- Глава 1. «Определение перспектив»
- Глава 2. Выявление параллелей
- Глава 3. «Встреча со смертью и онтическое удостоверение собственной способности быть целым»
[312]
S. Subhash Chandra. Das Phaenomen des Todes im Denken Heideggers und in der Lehre Buddhas. Koeln, 1965
Данное исследование представляет существенный и, прежде всего, методологический интерес, поскольку автор не ограничивается только поверхностным указанием на приблизительное сходство между философией Хайдеггера и учением Будды, а тщательно и подробно выявляет конкретные пункты и параллели в размышлениях этих двух авторов. И хотя сам Субхаш Чандра неоднократно настаивает на скромных притязаниях своей работы, следует отметить, что его исследование может послужить хорошим методологическим основанием для будущих компаративистских исследований.
Это исследование состоит из трех частей. В первой его части, названной автором «Определение перспектив», автор полемизирует с хайдеггеровским анализом феномена смерти. Вторая часть — «Выявление параллелей» — проясняет смысл и значение феномена смерти у Будды. Цель третьей части — «Встреча со смертью и онтическое удостоверение собственной способности быть целым» — как впрочем и во-многом обеих предшествующих — это попытка сравнительного изучения истолкования феномена смерти у Мартина Хайдеггера и Гаутамо Будды.Автор стремится выявить, в какой степени размышления о смерти у Хайдеггера и Будды соотвествуют друг другу и что между ними является принципиально общим.
Глава 1. «Определение перспектив»
При сравнительном анализе понимания феномена смерти у Будды с хайдеггеровским анализом того же самого феномена обнаруживаются пять пунктов, по которым отличаются друг от друга оба истолкования феномена смерти.
- У Будды феномен смерти не выступает как проблема. Хайдеггер, напротив, исследует феномен умирания как философскую проблему.
- Хайдеггер осуществляет онтологический анализ феномена смерти. Будда, когда он говорит о смерти, напротив, — онтический.
- У Хайдеггера смерть означает возможность. По Хайдеггеру возможный характер принадлежит самой сущности феномена смерти. Этот взгляд совершенно неприменим к тому, как Будда говорит о смерти. У Будды характер смерти как возможности не выражен.
- Хайдеггер проясняет смерть как посюсторонний феномен. Он исключает из своего анализа потусторонние размышления. В сравнении с этой точкой зрения, присутствующей в хайдеггеровском анализе, подход Будды двусторонний. Он рассматривает феномен смерти как посюсторонний, так и как потусторонний. В любом случае смерть у Будды совершенно точно рассматривается также и как потусторонний феномен.
[313] - Будда устремлен к нирване. Но с достижением нирваны связано и преодоление и самой смерти.У Хайдеггера имеет место не преодоление, но раскрытие смерти как возможности.
Пути Хайдеггера и Буддды яснее различаются, если выявить основные подходы к их пониманию феномена смерти. Будда рассматривает феномен смерти не как проблему, ибо он был не философом, а основоположником мировой религии. Вместо метафизических и теологических спекуляций, вместо теоретических размышлений, Будда занимался выработкой практических наставлений в поведении своих последователей. Будда не создал никакой особой «теории» смерти. Напротив, он рассматривал феномен смерти во взаимосвязи с духовной практикой, а именно, как феномен постепенного угасания.
Хайдеггер, напротив, признает изначальную проблематичность феномена смерти. У Хайдеггера предметом исследования становится смерть как проблема, ведь Хайдеггер — философ. Хотя он также, как и Будда, — правда, не в том же самом смысле — отказывается от метафизики. У Хайдеггера размышления о феномене смерти также служат более масштабной задаче, а именно прояснению смысла бытия.
То обстоятельство, что Будда не раскрывает проблематичный характер смерти, не выявляет систематически структуру феномена смерти, вытекает непосредственно из специфики религиозного учения. В этой связи различие между буддистским и хайдеггеровским пониманием смерти можно сформулировать следующим образом. Будда предпринимает онтический анализ, а Хайдеггер — онтологический анализ этого феномена. Будда был созерцателем, непосредственно интуитивно-созерцательно устремленным к феномену смерти. Его отношение к феномену смерти — это опыт восприятия. В «Речах Гаутамо Будды» говорится о том, что Будда видел смерть, чувствовал ее и ощущал. В этом и проявляется онтический характер буддистского понимания феномена смерти. Будда извлек сущностную черту своего понимания феномена смерти из интуитивного опыта.
Хайдеггер, напротив, устремлен к экзистенциально-онтологическому пониманию смерти. Он интерпретирует феномен смерти в связи с изначально присущим каждому человеку пониманием бытия. Для него смерть представляет собой соразмерный человеку феномен. И этот феномен следует, на его взгляд, интерпретировать из общей бытийной структуры человеческого существования. По мнению Хайдеггера, любое онтическое понимание всегда уже предполагает первоначальное онтологическое пред-понимание. Онтическое понимание характеризует смерть как «ничью», как смерть «вообще». Экзистенциально-онтологический подход к феномену смерти указывает на личный, собственный ее характер. Отсюда следует очень важный для Хайдеггера ход, связанный с утверждением смерти как возможности. Только перед лицом смерти человек обретает смысл своего существования, становится целым.
В отличие от Хайдеггера Будда в своих «Речах» не признавал за смертью характера возможности. Это прежде всего связано с тем, что для Будды сущность человека не может быть определена как возможность. Поэтому он говорит о «преодолении смерти». Здесь таится наиболее существенное различие между Хайдеггером и Буддой. Когда Будда говорит о «преодолении смерти», то он понимает под этим нечто совершенно иное, чем мог бы понять любой западноевропейский мыслитель. Это не жизнь после смерти. Скорее это выход из бесконечного круга перерождений. [314] Преодоление достигается тогда, когда завершается само становление. Так достигается знаменитое буддистское «освобождение от смерти» как от страдания.
После проведенного в 1 главе анализа различий, позволяющего четче обозначить позиции обоих мыслителей, автор во 2 главе обращается к выявлению общих моментов и проведению параллелей, стремясь выявить единство в понимании феномена смерти у Будды и Хайдеггера.
Глава 2. Выявление параллелей
Устанавливая общности и параллели между хайдеггеровской философией и учением Будды автор отмечает аналогичный двойственный характер размышлений о феномене смерти у Хайдеггера и Будды.
Хайдеггеровский анализ несобственного «бытия-к-смерти», выраженного в экзистенциале «люди» (das Man), является составной частью его экспликации феномена смерти. Хайдеггер демонстрирует, что, во-первых, несобственное «бытие-к-смерти» как «бытие с другими» является первым шагом на пути к выявлению собственного смысла этого феномена, а во-вторых, «люди» не актуализируют свое «бытие-к-смерти», а успокаиваются суетой повседневности.
В свою очередь, такой же двойной характер можно обнаружить, полагает автор, и в размышлениях Будды. И хотя в учении Будды не предсталена эксплицитно концепция бытия-с-другими, тем не менее, жизненный путь Будды приводит его к мысли о том, что именно встреча со смертью раскрывает обычное существование как повседневное, а точнее иллюзорное. До того, как он не открыл то, что болезнь, старость, смерть порождают страдание, он жил сам в иллюзорном мире, он жил подобно другим. Будда, как и хайдеггеровское Dasein, до встречи с феноменом смерти был своего рода несобственной «человеко-самостью» (Man-Selbst). Но познав «благородные истины», встретившись со смертью, он нашел самого себя и открыл мир.
Обобщая эту параллель в размышлениях о феномене смерти у Хайдеггера и Будды, автор вводит следующкю краткую и выразительную формулу. У Будды выясняется, что Хайдеггер мыслил правильно; у Хайдеггера открывается, почему Будда поступал верно.
Хайдеггер указывает на характер необусловленности или безусловности смерти, поскольку в смерти происходит разрыв всех отношений и условий. У Будды этот характер необусловленности отмечается в двух аспектах. Во-первых, Будда также разделяет взгляд на то, что при умирании происходит разрыв всех связей и отношений. Но во-втором, более важном, аспекте смерть разрешает все отношения, ибо умирая человек выходит из призрачности и иллюзорности всех отношений. Тем самым смерть раскрывается как позитивное и чистое состояние выхода из своей фактической «экзистенциальной» природы в «чистое» сознание. Таково, по мнению автора, позитивное понимание феномена смерти у Будды и его значение.
Согласно Хайдеггеру, смерть представляет собой соразмерный жизни феномен. В «Бытии и времени» он пишет: «Смерть в широчайшем смысле это феномен жизни» (C. 276). В этом отношении Хайдеггер говорит о смерти как о посюстороннем феномене. И здесь также обнаруживается общий пункт между Хайдеггером и Буддой.
[315]
Будда интерпретирует смерть как соразмерный жизни феномен именно постольку, поскольку полагает, что смерть неизбежно должна проявиться во всяком «рожденном». Выражение «рожденное» может быть без обиняков заменено термином «живущее». И таким образом у Будды феномен смерти также является феноменом соразмерным «живущему», то есть самой жизни.
Хайдеггеровский анализ феномена смерти указывает на сущностное отношение между смертью и страхом. Характер страха возникает из неопределенности в отношении того, когда вступает смерть. Смерть достоверна, но неопределенна. Феномен страха коренится в этом характере неопределенности смерти. У Будды отношение между страхом и неопределенностью смерти непрояснено. Он говорит,что за смертью скрывается обычный страх. Человек живет под «властью смерти». На каждом своем шагу он ждет вступления смерти. И не случайно, что человек страшится смерти.
Хайдеггер интерпретирует страх перед смертью как онтологический феномен, поскольку он не разрушает, а формирует, создает. Сходным образом мыслит и Будда, утверждая, что истинный аскет не должен исытывать страх перед смертью.
Этим автор завершает свои указания на сущностные параллели и подобия между хайдеггеровским и буддистским пониманием феномена смерти. Методологически эта важнейшая для всей работы глава сосотоит как-бы из двух условных частей. В первой осуществляется интерпретация некоторых аспектов учения Будды о смерти в терминах хайдеггеровской философии. А уже вторая часть направлена на подробное рассмотрение подобий, которые проявляются как у Быдды, так и у Хайдеггера. На протяжении второй части главы последовательно устанавливаются такие параллели. Это понимание феномена смерти исходя из трех основных черт: посюстороннести, необусловленности и достоверности. Две другие параллели состоят в понимании смерти как соразмерного жизни феномена и в указании на внутреннюю связь смерти и страха.
Глава 3. «Встреча со смертью и онтическое удостоверение собственной способности быть целым»
Эта глава направлена на выявление отношения между буддистским обнаружением феномена смерти и хайдеггеровским раскрытием «совести» как онтического удостоверения «собственной способности быть» (das eigentliche Seinskoennen). В первой части этой главы демонстрируется то, в какой сущностной взаимосвязи находятся у Хайдеггера феномен смерти и феномен совести. Анализ феномена совести опосредованным образом принадлежит общему ходу хайдеггеровской экспликации феномена смерти. Из этой скрытой взаимосвязи между феноменом смерти и феноменом совести и вырастает необходимое исследование возможных параллелей между встречей Будды с феноменом смерти и хайдеггеровским прояснением феномена совести. И далее автор стремится установить степень подобия и общности между подходом Будды и хайдеггеровской философией в отноешении феномена совести. В частности, приемлем ли хайдеггеровский анализ феномена совести для буддистского подхода к феномену смерти и возможно ли «прочитать» его через хайдеггеровскую интерпретацию феномена совести?
[316]
Методологически важной является предпринимаемая автором в этой главе попытка феноменологического прочтения буддистских размышлений о смерти. Речь идет об указании на феноменологический характер размышлений Будды о феномене смерти как умирания. Поскольку у Будды речь идет о непосредственной данности и непосредственном усмотрении феномена смерти, постольку автору представляется вполне обоснованным обозначить характер размышлений Будды о феномене смерти как «феноменологический». Ту же самую идею непосредственной очевидности высказывает и Хайдеггер, говоря о специфике феноменологического подхода. При феноменологическом прояснении феномена у Хайдеггера говорится о феноменологии как о «позволении видеть» то, что само себя показывает.
После указания на феноменологический характер размышлений Будды автор обращается к прояснению общих черт между этими размышлениями и хайдеггеровским рассмотрением феномена совести. И один из важных и интересных пунктов состоит в том, подобно тому, как зов совести, согласно философии Хайдеггера, происходит против нашего ожидания, размышления Будды о феномене смерти также непреднамеренны. Зов совести не вызван нашими ожиданиями и в этом смысле не имеет никаких субъективных оснований. Эта сущностная черта феномена совести проявляется также и в размышлениях Будды о феномене смерти. О смерти, учит Будда, мы можем нечто узнать только против нашего ожидания.
Согласно Хайдеггеру зов совести обращен к человеку, дабы вызволить его из безликой повседневности. Внемля зову совести человек видит себя как падшее существо, сокрытое в безликости «человеко-самости» (Man-Selbst). И у Будды также встреча со смертью преодолевает господство призрачного, иллюзорного в человеческом существовании. Иными словами: Встреча с феноменом смерти вела Будду к сходному с хайдеггеровским стремлению возвыситься над безликим повседневным существованием посреди других, таких же безликих «людей».
Зов совести является призывом. Согласно Хайдеггеру зов совести призывает человека к обретению собственной способности быть. не будет ошибкой утверждать то, что и у Будды размышления о феномене смерти указывают на характер призыва. И важнейшим здесь является то, что встреча с феноменом смерти разрывает господство «других» в человеческом существовании. И тем самым встреча Будды со смертью имела характер призыва к «собственной способности быть» в хайдеггеровском смысле этого выражения. Таким образом впервые лишь в связи с феноменом смерти собственная способность быть становится подлинной и целостной. Таков значительный результат призывающего характера совести. Он станет еще яснее, если уточнить, что и Будда в своих размышлениях о феномене смерти, и Хайдеггер в своем анализе зова совести равным образом подразумевают выбор.
Наконец, последня общая черта, выделяемая автором, состоит в том, что и хайдеггеровский анализ зова совести, и буддистские размышления о феномене смерти можно охарактеризовать с помощью еще одного термина хайдеггеровской философии. Это «бездомность». Это понятие имеет особенное значение в хайдеггеровской философии. Оно возникает из феномена страха и означает»бытие не дома». И именно в это состояние человека приводит зов совести. При обращении Будды к феномену смерти также проявляется феномен бездомности, ибо по его учению всякая смерть приводит нас к отрешенности от других. Здесь и [317] обнаруживается существенное сходство между буддистскими размышлениями и хайдеггеровским анализом зова совести.
Таковы, по мнению автора, основные пункты сходства и подобия между Буддой и Хайдеггером в анализе феномена совести в связи с основной темой — феноменом смерти. Это признание субъективно неконтролируемого зова, идущего против нашей воли; утверждение характера призыва, которым обладает зов совести; важность выбора и состояния «бездомности» для понимания целостности феномена смерти. Как у Будды, так и у Хайдеггера именно перед лицом смерти мы обращаемся от неподлинного к подлинному бытию. Эти многообразные параллели и многочисленные подобия в рассуждениях этих двух мыслителей и позволяют выявить содержательное единство различных философских культур.
Добавить комментарий