Миграционные процессы как вызов современности

[98]

Миграционные процессы обрели со второй половины двадцатого столетия поистине глобальные масштабы, охватив все континенты планеты, социальные слои и группы общества, различные сферы общественной жизнедеятельности. Вполне правомерно минувший век назван «эрой миграции». Сегодня уже никто не оспаривает того положения, что миграция стала одним из главных факторов социального преобразования и развития во всех регионах мира.
[99]

О значимости этого факта свидетельствуют данные статистики: так, если численность международных мигрантов, т.е. людей, живущих вне страны своего происхождения 1965 г. составляла 75 млн., то в 1990 г. их количество возросло до 120 млн., что составило 2% всего мирового населения. Количество мигрантов увеличивалось быстрее (2,6% ежегодно), чем население земного шара (1,9% ежегодно). В период с 1990 г. и до начала ХХI в. численность международных мигрантов оценивается уже в 135-140 млн. человек. При этом интенсивность международной миграции существенно уступает внутренним миграционным перемещениям. По экспертным оценкам ООН, внутренняя миграция, начиная с 80-х годов прошлого столетия, составляет от 750 млн. до 1 млрд. человек (почти каждый шестой житель планеты).

Значение миграции как фактора в социальных изменениях, происходящих в мире, находит отражение в факте концентрации международных мигрантов в определенных странах и регионах мира. ООН констатирует, что 90% лиц этой категории проживают в 55 странах. Вектор миграционного потока направлен от менее развитых к более развитым странам (или Юг–Север). В результате фактор миграции сильнее воздействует именно на эти страны, где иммигранты составляют 4,6% от численности постоянного населения, в то время как в развивающихся странах — не более 1,6%. Самая высокая доля иммигрантов сосредоточена в Океании (17,8%), Северной Америке (8,6%) и Западной Европе (6,1%). Столь высокая концентрация доли некоренного населения существенно сказывается на социальных отношениях, культуре, национальной идентичности и политике в этих странах. Недооценка ими миграции во второй половине XX в. привела к тому (и это мало кто предвидел), что расширение «иммиграционной экспансии» завершится созданием обществ с культурным и этническим разнообразием. И каждой из указанных стран пришлось выбирать собственный путь регулирования этого разнообразия: ассимиляция, дифференциальное исключение и мультикультурализм.

В то же время миграционные процессы как фактор социальных преобразований влияют и на страны, утрачивающие часть своего населения. Здесь становится все более ощутимой нехватка трудовых ресурсов, деформируется половозрастная структура населения за счет убытия из его состава наиболее здоровых, молодых профессионально подготовленных граждан. Миграция — явление по большей части молодежное, поэтому, как правило, иммиграция улучшает половозрастную структуру принимающего сообщества, а эмиграция — ухудшает. «Ухудшение» нужно понимать весьма относительно — часто в ситуации взрывного [100] роста численности населения резко увеличивается доля молодых возрастов, для самореализации которых нет, и в короткие сроки, не могут быть созданы соответствующие условия. Если это поколение не будет «сброшено» посредством иммиграции, то страну могут ожидать серьезные потрясения: пример — современный Иран, где 20% населения составляет молодежь в возрасте 15-25 лет. Исключение составляют некоторые современные виды миграции, в частности, с целью восстановления семей, когда не молодые родители переезжают к своим осевшим в странах иммиграции детям.

Естественно, эти процессы порождают не только дефицит трудового ресурса, но и вносят неблагоприятные перемены в жизнь и быт семей эмигрантов и их социального окружения. Потеря человеческого капитала в результате миграции из Кыргызстана исчисляется миллионами сомов. Так, с 1989 года из республики выехало свыше 600 тысяч человек. Только вследствие выезда специалистов со средним и высшим образованием, Кыргызская Республика понесла потери, превышающие 1641 млн. сомов, причем эта сумма не учитывает затраты на школьное образование, а также на подготовку кандидатов и докторов наук.

Внимательного изучения заслуживает и тот факт, что нарастание интенсивности миграционных процессов, вызывающих временные, циклические и возвратные перемещения значительных масс населения; постоянная связь через новые информационные технологии привели к возникновению и распространению в различных регионах планеты «межнациональных общин». Они представляют особые социальные группы, чья идентичность не определяется каким-либо конкретным территориальным образованием. Это обстоятельство — мощный вызов традиционным идеям о принадлежности того или иного мигранта к определенному государству; оно нередко рассматривается как основание глобализационных процессов в мире. Есть все основания предполагать, что подвижность населения будет увеличиваться в объемах, становясь, все более разнообразной в своих социальных и культурных характеристиках. Вне всяких сомнений, в глобализирующемся мире миграция становится одной из наиболее действенных движущих сил, формирующих социальный ландшафт наступившего века.

Сегодня, на стыке тысячелетий в странах, условно называемых нами Севером (Европа, Северная Америка, с некоторой долей условности Россия), происходит критическое схождение двух определенных социальных тенденций, характеризующих мировые миграционные процессы: поскольку в странах [101] постиндустриальной культуры естественных прирост населения отрицательный, а миграционное сальдо положительно, существуют опасения, что это может привести к смене базового набора идентичностей. В силу этого страны Севера сталкиваются не просто с проблемой замещения населения, но и с угрозой смены ведущего антропологического типа.

Ситуация, которая уже сегодня стала предметом политических манипуляций и конъюнктуры, развивается в русле нарастания недоверия и страха между принимающим и мигрантским сообществами. На бытовом уровне — страха «малодетных перед многодетными» (в силу различий демографических моделей). На экзистенциальном — страха культурно ослабленных народов перед народами цивилизационно-молодыми, менее рефлексивными и куда более оптимистичными.

У происходящего есть две подоплеки: геоэкономическая и геокультурная.

Геоэкономическая подоплека происходящего состоит в том, что модель хозяйствования развитых стран так устроена, что в принципе не может обойтись без импорта рабочей силы. Во-первых, потому что национальные системы образования все в меньшей степени оказываются способны удовлетворять спрос — в особенности на новые профессии. Во-вторых, мотивация коренного населения к труду (выбору той или иной профессии) в принципе не совпадает с потребностями общества в труде: проще говоря, дворником, уборщиком, строителем и таксистом, а тем более, батраком на сезонных сельхозработах местное население быть не желает. И, наконец, в-третьих, нам не известны случаи, когда экономический рост (в рамках и традиционной, и индустриальной фаз развития) происходил бы на фоне сжатия демографической базы.

Геокультурная подоплека происходящего состоит в том, что массовые волны миграции, накрывающие (готовые накрыть) страны Севера, есть следствие отката их собственных колонизационных волн, начало которым было положено в эпоху Великих географических открытий.

Таким образом, миграционные процессы на сегодняшний день имеют двоякую природу, с одной стороны, они есть результат вступления отдельных сообществ и национальных экономик в глобальные отношения, с другой — они могут рассматриваться в качестве побудителей дальнейших социальных преобразований как в странах приема, так и странах выезда. Существующая в глобализирующемся мире оппозиция «центр-периферия» неизбежно приведет к бунту периферии, одним из симптомов которого является направленность миграционных процессов с Юга на Север. Под их [102] влиянием, по утверждению Э. Гидденса, происходит преобразование пространственных социальных отношений.

Соответственно и потребность в многоаспектном познании механизмов и тенденций миграции возросла ныне чрезвычайно и обуславливает пристальное внимание к ней представителей многих отраслей научного знания. Ее изучают демографы, социальные антропологи, историки, политологи, правоведы, социальные психологи.

Изучение миграции также проходило в жестких рамках дисциплинарных границ и парадигмальных представлений классической теории. Результатом подобного подхода являлась известная фрагментация полученных знаний, не всегда удачные попытки их превращения в целостную теоретическую концепцию. Конечно, это в некоторой степени объяснимо, поскольку миграционные процессы слишком разнообразны и многофакторны, чтобы получить убедительное объяснение с позиций лишь какой-то одной научной теории.

В экономических и юридических исследованиях миграции обычно не изучается субъективная сторона столь сложного явления (например, мотивация поведения, развитие групповой солидарности мигрирующих субъектов и т.д.). Остается в тени сущность миграции как коллективного действия, основанного на потребностях и стратегиях мигрирующих семейств и социальных групп. Неправомерно сужает поле исследователя рационализм одной лишь «стратегий выживания», опирающийся на постулаты только экономических теорий и не учитывающий психологию группового и массового поведения людей, пребывающих в экстремальных ситуациях. К тому же недостаточно учитывается влияние миграции как мощного фактора социальной динамики современного общества, развития экономических, политических, социокультурных процессов.

В этом докладе была сделана попытка лишь «пометить» наиболее настойчивые вызовы, которые миграционные процесс бросают современному глобализирующемуся миру. В связи со сказанным, по нашему мнению, назрела острая потребность сдвига в исследованиях — от описания экономических и демографических характеристик мигрантов к более глубокому объяснению масштабов, направлений, состава миграционных потоков, а также факторов, определяющих мотивации решений мигрантов о перемещении и выборе места предназначения. Необходим переход от простого описания экономической адаптации мигрантов в странах въезда к всестороннему исследованию форм и путей их социальной интеграции с местным населением и возможных последствиях этого процесса для [103] общества, особенно для изменения его структуры и динамики социальных отношений. Иными словами, назрела необходимость перехода от простого описания стадий миграционного процесса к углубленному и комплексному познанию их сущности, раскрытию закономерностей и механизмов, их моделированию, диагностики и прогнозированию и на этой базе — принятию адекватной миграционной политики.

Масштабность миграционных процессов в современном обществе и значимость тех социальных перемен, которые ими привносятся в экономическую, политическую, социокультурную жизнь стран и народов, требует дальнейшего усиления внимания к их всестороннему исследованию, в том числе со стороны представителей социальной философии как интегративной науки, способной осуществить комплексный анализ миграции как сложного явления современной общественной жизни.