Постижение культурного пространства в наши дни с необходимостью затрагивает историческое измерение. Культура — это всегда историческая разверстка культуры. Подобная сочлененность вопроса о культуре с вопросом об истории базируется на следующем основании. Во-первых, культура не может осмысливаться без традиции, взращиванию которой и служит сама культура. Во-вторых, вопрос о культуре с необходимостью высвечивает те сферы, которые фундируя культуру не могут быть даны и, соответственно, осмыслены лишь в синхронии. Для постижения этих сфер — от политики, государства до экономики и искусства 1 — всегда необходимо видеть не только текущий момент, но и историческую перспективу. Наконец, и это в в-третьих, культура не является некоей внешней данностью, которую можно жестко зафиксировать в модусе «иное», «чуждое» постигающему и живущему индивиду. Культура есть в том числе феномен, т.е. то, что конфигурируется сознанием, т.е. то, что «расцвечивает» в определенном модусе [88] реальность. В той степени, в какой культурное пространство конфигурируется сознанием, «отформатированным» видящим культуру, т.е. придающим культурную значимость реальности, в той же степени современным сознание «привносит» в реальность иные размерности, которые ему свойственны, и в первую очередь историческую размерность.
Привнесение исторической размерности в человеческое окружение осуществляется сознанием согласно с тем уровнем, вернее с теми предзаданностями, которыми это сознание обладает в каждом историческим, культурным, пространственным положением. Взгляд на мир как на мир, одушевленный историей — это взгляд новоевропейского человека, очерчивающий горизонт и видимость европейца последних пятьсот лет. Конфигурация сознания, постигающего и проживающего в мире европейца добавляет определенный ракурс, определенную размерность его окружения. Мир европейца — это мир исторически выстроенный. По крайней мере так было до недавнего времени.
Историческая размерность сознания и, соответственно, исторический ракурс культуры выстраиваются по определенной изначально заданной схемой. Эта схема была сформована ситуацией зарождающегося христианства, центрировалась и согласовывалась с определенной центральной точкой, фигурой, которая удерживала единство всего исторического измерения. Эта точка как правило будучи точкой, вынесенной за рамки исторического процесса, выполняла функцию трансцендентального означаемого этого исторического процесса, т.е. того означаемого, которое означивается в этом историческом процессе. Первоначально функциональная фигура трансцендентального означаемого была «персонифицирована» — это христинский Бог. Фигура христианского Бога, благодаря определенным своим функциональным «качествам» — всеблагость, всезнание и т.п. — обеспечивала единство всего исторического процесса.
В дальнейшем с разрушением «персонификации» фигуры Бога (процесс секуляризации, возникновение европейского субъекта, «взвалившего» на себя функции Бога) произошло замещение его фигуры, иными трансцендентальными означаемыми. Процесс замещения необходим, ибо с исчезновением или своеобразным «обессиливанием» фигуры Бога европейски сконфигурированное сознание продолжало «работать» в той же схеме, т.е. функционально замещая необходимую фигуру, центрирующую прежде всего историческую размерность сознания. Можно указать несколько «эрзацов» фигуры Бога как трансцендентального означаемого исторического процесса: абсолютная идея Гегеля, производительные силы и производственные отношения Маркса, прафеномен Шпенглера…
Современное состояние исторической размерности сознания, которое можно охарактеризовать как ее разрушение, следующее: разрушение субъекта, первоначально «взвалившего» на себя функции Бога, нарушает функционирование исторической размерности сознания. Исторический горизонт исчезает, мы перестаем видеть мир как мир как история. Соответственно [89] встает вопрос о том, каким образом нам «работать» с историческим материалом, если фигура трансцендентального означаемого, которая удерживала до сих пор единство исторического свершения, разрушено вплоть до своей функциональной значимости, которая, кстати, и обеспечивала ее восстановление.
Дело в том, что не существует и не существовало исторического факта самого по себе, некоего аналога вещи в себе в интерпретации Гегеля, т.е. того, что однозначно может быть переведено в вещь для нас. Любой исторический факт — это изначально интерпретации, в большей мере это относится к тем полям, которые всегда маркировались человеческим присутствием. Даже сам момент «выделения» определенного исторического факта есть уже работа интерпретации. Соответственно, каким образом мы можем селектировать, располагать в определенной схематике и осмысливать исторический материал в ситуации невозможности центрации на определенную функциональную схему?
Ситуация, которая наличествует в европейской культуре и, соответственно, в европейской модели сознания можно охарактеризовать как ситуацию конца истории. Однако, историческое постижение не может быть просто упразднено de jure. Дело в том, что то, что всегда было «доменом» исторического постижения, а именно следующие эйдетические сферы (и соответственно коррелятивные им сферы реальности) государство, человечество, культура и т.п. могут быть осмыслены лишь во временной перспективе, репрезентантом которой относительно подобных «образований» является историческая размерность. Нигилировать историческую размерность, веропятно, чисто теоретически возможно, но вот в отношении вышеуказанных «образований» невозможно даже теоретически. Соответственно, необходима стратегия, которая, учитывая ситуацию «конца истории», невозможности использования довольно «тоталитарной» матрицы трансцендентального означаемого, все же позволит «работать» со историко-временной перспективой, не восстанавливая ее в полном объеме и ее существенных функциональных особенностях.
В указанной ситуации «конца истории» историческое исследование может быть осуществлено с использованием мультимедийной гипертекстовой технологии, позволяющей:
- во-первых, осуществить построение и выстраивание исторического материала не «однолинейным» или «плоскостным» образом, но «объемным»;
- во-вторых, отказаться от однозначности центрирующей фигуры, которая соединяет и «селектирует» исторический материал исходя из одной фукнциональной матрицы;
- в-третьих, инкорпорировать материал принадлежащий к различным сферам культурного пространства (музыкальный, звуковой, видео и пр. ряды).
Предлагаемая матрица работы с историческим материалом применительно к той сфере, которая может быть маркирована как история идей, следующая. Стоит сразу оговориться, что выстраивание исторического «описания» [90] предлагается осуществлять, используя возможности мультимедийной технологии.
- Гипертекстовое построение материала, позволяющее создавать не только плоскостные матрицы, но и объемные «образования», используя возможности файлового членения пространства.
- Линкование материала, выполняющее функцию смысловой связи материала, которое должно и может быть осуществлено по различным подчас «экзотичным» основаниям, например, возможно сочетание линкование материала по упоминанию, по датам, по именам, по аллюзиям, по противопоставлениям, по пересечениям в одном и том же пространственном и временном топосе.
- Дополнение текстового массива иллюстративным и звуковым рядом.
- Написание единой «истории» различными исследователями, использующими подчас противоположные установки.
- Свободное вхождение в текстовое пространство: пользователь сам выбирает интересующий его маршрут и связи, не слишком стесненный традиционным построением материала, когда историческое исследование представляет из себя выстроенное единство, каждая часть из которого может быть осмыслена лишь в общем контексте.
Исследовательская программа поддержана РГНФ, грант №99-03-19877
- [1] Культура понимается здесь широко: все то, что способствует росту, сохранению, развитию человека как такового. Соответственно, в понятие культуры включаются то, что можно маркировать как сферу присутствия человека.
Добавить комментарий