Эпикурейская традиция в русской философской мысли XVIII-XIX вв.

Проблеме трансляции и восприятия античной философии в России посвящены лишь два специальных исследования — это статья Д. Чижевского «Платон в России» 1 и приложение «Aristoteles Rossicus» к монографии В.П. Зубова «Аристотель» (М.,1963). Рецепия эпикурейской философии в русской культуре почти не исследовалась 2, хотя в нашей стране было велико влияние идей Эпикура на развитие естествознания, распространение секулярной этики и свободомыслия. История интеллектуальной жизни России свидетельствует о многовековой полемике «эпикурофилов» и «эпикуробов». Споры о значении наследия Эпикура выявляют интересные особенности влияния античной культуры на русское общество.

Отношение русского дворянского просвещения XVIII в. к образованию и науке сформировали не только воззрения французских просветителей, но и учения античных материалистов. Об этом, к примеру, писал Василий Петрович Колычев (1736-1794) в «Письме о пользе учения к В.С. Шереметьеву». Колычев в числе своих «наставников» и «светильников уму», искоренивших «невежества всю тьму», помимо Вольтера и Бейля, называл Анаксагора и Эпикура — «народы гречески от коих просветились»:

Русские просветители, вслед за французскими, видели себя наследниками Эпикура и Лукреция в решении вопросов о происхождении вселенной, о строении материи, о единстве души и тела, в этике, в учении о возникновении государства, в отрицании божественного промысла, в критике религии и суеверий.

Профессор Московского университета социолог и экономист И.Д. Третьяков с большой симпатией писал об Эпикуре, как об одном из первых, изложивших теорию общественного договора. В «Слове о происшествии и учреждении университетов в Европе на государственных иждивениях» (1768 г.) он писал, что у «эпикуриев» были «основательные доказательства их воззрений» 4.

Друг Третьякова, Д.С. Аничков, ставший профессором логики и математики, в 1769 году написал докторскую диссертацию о происхождении религии «Рассуждение из натурального богословия о начале происшествия натурального богопочитания». В ней он излагал взгляды древних материалистов на происхождение религии, за что был обвинен в сочувствии идеям Лукреция. Во время обсуждения диссертации профессор И.Г. Рейхель назвал Лукреция «пролетарием между философами и свиньей из стада Эпикура» 5. В «доношении» Синоду московский архиепископ Амвросий сообщил, что Аничков «во утверждение… атеистического мнения приводит безбожного Епикурова последователя Лукреция» 6. Несмотря на гонения за пропаганду идей античных материалистов, Аничков вновь в 1782 году в своих «Примечаниях к логике и метафизике» упоминал Лукреция как «выдающегося писателя» и «остроумнейшего философа эпикурейской школы» 7.

В середине 80-х годов XVIII в. в журнале «Покоящийся трудолюбец» был опубликован анонимный трактат «О мире, его начале и древности», автор которого утверждал, что мир возник в результате естественного развития и высоко оценил космологические теории античного материализма вообще, и атомизма, в частности: «Анаксимандр, Анаксимен, Левкипп, Ксенофен, Диоген, Архелай, Демокрит и Эпикур… не довольствуясь прежним положением, что звезды могут быть целыми мирами… расширили пределы вселенной за приписываемые ей слабым нашим зрением границы…. они заключили, что мир беспределен. Если философы, рассуждая возвышенным… образом, делали умозаключение, что миров есть беспредельное и бесконечное множество… ежедневно форма одних разрушается и из нее также беспрерывно выходят новые миры… Из сказанного нами можно судить о удивительных успехах, приобретенных греками в миропознании» 8.

В этом трактате неоднократно цитировалась поэма Лукреция. Автор отмечал большое значение учений об атомах как первоначале и случайном их отклонении для развития философии и науки. Преклонение автора трактата перед античным материализмом, частое цитирование Лукреция вызвало предположение историка русской философии И.Я. Щипанова, что трактат принадлежит перу Д.С. Аничкова 9.

Я.П. Козельский также восхищался атомистической теорией, противопоставлял ее учению платоников и стоиков, с эпикурейских позиций критиковал вольфианские доводы о бессмертии души. С.Е. Десницкий в «Юридическом рассуждении о собственности» ссылался на древних «великих испытателях природы», полагавших, что материя состоит из мелких неделимых частиц. Преподаватель Тобольской духовной семинарии П.А. Словцов, жестоко преследовавшийся правительством за просветительскую деятельность, в 1796 г. в журнале «Муза» опубликовал стихотворение «Материя», в котором заявлял, что «дерзает защищать» вместе с античными философами учение о материальном единстве мира 10.

У А.Н. Радищева знаменитое изображение религии в оде «Вольность» навеяно Лукрецием: «И ее чудовище ужасно, Как гидра, сто имея глав… Главою неба досязает, «Его отчизна там», — гласит. Призраки тьму повсюду сеет…» (Ср.: Lucretius. NR I, 61-65). Радищев излагал эпикурейские взгляды о бренности души: «Верь, по смерти все для тебя минуется, и душа твоя исчезнет 11.

Интерес к атомистическому материализму в России в XVIII в. сложился под влиянием французской просветительской литературы, опиравшейся на античное наследие. Труды наиболее радикальных французских просветителей Дидро, Гельвеция, Гольбаха, Марешаля, в отличие от сочинений Вольтера, печатались в России крайне редко, c большими трудностями, часто анонимно, так как относились к тем сочинениям, против которых в 1763 г. Екатериной II было написано специальное распоряжение «О мерах против распространения в России иностранных сочинений, направленных против религии, нравственности и самой государыни». Даже еще в первой четверти XIX в. в России Гельвеция обличали как последователя античного материализма: «…ни один из последователей Эпикура не представил учения древнего философа в виде более привлекательном, но не менее опасном для благосостояния общественного» 12.

И.И. Пнин в «Санктпетербургском журнале» в конце 90-х годов XVIII века опубликовал без указаний фамилий авторов и названий самих сочинений переводы двух отрывков из «Руин» Вольнея и одиннадцать глав из «Системы природы» и «Всеобщей морали» Гольбаха. Несколько раньше в 1786-1787 гг. в журнале «Зеркало света» Н.Д.(Н. Даниловский) напечатал в виде отдельных статей перевод с большими собственными дополнениями и исправлениями «Социальной системы» П. Гольбаха без указания его имени. Н.Д. интересовала, в основном, этика французского философа, восходящая к эвдемонизму Эпикура. И.К. Луппол отмечал, что «французские материалисты XVIII в. и Гольбах, и Дидро, в этических вопросах примыкали к эпикурейцам. По этому же пути идет и Н.Д. как в переводах, так и в самостоятельных добавлениях» 13.

Русские просветители, интересуясь этикой Эпикура, стремились защитить его учение от неправильной интерпретации и грубого извращения. Так в книге «Зерцало древней учености» неизвестный автор, защищая Эпикура от клеветы, писал о нем: «Он, как многие объявляют, полагал истинное человеческое блаженство в доброй совести, не знающей никакой за собой вины. Но как он умер, то ученики его, телесную похоть и сластолюбие, скотам более приличествующее, за верх блаженства человеческого почитать начали» 14. Князь Петр Шаликов в статье «Эпикур» писал, что учение этого афинского философа было извращено его противникамии за то, что он «открыл хитрости академиков, ребячество диалектиков и суетность стоиков» 15.

О распространении идей античных материалистов и о влиянии их на развитие свободомыслия в России свидетельствует и то, что в целях опровержения материалистических воззрений, наряду с литературой против энциклопедистов, были опубликованы по инициативе противников Просвещения специально написанные сочинения, разоблачающие «заблуждения Эпикуровы» 16. Одновременно с такими сочинениями как «Вольтеровы заблуждения, обнаруженные аббатом Нонотом. Перевод с французского. Преуведомление к российскому переводу митрополита Евгения (Болховитинова)» (М.,1793), «Основатели новой философии: Вольтер, Даламбер и Дидерот. Энциклопедисты без маски» (1809), «Оракул новых философов. Критические замечания» (1803), публикуются — «Против Люкреция девять книг о боге и естестве» кардинала Мельхиора Полиньяка (1803), трактат богослова Риделия «Посрамленный безбожник и натуралист. Перевод с латинского Московской академии проповедника иеромонаха Феофана» (М., 1787), книга кардинала Берния «Отмщенная религия». Во всех этих книгах критиковалось то, чему «учили Грецию: Левкипп, Кратос, Стратон, Лукреций, Эпикур, Демокрит» и их новейшие сторонники. Кардинал Берний, опровергая тех, кто заявлял: «мир царя разумна не имеет», писал: «возможно ль миром сим чтоб правила судьба и случай был сильней законов божества. Сим правилом злодей бесстыдно процветает и добродетель всю и честность попирает» 17.

Интересно, что последнюю главу «Разврат ума и нравов» русский переводчик — аноним, назвавшийся как «чтущий бога, веру и отечество», приспособил к России. Многое в ней напоминает речи Фамусова из комедии Грибоедова: главная причина безверия и распространения новых идей — книгопечатание, а родина этой философии — Франция: «Нелепой моде зрим Европу покоренну, охотой к новости, распутством порожденну, в Париже трон, ее фасоны и закон, чтоб подражатели родились без препон» 18.

В переводе сочинения французского кардинала Мельхиора Полиньяка провозглашалось, что «Эпикурово учение самовреднейшее», что Эпикур «предпринял истребить имя и служение божеству, заповедал смертным, чтоб доставлять им вольность»; у него «пустое место заступило место божества». «Как коварно Эпикур обходится с божеством. Он делает, как бы принял божеское существо, и сия мастерская уловка его могла одурачить живущих с ним… Чтобы сих богов, которым верил он только для виду, искоренить в самом деле, сделал он их смешными, на тот конец показывает он их вне вселенной» 19.

Кроме того, эпикуреизм отмечался в переводных трудах истории философии. Так, в книге И.Г. Гейнекция «Основания умственной и нравоучительной философии» отмечалось, что Эпикур «бессмертия души, промысла божия, страха не признавал» 20. В труде И. Бруккера, проповедовавшего вольфианские взгляды, говорилось, что «Каин был человек злой: следовательно, исповедовал и учил эпикуреизму» 21, а по поводу эпикуреизма говорилось, что «Епикурово учение служило весьма пагубнейшим злом для человека» 22. В книге другого автора, де Бюри указывалось, что Эпикурово «хитрое нравоучение — завеса для пороков». «Каких добродетелей ожидать можно от людей, которые отвергли бытие божие, — восклицал Бюри, — которые верили, что смерть уничтожает тело купно и душу, и которые доказали, что не надлежит по смерти ожидать никакой награды за добродетели и наказания за пороки» 23.

В конце XVIII в. с теми же целями издаются на русском языке сочинения западных отцов церкви, западноевропейских средневековых мистиков.

Гонения против свободомыслия, цензурные нападки на материализм привели к тайному распространению в России большого количества рукописных произведений на эти темы. Среди текстов были как переводные сочинения, так и оригинальные труды русских авторов, имена которых сейчас трудно установить.

В рукописном сборнике «Письма нравоучительные к друзьям. Писанные в 1773 -м году октября по март 1774-го году» (ЦГАДА, ф.196. Рукописное собрание Ф.Ф. Мазурина, № 1086), в первом письме, сочиненном русским автором, утверждается, что в мире нет ничего, кроме материи. Автор отказывает духу в самостоятельной субстанциональности, заявляя, что «дух» — то же тело и отличается от тела лишь «степенем тонкости и нежности» 24.

Эта идея восходит к античному атомизму, к учению, что материальная атомарная душа состоит из более тонких атомов, чем тело. Эпикур в одном из своих писем указывал: «…следует явно понимать еще и то, что слово «бестелесное» в наиболее обычном значении своем употребляется о том, что может мыслиться как нечто самостоятельное. Но самостоятельным мыслить что-нибудь иное бестелесное, кроме пустоты, а пустота не может ни действовать, ни испытывать действие, но только доставляет через себя движение телам. Поэтому говорящие, что душа бестелесна, говорят вздор» (I, 67).

В 1941 г. в Костроме на чердаке одного старого дома был обнаружен заключенный в кожаный переплет рукописный сборник. На корешке переплета оттиснуто: «Письма г.Русса». Этот сборник, ныне хранящийся в Архиве Государственного Музея истории религии 25, был идентифицирован как собрание восьми различных, но тематически связанных между собой сочинений, относящихся к самому концу XVIII в. (отдельные произведения сборника датированы 1770 и 1791 гг.; на бумаге есть водяные знаки 1797 г.) 26.

Заслуживает очень большого внимания этот факт, что на последней странице сборника есть надпись: «Из книг вологодского купца Михаила Де Свешникова», подтверждающая распространение свободомыслия в России XVIII в. не только среди дворян, но и среди представителей третьего сословия  27. Вольнодумец Г.С. Винский в автобиографических записках отмечал, что «вера … начинала в сие время несколько слабеть: несодержание постов, бывшее доселе в домах вельможеских, начинало уже показываться в состояниях низших, как и невыполнение некоторых обрядов с вольными отзывами на счет духовенства и самих догматов, чему виною можно поставить … и начавшиеся выходить в свет сочинения Вольтера и Ж.-Ж. Руссо и других, которые чиатлись с крайней жадностью» 28.

Все произведения костромского сборника объединены общей проблематикой: происхождение жизни, смерть и бессмертие, познание мира и природа души, доказательства бытия бога.

Вероятно, сборник составлялся по продуманному плану, так как произведения в нем расположены по принципу нарастания материалистической и атеистической тенденции (от умеренного деизма к открытому атеизму).

Первое произведение «Письмо Руссо к Вольтеру (перевод с французского), второе — отрывок из «Оратории» М.В. Ломоносова (перевод с латинского) и третье — трактат Феофана Прокоповича «Рассуждение о размножении душ» (перевод с латинского), объединены утверждением идеи бога, бессмертия и субстанциональности души. Следующее произведение сборника переведено с французского и озаглавлено «Из сочинений пиитических его величества короля Прусского. Письмо к фельдмаршалу Кейту 29. Оно представляет собой своеобразный комментарий на третью книгу поэмы Лукреция «О природе вещей» — «О тщетном страхе смерти, и ужасе другой жизни» 30. Однако, наряду с прямым отрицанием бессмертия души, в письме отстаивается бытие бога. Затем следуют «Исповедания веры наместника Савоярда. Сочинение славного г. Ж.Ж. Руссо. Переведено с французского языка правительствующего Сената секретарем г. Семеном Башиловым. В Санкт-Петербурге 1770 года» 31 и «Письмо одного мусульманина к своему другу» (перевод с французского), критикующие католицизм и христианство вообще.

Седьмое произведение — русский анонимный трактат «Зерцало безбожия», посвященный критике доказательств бытия бога. К нему примыкает написанное на русском языке на трех с четвертью страничках «Рассуждение о душе», представляющее собою заметки читателя, знакомого с самыми современными ему точками зрения о природе человеческого сознания. Таким образом, постепенно сборник приводит к все более радикальным выводам: от доказательств существования бога и бессмертия души к доводам против христианства и отрицанию веры в бога.

О популярности среди российских вольнодумцев стремлений логически опровергнуть доказательства существования бога свидетельствовал Д.И. Фонвизин в своей исповеди «Чистосердечное признание о делах моих и помышлениях» (1789-1792). В этих мемуарах есть страницы, посвященные тем годам молодости писателя, когда он, увлеченный идеями французского Просвещения, входил в кружок Ф.А. Козловского, посетившего в Фернее Вольтера и участвовавшего в переводе «Энциклопедии» на русский язык. Фонвизин вспоминал о своем визите с Козловским к некоему графу, отвергавему «бытие высшего существа», и отмечал, что в России есть «род безбожников, кои умствуют и думают доказать доводами, что бог не существует» 32.

В трактате «Зерцало безбожия» опровергаются важнейшие аргументы существования бога-творца. Эта критика, идейно связанная с содержанием IV и V глав второй части «Системы природы» Гольбаха, восходит к эпикуреизму. В главе IV «Зерцала безбожия» «Бог не есть творец и промыслитель мира» утверждается несостоятельность довода о возможности творения мира из ничего: «Что Бог есть творец мира, что он есть виновник существования всех творений, бытие мира уничтожает сию химеру, воспящает от сего блудительного мнения. Где нет материи, так как всякому известно, не может быть произведено нечто, ибо ничто не составляет существенности нечто существующаго, из ничего ничто и бывает» 33.

Центральное место в трактате «Зерцало безбожия» посвящено критике телеологического доказательства бытия бога и связанной с ним теодицеи 34. Автор использует знаменитый аргумент Эпикура о несовместимости существования зла в мире с верой в провидение: «…бог не различает добра и зла: ибо в мире зло имеет цену добра… Бог пороку не дает знать о своем правосудии: ибо не истребляет мира за злодеяния, следственно бог не имеет разума» 35. «И потому сие ложно, что бог имеет волю пресовершенную. Ибо ежели бы все совершенство воли находилось в Боге: ежели бы, сия благородная участь сопутствовала сущности его: что бы мир был храмом совершенного блага; злополучия, нещастия, не вынаруживали бы своих пагубных действий» 36.

Критике богооправдания за зло в мире посвящны в трактате глава вторая «Бог имеет пределы разума», глава третья «Бог имеет пределы воли» и глава пятая «Мир не зависит от бога». В пятой главе есть положение, напоминающее рассуждение Эпикура. Автор трактата пишет: «Вражда, несогласие творениев между собою доказывают или несовершенства Бога, или независимость мира от него» 37.

Все вышеизложенное свидетельствует о том влиянии, которое оказало французское вольнодумство на распространение эпикурейской традиции в культуре XVIII в. в России и о связи эпикуреизма с нравственной философией русского Просвещения.

Начало XIX в. было ознаменовано бурными событиями в истории России. Идеи свободы и равенства, культ разума, свойственные романтической эпохе накануне 14 декабря 1825 г., способствовали популярности эпикурейского эвдемонического идеала.

А.С. Пушкин познакомился с эпикуреизмом очень рано, прочитав «О природе вещей» Лукреция. Он называл его и среди авторов книг библиотеки Онегина. В лицее Пушкин слушал лекции по истории философии профессора А.И. Галича, который с симпатией относился к Эпикуру, говоря, что этот афинский мыслитель «принял богов либо в шутку, либо по боязни» 38.Влияние «изящного эпикуреизма» 39 Батюшкова на молодого Пушкина было очень сильным и нашло отражение в эпикурейских мотивах стихов «К Батюшкову», «Городок», «Истина», «Стансы Толстому» и др. Б. Томашевский отмечал, что Батюшков пытался отвратить Пушкина от слишком сильного увлечения эпикурейством, внушенным его же собственными стихами 40. Эпикуреизм Пушкина был окрашен гедонистическими настроениями киренаиков. В стихотворении «Послание Лиде» Пушкин «презрев Платоновы химеры», противопоставляет призывы Зенона, Сенеки и Цицерона «Аристипову закону». Эпикурейские идеи отразились в знаменитой «Вакхической песне», в элегии «Брожу ли я вдоль улиц шумных», в стихотворении «О нет, мне жизнь не надоела».

Поэт назвал своего друга Н.И. Кривцова в 1818 г. в послании к нему «эпикуреец мой» и подарил «Орлеанскую девственницу» Вольтера. Этика Эпикура сказалась во взглядах Пушкина на мораль: он определял ее (см. заметки «Опровержение на критики») как правила, «на коих основано счастье общественное или человеческое достоинство» 41. Поэт писал П.А. Осиповой: «В вопросе счастья я атеист…» 42.

Пушкин перевел сцену из драматической поэмы Дж. Вильсона «Чумной город» — это «Пир во время чумы». В ней священник гневно обращается к собравшимся на пир эпикурейцам в то время, когда смерть подстерегает каждого, со словами «Безбожный пир. Безбожные безумцы. Вы пиршеством и песнями разврата Ругаетесь над мрачной тишиной…». В песне Председателя, которой нет у Вильсона (она придумана Пушкиным), помимо призыва к наслаждению, выражена эпикурейская идея бесстрашия перед смертью.

Ю.М. Лотман, отмечая влияние идей Дж. Ванини и французских поэтов-либертинцев XVII в. на творчествоПушкина, приводил в пример краткую цитату из монолога Барона из «Скупого рыцаря». Барон, обращаясь к деньгам, которые кладет в сундук, говорит: «Усните здесь сном силы и покоя, Как боги спят в глубоких небесах» 43. Лотман указывал, что в этих двух стихах Пушкин сумел исключительно точно изложить концепцию Эпикура о богах. Существование богов не отрицается, однако они пребывают в глубоком покое, блаженом бездействии. Они спят сном потенциальной мощи и, не участвуя в людской суете, служат людям образцом для подражания. Таким образом, «Пушкин наделяет Барона… философией эпикурейца… Однако тут же совершается знаменательная подмена: в такой мере, в какой гигантское властолюбие человека Возрождения трансформируется у Барона в ростовщичество и скупость, эпикурейские боги, блаженствующие в мощном бездействии, заменяются золотыми монетами — богом нового времени» 44.

А.И. Полежаев в 1825 году в поэме «Сашка» сравнил своего героя с Эпикуром, восприняв его как безбожника, зовущего к наслаждениям. Московский студент-гуляка — «Младой роскошный эпикур» — Сашка жаждет «вольности строптивой», отвергает Ветхий и Новый Завет, отрицает бессмертие души; ему свойственны «свобода в мыслях и поступках» и закоренелая вражда «к мохнатым шельмам в хомутах» (т.е. к духовенству). «И как ученый муж Платон его с Сократом ни учили, Чтобы бессмертью верил он, Он ничему тому не верит: «Все это сказки», говорит… И в церковь гроша не дарит». Полежаев с симпатией писал о Сашке: «Конечно, многим не по вкусу Такой безбожный сорванец, Хоть и не верит он Исусу, А право, добрый молодец!» 45. За сочинение этой поэмы Полежаев, по приказу Николая I, был отдан в солдаты.

Некоторые декабристы были хорошо знакомы с эпикурейской философией. Так П.И. Борисов в статье о возникновении планет излагал космогонические воззрения древних атомистов. В трактате И.Д. Якушкина «Что такое жизнь» обосновывалась атомистическая концепция строения материи. А.П. Барятинский в одном из стихотворений опирался на мнение Эпикура, что бог «благ, но не всемогущ, или всемогущ, но не благ» 46.

Воззрения французских материалистов и Фейербаха, восходящие к идеям Демокрита и Эпикура, стали источниками философии А.И. Герцена, В.Г. Белинского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева. Н.Г. Чернышевский вспоминал, что он в молодости был твердым сторонником того научного направления, представителями которого были античные атомисты 47.

В рецензии на сочинение О. Новицкого «Постепенное развитие древних философских учений в связи с развитием языческих верований», нападавшего на Эпикура за отрицание промысла божьего, Н.Г. Чернышевский писал, что Новицкому следует бросить науку и сделаться преподавателем богословия, так как он ставит религию выше философии, а наука кажется ему неудовлетворительной 48.

В 1845 г. в четвертом письме об изучении природы «Последняя эпоха древней науки» Герцен отметил, что «ничто не может быть нелепее, как вечные рассказы добрых людей о том, что Эпикур проповедовал целью жизни грубое и животное удовлетворение страстей… Чистота нравов Эпикуровых учеников вошла в пословицу» 49. Он обращает внимание читателя на то, что Лукреций «торжественно в каждой песне провозглашает, что Эпикур — величайший из греков, что с него началась нравственность, — нравственность сознательная, человеческая, которой мешали всякие привидения языческой религии» 50. Герцен считал, что людей, клеветавших на Эпикура, озлобляли «положительность и опытный путь» эпикуреизма. Он указывал на то, что Эпикур нанес «последний удар на смерть язычеству», хотя в эпикуреизме и «есть остатки политеизма». Отмечал, что физика Эпикура вступала в противоречие с его учением «о каких-то соподчиненных богах, — служащих вечными идеалами людям» 51.

Идеи эпикуреизма использовались русскими просветителями и революционными демократами в полемике с фидеизмом. Д.И. Писарев писал, что согласно учению Эпикура, все в мире возникло по внутренней необходимости без вмешательства богов и основано на естественной связи причины и следствия, что Эпикур отвергал предопределение и фатализм, стремился уничтожить суеверие, под которым имел в виду идею божества и промысла и доказывал отсутствие того мирового разума, который Платон воплотил в демиурге. По Эпикуру боги существуют лишь как создание фантазии, они не связывают людей никакими практическими обязательствами 52.

Между просветительскими идеями Писарева и Эпикура, есть связь. Подобно тому, как Эпикур предлагал использовать «тетрафармакон» для преодоления невежества и достижения счастья, Писарев, призывал построить общество на началах «разумного эгоизма» (основные принципы которого восходили к эпикурейской этике) с помощью просвещения людей. Невежество мешает людям быть счастливыми, а для его преодоления существует лишь одно лекарство — наука, причем принимать его надо не гомеопатическими дозами, а ведрами и сороковыми бочками 53.

Под влиянием Писарева, призывавшего молодежь к изучению природы, многие стали заниматься естествознанием. Д.И. Менделеев отмечал, что изучение греческих классиков было «средством против укоренившихся суеверий» 54. Он писал: «… материально-внешнее, что бы ни говорили Платоны и всякие иные мудрецы, возникает раньше, начальнее и назойливее духовно-внутреннего» 55. Менделеев с самого начала своей научной деятельности примкнул к атомистам. «Гипотеза атомизма, — писал он, — скрепляет отрывочное эмпирическое знание химических наук в такой же мере, как уверенность во всеобщности общих законов природы и в неисчерпаемости вещества перед глазами наблюдателя» 56. Открытие Менделеевым периодического закона обогатило атомистику.

Редактор журнала «Научное слово» М.М. Филиппов отмечал актуальность эпикурейских идей, в том числе и в критике религии, указывал на то, что, «философия Эпикура, в известном смысле, была антирелигиозна». Он писал, что в наше время, когда возрождаются течения, сданные в архив наукой XIX века, воззрения Эпикура представляют не только исторический интерес. Подчеркивая стремление Эпикура к антитеологическому объяснению природы, Филиппов упрекал его за то, что он придумал «новую мифологию», населив мировое пространство человекоподобными гигантскими образами, назвав их богами 57. Он критиковал Эпикура за «увлечение морализированием», за то, что он, по его мнению, «не только повторял, а часто искажал научные гипотезы Демокрита» 58. Филиппов, подобно многим полагал, что философия Эпикура, большей частью, представляет эклектическую переработку учения Демокрита.

В 1873 г. В.В. Лесевич откликнулся статьей на заявление Э. Литтре о том, что эпикуреизм — провозвестник позитивизма, что в нем есть идеи, близкие О. Конту. Лесевич писал, что просветительские намерения Эпикура были самые светлые, эпикурейцы звали к себе в сад во имя науки и жизни, к свету и свободе. Анализируя причины неудачи эпикурейцев в борьбе против религиозных суеверий, первый русский эмпириокритик, Лесевич утверждал, что власть последних падет только «перед силами положительных знаний». Он упрекал Эпикура в равнодушии к естествознанию, в непонимании того, что суеверия, казавшиеся античному философу лишенными всякого смысла (гадания по полету птиц, по внутренностям животных и пр.), имели, по мнению Лесевича, первоначально философский характер, были прогрессивными 59.

М.Н. Катков, Б.Н. Чичерин и другие критиковали Конта за требование независимости морали от религии, заявляя, что оно восходит к материализму Эпикура. Катков писал о «школе атомистов», утверждая, что ей «не было суждено принести богатых плодов» 60. В книге «Наука и религия» (М., 1879) Чичерин нападал на позитивистов за нарушение христианской морали, призывал молодежь вернуться от «эпикурейского циничного материализма» к христианской вере. Он писал, что учение Эпикура было отрицанием нравственного закона, которому люди обязаны подчиняться, что эпикуреизм не заключал в себе ничего, кроме разлагающих начал 61.

В 1889-1890 гг. в России в публичных лекциях и в журналах развернулась полемика по поводу отношения Эпикура к религии.

В марте 1889 г. в Одессе доцент Ф.Ф. Базинер прочел в университете две публичные лекции об эпикуреизме, доказывая, что нынешний интерес к нему возник потому, что мистический мрак, которым проникнуты религиозные верования, начинает рассеиваться под влиянием света науки, и человек, проснувшись, стал сознательно вникать в смысл окружающей его жизни. Лектор показывал, что Эпикур и его ученики были атеистами, что мнение Гюйо и Массона, будто Эпикур приписывал атомам свободу воли, решительно ни на чем не основано 62. В том же месяце Ю.А. Кулаковский прочитал в Киевском университете публичную лекцию об Эпикуре. Двумя годами раньше, в январе 1887 года, этот профессор произнес актовую речь в Киевском университете о поэме Лукреция. В ней говорилось, что у Эпикура признание богов было совершенно мертвым придатком в его учении. Его система была направлена к тому, чтобы устранить идею о творении мира божеством и промысле божием из объяснения природы. Этот антирелигиозный характер системы был результатом глубокого убеждения мыслителя в правильности своего философствования 63. Кулаковский утверждал, что эпикурейская школа отвергла идею бога, не отрицая прямо богов, завещанных греческому народу от старины, но вывела их за пределы жизни и судеб вселенной 64.

Журнал «Русская мысль» откликнулся на эти лекции двумя статьями о значении Эпикура для французских писателей XVIII в. и о причинах современного интереса к этому мыслителю в России 65. Историк Древнего Рима В. Модестов писал, что в России вокруг философского наследия Эпикура идет ожесточенная борьба. Он отметил, что одновременно с этими лекциями, распространяющими «чистый материализм» Эпикура, опубликовано сочинение Цицерона «О высшем благе и крайнем зле» в переводе профессора П. Гвоздева под названием «Опровержение эпикуреизма».

Другой историк античности — М.С. Корелин писал, что эпикурейская философия нанесла тяжелые удары язычеству, подвергла открытому осмеянию его богов, выражала презрение к ним. Эпикуровское учение «о происхождении и сущности мира только аргумент для оправдания безверия… В системе Эпикура, где все сводится к материальному атому, нет места для божества, но ее основатель не считал возможным решительно опровергнуть общую веру в существование богов». Корелин считал, что учение эпикурейцев о божестве «звучало злою насмешкою над религиозным чувством», что «эпикурейская теология не имеет ничего общего с религией: это чисто внешняя и совсем не научная приставка к философской доктрине». Оценивая попытки римский эпикурейцев создать из учения Эпикура религию, Корелин писал, что «для внутренней жизни человека и для его миросозерцания такая религия ничем не отличалась от атеизма» 66.

В народных университетах демократически настроенные преподаватели знакомили слушателей с древним материализмом, используя его для революционной и антирелигиозной пропаганды. Так, например, В. Парадиев прочел в 1911 году в Обществе народных университетов в Казани лекцию «Эпикур и его проблема освобождения людей от богов», а Н.Н. Андреев — в 1912 г. лекцию «Боги и богоборцы древности» в таком же обществе в Петербурге. Парадиев рассказывал, что Эпикур был материалистом, что в свою школу он вербовал людей необразованных и обращался к ним «с дерзновенным призывом к свободе, которого до него никто в такой резкой форме не высказал, провозглашал свободу от всего того, что до сих пор опутывает человечество» 67. Парадиев считал, что Эпикур сначала расковывает, а затем снова приковывает человека к божеству, но, признав существование своих богов, философ боится их как преступников и строит для них заграждения, чтобы они не смогли проникнуть в мир и натворить бед. Лектор восклицал: «Пусть от многих мыслей Эпикура веет утопией. Но кто же станет отрицать пользу за утопистами, вечно будирующими нас и открывающими новые горизонты» 68.

В начале XX в. получили распространение позитивистские сочинения А.А. Богданова. Сводя все значение творчества Эпикура к популяризации атомистики 69, Богданов утверждал, что главная черта материализма — бессознательное применение моделей, взятых из социальной практики, а поэтому у античных материалистов как «детей менового общества» возникло учение об атомах, выражающее противопоставление личности товаропроизводителя другим производителям как обособленной неделимой единицы. Богданов в скрытой символике индивидуализма видел привлекательность идей атомистов для передовых умов развивающегося менового общества разных времен.

Г.В. Плеханов полагал, что «Эпикур не был атеистом» 70, однако, отметил в книге Ф. Ланге «История материализма» (СПб.,1891) стихи Лукреция о значении Эпикура для критики религии, в книге Э. Целлера «Очерк истории греческой философии» (СПб.,1886) — замечание Эпикура о необходимости преодолеть страх перед ужасами загробного мира. Плеханов критиковал «философию позитивизма» Богданова, «социологический эгоизм» эсеров и анархистов, часто ссылавшихся на «свободную волю» эпикуровских атомов. В 1909 году Плеханов писал, что во взглядах Эпикура могут быть неясности, так как они дошли до нас в неполном виде 71. Плеханов указывал, что еще древние понимали непримиримость и враждебность материализма к религии. В работе «Cant против Канта или духовное завещание г. Бернштейна» Плеханов приводил слова Лукреция, хвалившего Эпикура за то, что он обезвредил веру в бога 72.

Под влиянием книги М. Штирнера «Единственный и его собственность», получившей распространение в России в начале ХХ в., возникли «союзы эгоистов», которые должны были объединить людей чуждых общественным интересам и искавших путей к самосовершенствованию и обожествлению личности. Н. Минский предлагал организовать «Союз эгоистов», наподобие эпикуровского «сада», и в нем «объединить людей, уставших от городской суеты и лжи»; «целью жизни в таких общинах будет… простор досугов, радость размышлений, блаженство» 73.

После поражения первой русской революции А.В. Луначарский решил создать «новую религию человечества, грядущего хозяина природы», использовав для этого философию Эпикура. Луначарский призывал сбросить «ветхий плащ серого материализма» и «создать «гармонический синтез» материализма и мистики на основе «пролетарского эпикуреизма» 74. Луначарский и другие русские махисты считали, что Эпикур был только «эмпириком», опирался на «живой опыт». В статье «Атеизм» Луначарского есть раздел « Эпикурейство», в котором говорится, что «сам Эпикур и тем более его великий ученик Лукреций — атеисты последовательные, детерминисты» 75. В разделе «Эпикурейство на пролетарской почве» доказывается, что пролетариат унаследовал их идеи. По словам Луначарского, пролетарий не верит в бога, в потустороннее, он радостно общается с массой своих товарищей, в социальной борьбе он нашел свое высшее наслаждение 76. Это мировоззрение Луначарский назвал «религиозным атеизмом»: «Религиозный атеизм? Да, почему бы нет?» «Но так ли уж у нас и нет бога?» Ведь представление о боге имеет в себе нечто вечно прекрасное?» «Если бы существовали в мире те внемировые пустоты, о которых говорит Эпикур, и в них жили бы чудесные, но бессильные и безвольные боги… они, наверное, с восторгом и тревогой следили бы божественноразверстными очами своими за судьбою страшного, растущего бога, человека» 77. Прочитав все статьи в «Очерках по философии марксизма», в том числе и статью Луначарского, Ленин, возмущенный, писал Горькому 25 февраля 1908 года, что он «… прямо бесновался от негодования. Нет, это не марксизм!…Учить рабочих «религиозному атеизму» и «обожанию» высших человеческих потенций (Луначарский)… Нет это уж чересчур» 78.

В 1914-1915 гг. Ленин конспектировал «Лекции по истории философии» Гегеля и сделал заметки об Эпикуре 79. Они стали известны после опубликования «Философских тетрадей» Ленина в 1929-1930 гг. и послужили основой для советских исследований античной философии, в том числе и эпикурейской 80.