Когда Магеллан в 1520 году обогнул южную оконечность Южной Америки и вышел в Тихий океан, очень немногие люди в Западной Европе смогли оценить это событие, и увидеть в нём явный знак окончания эпохи, в которую Средиземное море действительно было таковым. Отныне экономические, политические, культурные процессы должны были развиваться на поверхности шара. Промышленники и банкиры уже к тому времени вели операции в Индии, Африке и в обеих Америках. Опыт же Магеллана окончательно сместил основные торговые пути в акваторию мирового океана. И что не менее важно — эти рискованные путешествия приносили при всех издержках баснословные прибыли.
Всего лишь один корабль Магеллана из пяти вернулся в Европу, но его груза оказалось достаточно, чтобы не только покрыть издержки, но и принести 1000% прибыли. Дело было решенным.
Вот вкратце схема торговых операций торгового дома Фуггеров уже через 10 лет после предприятия знаменитого мореплавателя. Корабли берут груз металлов в портах Европы, металлы реализуются в Африке, где берут на борт партию рабов, пересекают Атлантику, сдают товар с американскими золотом и серебром, выходят в Тихий океан, меняют драгоценные металлы на пряности, возвращаются в Европу. Существовали и иные схемы.
Политика европейских держав также стала носить глобальный характер. Англия, Франция, Испания сводили теперь счёты в Америке, Тихом океане, Африке и так далее. Первостепенное значение приобрела борьба за морские коммуникации.
Естественно, что Католическая Церковь не могла оставаться в стороне. Христианское рвение, экономические и политические интересы заставляли открывать всё новые миссии и искать всё новые формы деятельности. Это было тем более неизбежно, что папы и вообще итальянский клир в культурном отношении были полностью под влиянием идеологии Возрождения. Лев Х, например, увидел в Реформации всего только средневековое варварство, а в деятельности испанской инквизиции — косность и злонамеренность. [30] Он любил порассуждать о том, что мир становится всё больше, о том, что европейцы видят всё больше новых стран и народов, ни в чём не уступающих им самим. Иногда же и превосходящих христиан.
Это было в начале 16 века. C тех пор процесс интеграции продолжается с возрастающей интенсивностью. И это несмотря на множество локальных войн и две мировые войны, которые, как ни странно, также способствовали глобализации. «Холодная» война ничем не отличалась в этом отношении от обычных.
Кажется, что процесс глобализации носит естественный характер и не может быть ничем остановлен. Он очевидным образом выгоден преимущественно богатым развитым странам, которые сегодня и диктуют условия международного сотрудничества. Инициатором же этого процесса стала, судя по всему, христианская Западная Европа. Неудивительно поэтому, что именно западное христианство попутно сумело осуществить наиболее впечатляющую экспансию. Причём, если в развитых капиталистических странах (без Японии, о которой разговор особый) проживает примерно один миллиард людей, то западное христианство насчитывает примерно в два раза больше приверженцев и может с большим основанием рассматриваться как проводник новоевропейской идеологии во всех частях света
Оставляя в стороне теологическую составляющую проблемы и вопросы, связанные с секуляризацией, остановимся только на одном процессе. Речь идёт об экуменическом движении.
Начавшись в христианских кругах лет 300 назад, оно получило относительный размах не так уж и давно — примерно во второй половине ХХ века. Его первоначальные цели были весьма благородны. Речь шла, прежде всего, о предотвращении межрелигиозных и межкультурных конфликтов как предпосылок развязывания конфликтов вооружённых. После пережитых ужасов второй мировой войны это было вполне уместно. Второе, что могло способствовать интенсификации экуменического движения — это весьма значительное ускорение глобализации в военные и послевоенные годы. Создание ООН, интенсивная миграция населения, вызванная военными обстоятельствами, оккупация и закон 1949 года «О защите гражданского населения», экономическая помощь наиболее пострадавшим государствам, развитие средств связи и транспорта и прочее основательно содействовали сближению государств и народов. Произошли [31] весьма значительные изменения в сознании многих и многих людей. Терпимость, сотрудничество, милосердие стали лозунгами дня. Ещё одной причиной интереса к межконфессиональному взаимодействию стал немногие годы спустя и процесс секуляризации, смягчивший взаимную неприязнь религиозных деятелей разных вероисповеданий. Возникла необходимость открытого диалога с неверующими и даже с активными атеистами.
Тем не менее, со временем на путях сотрудничества стали возникать всё более серьёзные препятствия. Католическая Церковь, активно включившаяся в экуменическое движение после Второго Ватиканского Собора, понимает свою задачу как стремление к возврату всех христиан в лоно католицизма. При этом, разумеется, остаётся актуальной и обращение нехристиан. Экуменизм рассматривается при этом как вспомогательное средство. Естественно, такая позиция не вызывает понимания. И прежде всего у христиан-некатоликов. Они имеют свои встречные претензии. Не могут согласиться с христианами и представители ислама, в свою очередь, претендующего на обладание абсолютной истиной. Что касается буддистов, индуистов или представителей традиционных китайских верований, то они не отличаются миссионерским рвением, но и не проявляют серьёзного интереса к чужим верованиям. Атеисты остаются атеистами.
Есть, конечно, и некоторые успехи. Существенно сократилось число конфликтов на религиозной почве. Всё чаще совместные посреднические миссии служителей разных культов достигают полного или относительного успеха в урегулировании таких конфликтов. Важно и то, что идёт нечто вроде процесса становления общечеловеческой морали, независящей от религиозных предпочтений. Такие организации как «Медики за мир без границ», «Международная амнистия», «Католическая помощь», или «Красный Полумесяц» легко понимают друг друга на всех континентах, где они работают, просто помогая людям. Международные образовательные программы в рамках экуменического движения также дают неплохие результаты.
Вместе с тем, ставившиеся некогда радикальные цели представляются сегодня утопическими. Полномасштабное сотрудничество оказалось невозможным. Выясняется, например, что для полноценного существования любой религии она должна иметь и упорно [32] сохранять специфический характер. Что многие стороны национальных и региональных культур определяются именно этой спецификой. Что чем архаичней культура, тем легче проникают в неё элементы западной культуры и тем катастрофичней для неё такое проникновение. Короче, оказалось что процесс христианизации не всегда объективно благотворен или вовсе не так прост как это представлялось, скажем, в эпоху Просвещения, когда философы и теологи уверенно рассуждали о древности, естественности и разумности христианства.
Таким образом, рассматривая экуменическое движение как одну из составляющих процесса глобализации и делая заключение о кризисе экуменизма в настоящее время, можно сделать ряд предположений. Весьма правдоподобно то, что глобализация имеет при современном состоянии дел некоторые ограничения. Они носят преимущественно культурный и религиозный характер. В то время как моральный универсализм и интеллектуализм эпохи Просвещения довольно легко могут быть усвоены повсеместно, более специфические и глубокие пласты европейской культуры смогут быть усвоены очень и очень нескоро или вовсе никогда, поскольку экономическая и техническая интеграция могут лишить развитые страны реальных средств воздействия. И тогда общая модель глобализации должна будет пересматриваться. На смену экспансионизму придёт равноправное сотрудничество, которого так шумно добиваются антиглобалисты. При этом в значительной степени будет сохранено существующее в мире разнообразие.
Если папа Лев Х полагал, что мир расширяется с каждым днём, то сегодня мы можем утверждать, что он стремительно уменьшается, вынуждая всё больше считаться с соседями.
Добавить комментарий