Современное общество едва ли можно рассматривать как единое целое. Это касается даже общества в национальных или государственных рамках. Тем не менее можно вполне серьезно рассуждать о «динамике страны», «истории общества/государства», «истории общественной мысли» и т.д., и все это будет вполне научным. Все дело в степени обобщения внутренне несводимых в целое элементов. Такое же положение существует при рассмотрении функционирования важнейших и незыблемых общественных институтов: религии, морали, права (или правосознания), науки, образования, национальной, государственной отнесенности, языка.
Допустим, что религия как воспроизводство чувства (и средств его выражения) взаимной обусловленности двух субъектов — внеположенного человеку и человеческой личности после обособления «личности» из единого человечества — может быть рассмотрена автономно от других форм обеспечения связи личности и коллектива с природой.
В обществе сосуществуют во взаимодействии или частичной и полной изоляции друг от друга части, или социальные группы. В сознании индивида, вернее, в его вербализуемой части, представления о принадлежности отдельной личности к различным социальным группам по объективным признакам (по национальности, по языку, по религии, по профессии, по полу, по образованию, по темпераменту) либо совершенно не коррелируют между собой, либо коррелируют в пренебре-- [116]
жимо малой степени. Допустим также, что представления об отсутствии корреляции между названными выше признаками, которые присущи респондентам как представителям общества, могут быть скорректированы при рассмотрении данных, полученных другим путем. Точно так же, как и в отношении названных выше признаков, общество и отдельная личность мыслят себя в области этоса, что значит практически автономность функционирования религии и морали в обществе. Было ли так всегда, или такая автономность есть проявление секуляризованности современного общества в этимологически чистом виде, до некоторой степени можно выяснить по данным языка (поскольку иных в исторической области быть не может).
В русских обыденных представлениях нравственность описывается в нескольких не вполне синонимичных терминах:
- при помощи оценочных прилагательных с признаками «наличие/отсутствие совести» («совестливые или бессовестные люди»), «благо/неблаго» («хорошие/плохие люди») описываются атрибуты;
- при помощи сочетаний с наречиями с оттенком значения «модальное отношение», перешедшими, по В.В. Виноградову, в категорию состояния «так нельзя/надо/можно», «(это) (не) хорошо/плохо», «(это) нравственно/безнравственно», «(это) (не) по-христиански», «(это) честно/нечестно», «(это) (не) прилично», «(это) (не) достойно», «(это) (не) по-Божески», «(это) (не) по-русски», «(это) (не) по-нашему», «(это) (не) по-людски/человечески», также конструкции с глагольными формами «(не) следует + быть + каким-л.», также идоматические выражения типа «ни Богу свечка, ни черту кочерга» описываются предикаты, последующие наблюдению действий или состояний (сюда же относится утверждение Б.Л. Пастернака «быть знаменитым некрасиво»);
- при помощи существительных «добро», «зло», по грамматическим и сочетаемостным свойствам примыкающих к наречиям названного выше типа описываются объективированные атрибуты;
- специфических конструкций междометного характера «охти», «батюшки», «увы» преимущественно негационного оценочного смысла описываются эмоциональные состояния;
Очевидно, что впрямую с отношением к религии моральные оценки связаны лишь в двух, и не самых частотных, случаях. Также очевидно, что исходная внутренняя форма (или этимон) морального [117]
как совокупности надлежащих/ненадлежащих истинному/неистинному субъекту деяний в современных русских формах описания его значений теряется, и вместо этого в русском языке современности наличествуют формы констатации типа состояния после деяния. Характерны в этой связи слова «аморальный», или «безнравственный», которые строго этимологически должны значить «бездейственный», «неподвижный», vs «не подлежащий оценке». С другой стороны, «недвижный» = «мертвый», а если человек жив, то он, во-первых, подвержен оценке, во-вторых, наличие возможности оценки содержит базовую положительную оценку, на которую накладываются затем оценки вторичные, либо положительные, либо отрицательные, т.е. оценка двуступенчата.
С точки зрения религии существование есть благо и связано с благостью бытия Сверхъестественного, почему оно и оценивается как непогрешимое и заведомо позитивное. Ему противопоставлен заведомо неблагой Хаос, а индивидуальное бытие личности или народа может быть оценено двояко. Показательно выделение в качестве основания сравнения так называемого фонового значения социально значимого признака (или немаркированного значения оппозиции). При многократно констатированной исследователями непроявленности рефлексии коллектива или личности над собственной отнесенность, частотны позитивные нравственнооценочные идиомы: «я тебе по-русски говорю», «русским языком говорю», где значение образований по корню рус- близко семантике заведомо благого. Обычно такое значение не требует доказательств в пределах текста, в котором функционирует, т.е. аксиоматично.
Интересным примером, развернувшимся на наших глазах в последнее перестроечное и постперестроечное время, стало развитие идеологемы возврата или возрождения. Некоторая часть носителей таких умонастроений доходит до логического предела и в мироощущениях возрождает («у бездны на краю») раннее отношение к миру, которое возникло на заре человечества, т.е. ужас перед бытие, — то, что называется язычеством, или неоязычеством, с его специфической становящейся моралью борьбы за выживание.
Добавить комментарий