-других-бытие», которое является следствием координации всех существ и которое существует в подсознании, но выступает на поверхность сознания, если оказывается соответствующим интересу «я»: вследствие координации весь мир «в каждый момент наличествует в моем подсознании» 8.

Рассматривая мир как единое органическое целое, где субъекты со-существуют сразу в двух измерениях: идеальном (сплошность) и материальном (раздельность), Н. Лосский вводит сверхмировое начало Абсолют и Высшую субстанцию, высказывая сомнение по поводу внутренней самоорганизации мира. — Если бы система мира [55] существовала бы изначально, сама по себе, как единое многое, то все бы элементы обладали бы изначальной способностью к совместной самоорганизации в виде системы, то есть каждый элемент мира в одно и то же время был и нечто самостоятельное, первоначальное, обосновывающее систему, и нечто не самостоятельное, относительное, обоснованное системой, в связи с чем нарушилась бы сама иерархия различных уровней, которая незыблема и которая не подвергается сомнению, по Лосскому — это «царство божье» (конкретно-идеальный круг бытия), «царство вражды» (пространственно-временное образование, составляющее отвлеченно-идеальный круг, объединяющим центром которого является высший внутримировой субстанциальный деятель) и «царство духа» (среднее звено между «царством божьим» и «царством вражды», перед ним «стоит задача обретать все большую и большую полноту бытия, и эта задача разрешима лишь в смысле бесконечного приближения к пределу в бесконечном временном процесс изменения» 9). Само это иерархическое устройство мира является, казалось бы, непреодолимой преградой, но может стать всего лишь иллюзией на пути тех, кто желает застать «царство божье» на земле.