Тернарный ответ на бинарный вызов

[102]

В истории человечества наблюдаются длительные полосы господства разобщения, дифференциации, анализа и короткие приступы к единению, интеграции, синтезу, которые повторяются примерно через 900 лет 1. Время очередного пика — наш XXI век, и признаки этой тенденции уже на пороге.

Переходный период характеризуется глобальным кризисом, охватывающим все страны и все сферы жизни: экономическую, социальную, духовную. Крутые перемены выдвигают свои приоритеты, оттесняя на задний план фундаментальные исследования, культуру, философию. Наука становится жертвой кризиса.

Но наука несет и немалую долю ответственности за остроту переживаемого кризиса, оказавшись не в состоянии ни предсказать, ни разрешить назревшие проблемы. Претендуя на однозначную определенность, безусловную объективность, предельную полноту описания, традиционная наука отрывалась от жизни с ее гибкостью, открытостью, свободой воли. В своем стремлении к идеалу полноты и точности естественные науки создавали мощный аппарат моделирования завершенных теорий, [103] а гуманитарные науки, следуя за ними, строили искусственные классификации, искусственные языки, искусственные интеллекты, и прочие безжизненные конструкции. Лишь по мере разочарований стало приходить понимание, что для изучения жизнеспособных, органических, развивающихся объектов нужна иная методология, новая парадигма 2.

Признаки становления новой парадигмы уже различимы. В естествознании все чаще говорится о междисциплинарности, комплексности, системности; в философии все больший вес приобретают такие понятия как синтез, всеединство, целостность; в политике провозглашается приоритет общечеловеческих ценностей перед групповыми, усиливается переориентация от вражды к сотрудничеству, экологические требования обретают черты нравственного императива. Синтезирующую роль берет на себя культура, объединяя науку, искусство и духовные учения в целостность ноосферы. «Все религии, искусства и науки являются ветвями одного дерева» 3, — писал А. Эйнштейн в последние годы своей жизни.

В России мысль о триединстве науки, искусства и веры развивал еще в XIX веке князь В.Ф. Одоевский. В «Истории русской философии» В.В. Зеньковского читаем: «Одоевский исходит из того, что в человеке слиты три стихии: верующая, познающая, эстетическая, — поэтому в основу философии должны быть положены не только наука, но и религия, и искусство. В целостном соединении их и заключается содержание культуры, а их развитие образует смысл истории» 4.

Стремление к целостности неразрывно связано с идеей тринитарности, корни которой уходят далеко вглубь тысячелетий. Ненужная бинарному сознанию в эпоху анализа, эта идея становится ведущей во время поисков нового синтеза. В творчестве гениальных личностей целостность достигалась при гармоническом сочетании тех трех стихий, которые составляют единство культуры. Вот что пишет В.С. Соловьев о триединстве истины-красоты-добра в деятельности Ф.М. Достоевского: «Будучи религиозным человеком, он был вместе с тем [104] вполне свободным мыслителем и могучим художником. Эти три стороны, эти три высшие дела не разграничивались у него между собою и не исключали друг друга, а входили нераздельно во всю его деятельность. В своих убеждениях он никогда не отделял истину от добра и красоты, в своем художественном творчестве он никогда не ставил красоту отдельно от добра и истины. И он был прав, потому что эти три живут только своим союзом. Добро, отделенное от истины и красоты, есть только неопределенное чувство, бессильный порыв, истина отвлеченная есть пустое слово, а красота без добра и истины есть кумир. Для Достоевского же это были только три неразлучные вида одной безусловной идеи» 5.

П.А. Флоренский, говоря о триединстве ума, чувства и воли человека, рассматривает трихотомию как начало системы и приходит к мысли об онтологичности триадической структуры 6. В качестве составляющих этой фундаментальной триады можно видеть априорные категории Канта, архетипы Юнга, эйдосы Платона 7.

Семантическая формула системной триады рацио-эмоцио-интуицио, предлагаемая в наших работах 8, отражает природную способность человека мыслить одновременно и понятиями, и образами, и символами. Она включает те «неформализуемые» факторы, которые существенны в гуманитарной сфере, где приходится иметь дело «с новым типом сложности, связанным с человеческой интуицией и человеческими эмоциями» 9. В ней проявляется на земном плане тринитарный архетип, корни которого уходят далеко вглубь тысячелетий. Эта структура видна во всех основополагающих открытиях науки, в гениальных произведениях искусства, в жизнеспособных религиях мира 10. Семантическое сходство таких триад можно рассматривать как гомологический закон, [105] управляющий структурной динамикой целостных образований. Закон, диктуемый архетипом триединства.

Эта формула дает возможность осознанно ориентироваться в смысловом пространстве, достраивая монады и диады до целостных тройных комплексов 11. Привязка к определенной вершине семантического треугольника позволяет видеть, в каком аспекте нужно искать мерообразующий фактор компромисса для любой оппозиции. Так диада «материя-идея» разрешается в области эмоцио через человека. Прежняя бинарная постановка основного вопроса философии была бесчеловечной.

Актуальность тринитарной структуры обусловлена синтезирующей направленностью новой парадигмы. В эпоху анализа концептуальная установка время от времени тоже менялась, но происходило это лишь путем смены доминанты в бинарных оппозициях. Сама структура оставалась прежней. Переход к синтезу не выражается схемой маятника. Ныне меняется не доминанта, а вся структура. И вопрос стоит не о главенстве одной из противоборствующих сторон, а об условиях их сосуществования, о том третьем факторе, который обеспечивает целостность всей системы. В результате формируется системная триада как тринитарный портрет новой парадигмы.

Целостность существует лишь при динамическом балансе всех компонент системной триады. Чрезмерное усиление или ослабление отдельных компонент разрушает целое. Мягкость этой структуры позволяет сохранять единство целого при относительной свободе частей. В динамике жизни каждый элемент триады играет мерообразующую роль в совмещении двух других. Таков принцип неопределенности-дополнительности-совместности в тринитарной философии 12.

Неизбежность перехода от бинарных структур к тернарным при стремлении к целостности вполне очевидна. Но, будучи необходимой, является ли системная триада достаточной настолько, чтобы вместе с Т.П. Григорьевой 13 мы могли сказать: «Триединое и есть логика целого»? Ведь существуют и более сложные комплексы: тетрады, пентады [106] и т.д. 14. Конечно, можно сослаться на принцип простоты и бритву Оккама. Можно аргументировать общностью семантической формулы системной триады, которая проявляется во всех основополагающих открытиях науки, в гениальных произведениях искусства, в жизнеспособных религиях мира, в то время как семантика более сложных плеяд весьма локализована и универсальный архетип в них пока не обнаружен. Но существуют и более глубокие основания сфокусировать внимание на тернарных структурах.

Природа, в отличие от бравого рассудка, избегает уходить в дурную бесконечность. Формального умножителя всегда настигает коллапс. В синергетике это называют самоорганизованной критичностью. Коридор эволюции достаточно узок. В истории Вселенной считается, что когда-то произошел фазовый переход от начальной многомерности к трехмерному пространству, обеспечивший рост разнообразия структурных форм. В физике еще в 1917 г. П. Эренфест обнаружил, что трехмерность обладает определенными преимуществами, так как при меньшей размерности не могут возникать сложные структуры, а при большей не могут существовать устойчивые атомы и планетные системы. В многомерных моделях физических пространств дополнительные измерения оказываются свернутыми.

В современном мире доминирующее противостояние идеологий двух сверхдержав сменилось множеством столкновений между разными цивилизациями, этносами, конфессиями. Становление ноосферы как целостной планетарной системы происходит в процессе решения многих проблем согласования различных областей, сторон и уровней человеческой деятельности. Оппозиции перемешаны по всем осям жизненного пространства, и построение региональных целостностей, способных к объединению, стало насущным делом человечества.

Социальная динамика реализуется в общении. Понятие диалога все явственнее звучит на встречах любого масштаба и уровня. Ориентируясь на семантический архетип системной триады, можно различать следующие аспекты полезного, живого, целесообразного диалога: взаимный интерес — общая основа — различие мнений. Соразмерное сочетание этих компонент обеспечивает действенность, жизнеспособность, [107] целостность диалога как саморазвивающегося организма. Ту целостность, которая так нужна для гармонического самоощущения человека среди людей, а в глобальном масштабе — для достойного поведения человечества в этом усложняющемся мире 15.