Отношение к смерти в западно-европейской культуре прошло длительный путь эволюции — от понимания смерти как естественного продолжения жизни души в первобытной культуре до противопоставления жизни и смерти, вытеснению смерти из спектра ценностей в современной светской культуре.
В христианской традиции смерть понимается как разделение души и тела и как откровение духовного мира. Христианская биоэтика утверждает богоподобие человека и рассматривает его тело как храм Бога. Христианство культивирует отношение к смерти не [111]
как к окончательной стадии бытия, а как к переходу к высшему смыслу, соединению с Богом.
Христианская биоэтика отвергает активную эвтаназию как намеренное прерывание жизни, а добровольную активную эвтаназию расценивает как самоубийство. В западной светской биоэтике развивается дискуссия о возможности применения активной эвтаназии, причем количество ее сторонников возрастает.
Одним из аргументов сторонников активной эвтаназии является избавление пациента от страдания. Этический смысл эвтаназии заключается в достижении блага пациента, а оно, в контексте рационалистической традиции, означает не только отсутствие физического и духовного страдания, но и достижение определенного стандарта качества жизни. Если жизнь не выдерживает требований стандарта, то она может быть прекращена либо по желанию самого пациента (добровольная активная эвтаназия), либо в случае устойчивой декортикации при соблюдении юридических процедур. Общество и государство берет на себя функцию, которую ранее выполняла семья — заботу об умирающем, и оно же берет на себя ответственность за проведение эвтаназии.
В рамках современной биоэтики усиливается тенденция трактовки смерти как функции отношения «врач — пациент», когда смерть может превратиться в процесс, длительность которого зависит от технологической оснащенности больницы. В этом случае смерть лишается ореола таинственности, попадая в прагматическую ситуацию «действие — результат».
Христианская традиция понимания смерти как умиротворения, успения находит поддержку у некоторых современных танатологов. Так, Э. Кюблер-Рос назвала свою книгу «Смерть — последняя стадия роста».
Христианская биоэтика оспаривает возможность сведения человека к природному началу и объявляет так же недостаточным понимание личности как разумного существа — «Даже если личность еще не вступила в обладание всей полнотой своей природы или утратила это обладание — сам личность есть….Поэтому аборты и эвтаназия — это убийство».(Кураев А. Традиция, догмат, обряд. Апологетические очерки. М., 1995, с.124). Церковь, наряду с другими противниками активной эвтаназии, настаивает на том, что ни врач, ни государственные структуры не в праве решать, когда и во имя чего следует прерывать жизнь человека, которая и на своем последнем этапе может быть наполнена глубоким смыслом завершения земного пути.
[112]
Современная христианская биоэтика, по-прежнему считая страдания одним из средств очищения души, в то же время далека от превращения их в культ. Врач должен оберегать жизнь, продлевать ее как только можно, и сострадая пациенту, пытаться уменьшить боль. В тоже время понятие «комфортной смерти» чуждо религиозной биоэтике. Христианское понимание милосердия заключается не в допущении убийства, а в готовности дать терминальному больному умереть.
В дискуссии по проблеме эвтаназии сталкиваются два типа гуманизма — рациональный, стремящийся утвердить смысл жизни, основанный на «положительных» ценностях, отсутствии страдания, подкрепляемый правом личности на полную самодетерминацию, включая и самоубийство при помощи врача, и иррациональный гуманизм, отказывающийся признать деление ценностей на положительные и отрицательные, рассматривающий жизнь и смерть не в оппозиции, а в единстве, утверждающий самоценность каждого мгновения жизни.
Добавить комментарий