Человек живет в мире представлений. Его представления о мире, самом себе, обществе, Другом и других — это то, что составляет его собственный мир, как мир значимый, аксиологически не нейтральный. Человек создает мир представлений, отвечая на свое желание быть, ибо спонтанное экзистенциальное переживание человека вынужденно противополагает его внешнему миру и ставит его в ситуацию вынужденного аксиологического действия, которое, с одной стороны, импровизационно, то есть выражает «порыв», спонтанность, можно сказать, «естественность» действия человека, онтологическое его основание, а с другой, детерминировано, задано существующей социокультурной реальностью, многообразием связей и ценостей конркетной культуры. Мы можем представить себе по аналогии с natura образы cultura culturans и cultura culturata.
Социальная жизнь обеспечивает различие между своей и чужой культурой, выражая в конкретных социальных мифах суждение оценки, которое каждая культура имеет по поводу себя и иной культуры. Стремясь избежать ловушки этих суждений оценки, мы попадаем в сети антропологического подхода, который ставит вопрос об истинности ценности своей собственной культуры и самом функционировании системы идей культуры. Увлекательной задачей становится изучение процесса создания идеологии через анализ мифологических текстов. Под идеологией мы понимаем здесь любой дискурс, который, во-первых, представляет некое определение человеческого [75] состояния, в образах, символах, идеях или понятиях, а во-вторых, организует представления некоей группы людей (социума, культуры).
Традиция анализа мифологических текстов достаточно богата, от антропологии и структурализма до психоанализа и культурологических исследований, есть мифы философские, мифы о происхождении мира и человека, письма и культуры, наконец, сказки, которые дороги каждому из нас с детства. Фольклор хранит традиции и архетипы культуры, а в авторской сказке переплетаются символическое и социальное, психологическое и архетипическое, тем интереснее она в качестве мифологического текста.
В сказках Андерсена мы попадаем в мир оппозиций — лета и зимы, добра и зла, внутреннего и внешнего, смерти и любви, щедрости и жадности, забвения и воспоминания… Для Андерсена Снежная королева была сказкой его жизни: когда его отец умирал, его последними словами были: «вот идет Ледяная Дева и она пришла ко мне», когда же ребенок стал звать отца, мать удержала его: «не плачь, бесполезно звать его, он умер, Ледяная Дева унесла его».
Мифология Северного полюса и Снежной королевы, владычицы над зимой и смертью очень богата, Ледяная Дева, Фея Льдов, Снежная Ведьма — классический персонаж северного фольклора. Этому персонажу Андерсен противопоставляет Герду, воплощение лета и любви, и материнских, и сексуальных чувств. Кай и Герда — аналогия мифа об андрогине. Андерсен был увлечен натурфилософией Шеллинга, а он, в свою очередь, испытывал сильное влияние Я. Беме, одной из любимых идей которого была идея об андрогинности человека. Эта андрогинность связана с оппозицией лета и зимы, а значит, жизни и смерти, — летом дети вместе, зимой разлучены, каждый в своей квартирке. Андрогинный докультурный человек испытывает превращение в разлученую пару благодаря осколку магического зеркала. Первая история сказки — история создания магического зеркала — представляет собой миф о происхождении зла в мире, а с ее продолжение и образ человека, травмированного осколком зла, представляет собой рефлексию об интеллектуализированной культуре. Космологический миф становится одновременно мифом о порождении культуры, которая разделяет, выделяет человека из природы, в результате чего Кай перестает любить красоту природы — розы маленького садика — и начинает видеть красоту рассудочной игры. Осколок зеркала в глазу Кая — и на смену живому чувству приходит холодный рассудок, критицизм, интерес к геометрии снежинок — так Андерсеном трактуется рационализация западной культуры, доминантой которой становится анти-любовь.
Но Андерсен все же романтик, и к тому же человек христианской культуры, а с другой стороны, как известно, в сказке не может быть плохого конца. Поэтому, размышляя о культуре и человеке, интеллектуализации и одинокому миру современной культуры он противопоставляет вечные ценности христианства. Поэтому дети в его сказке поют в своем садике псалмы о розе (в советском варианте сказки, они, конечно, утрачены): «Розы цветут [76] и отцветают. Но вскоре мы снова увидим Рождество и младенца Христа». Розы увянут, но праздник Рождества, хранящий традиции культуры и воплощающий ее память, позволит им снова расцвести в наших сердцах. Воспоминание — посредник между жизнью и смертью, механизм продления культуры, ее жизни. Так, Герда попадает в чудесный садик старой колдуньи, где, попав под влияние чар, забывает Кая. И именно розы пробуждают ее память и позволяют продолжиться истории.
Символическую роль памяти и традиции культуры подчеркивает эпизод с ложным Каем в замке принца и принцессы. Атмосфера ночного замка, куда Герду провожают вороны, ночные силы, силы вечности и мудрости, символическое восхождение по длинной лестнице напоминают отчасти платоновский миф о пещере, где ложные тени создают мир неверной реальности, где требуется восхождение и усилие изменения восприятия, а также припоминание, чтобы отличить истину от лжи.
Следующий эпизод сказки представляет нам картину материальной культуры, множественности ценностей и оппозиции щедрости и жадности, добра и зла. Андерсен настаивает на ценности подарков, которые Герда получила от четы принцев: одежды из шелка и меха, золотая карета, прелестная муфточка… Слишком красиво, чтобы длиться! Удобство и комфорт, красота и роскошь противопоставляются в сказочной реальности доброте и любви, верности и правильному выбору своего пути. В начале сказки тоже есть такой эпизод, когда Герда приносит в жертву реке самое дорогое и красивое, что у нее есть — красные туфельки, чтобы река указала ей верный путь. Но, поскольку путь уже выбран и выбран правильно, реке жизни лишь остается нести девочку по течению к чудесному садику и следующим испытаниям…
В далнейшей истории Герды мы снова и снова встречаем символику христианства, от молитвы, которой Герда усмиряет снежную бурю на своем пути, до рыбы, несущей послание старой лапландки. И, наконец, мы попадаем в чертоги Снежной Королевы. Атмосфера Ледяного дворца сказки — не фольклорная, а авторская. Все биографы Андерсена подчеркивают его социальные комплексы, неудачи мечтателя из бедной семьи, который страстно желал быть признанным, принятым обществом. С другой стороны, семья сказочника, с сумашествием из поколения в поколение. Разъединяющие силы властительницы смерти Снежной Королевы — это и силы, сводящие с ума. Доминанта описания чертогов Повелительницы снегов — стены, окна, двери, сто залов, пустые, огромные, холодные, блистающие — подобны описанию безумия, которое приводят больные, страдающие шизофренией. В «Дневнике шизофренички», который опубликован врачом-психиатром М.-А. Сешейей, больная признается: «Для меня безумие подобно огромной стране, противопоставленной реальности, где царит вечный свет… Это безбрежная огромность, беспредельная, плоская, страна минералов, лунная, холодная, как просторы Северного полюса. Там все неподвижно, холодно, кристаллизовано…» После травмы осколком зеркала Кай становится серьезен, [77] его интересуют рассудочные игры, его поведение по отношению к Герде, к близким, все более и более меняется, вершиной перемен становится его одиночество в чертогах Снежной Королевы. Одиночество, интеллектуализация, потеря связей с действительной жизнью — характерные черты шизофрении.
Медитация Кая над кусочками льда — медитация одинокого сознания, экзистенциально несостоявшегося, выброшенного из нормальных связей мира, состояние деструкции сознания. Портрет Кая — упрек Андерсена шизофреничному миру современной ему культуры, вся история сказки — размышления о ценностях культуры и пути человека к самому себе. Андерсен приводит к Каю Герду, словно Изиду в поисках Осириса, которая воскрешает его из мертвого мира безумия и возвращает в мир устойчивых социальных связей, добра и любви, памяти и традиций христианства. Кусочки льда сами собой складываются в слово вечность, врата ледяных чертогов распахиваются и разлученная пара вновь соединяется, человек обретает свою целостность благодаря пройденному им в поисках самого себя пути.
Работа выполнена при поддержке Гранта RSS of the Open Society Support Foundation, грант 1098/1999
Добавить комментарий