1. Глобализация с недавних пор стала одной из наиболее животрепещущих тем современной социальной философии.
Этот феномен, однако, можно рассматривать не только с социально-философских позиций, но и sub specie других философских
дисциплин
(таких, как аксиология или философская антропология), а также и других наук — социологии, психологии, экономики и т.д. Феномен
глобализации является, таким образом, феноменом многоуровневым, многоаспектным и онтологически весьма неоднородным. Собственно,
именно эта неоднородность обусловливает необходимость рассмотрения этого явления с точки зрения столь различных наук.
2. Существует ряд определений явления глобализации, каждое из которых акцентирует внимание на том или ином
аспекте
этого феномена. Узость определений обусловливает, с одной стороны, их достаточную точность и четкость, но с другой стороны, и их
односторонность. Феномен глобализации не может исчерпываться одним-двумя аспектами, на которых обычно сосредоточивают свое
внимание исследователи.
По этой причине мы попытаемся дать свою собственную дефиницию этого явления. Итак, глобализация, по нашему мнению, — это
процесс
распространения на все культурные регионы мира одного антропологического стандарта, который вытесняет собой другие
антропологические
стандарты, принятые в тех или иных культурных регионах. Под антропологическим стандартом мы понимаем здесь комплекс, состоящий из
следующих компонентов: 1) экономический уклад жизни, то есть принятый в том или ином культурном регионе способ производства
материальных благ и необходимый для этого способ социальной организации, применяемый к занятым в производстве индивидам;
2) социальная структура, то есть способ построения взаимоотношений между членами общества, образующего данный культурный регион,
независимо от их вовлеченности непосредственно в производство и распределение материальных благ (сюда входят юридические
нормативы, религиозные предписания, регулирующие элементы поведенческой практики членов общества, applied ethics, традиционное
иерархическое деление общества, государственное устройство и т.д.); 3) идеология, то есть набор базовых для данной культуры
мировоззренческих установок, определяющих собой в весьма значительной мере принятые в данном социуме правовые нормы, нормы этики,
каноны красоты и т.п.; естественно, эти три базовых компонента теснейшим образом взаимосвязаны и постоянно взаимодействуют,
изменяя друг друга и вызывая тем самым изменения общего облика данного культурного региона.
3. Резонно задаться вопросом: какой же из этих компонентов первичен? Ответ на этот вопрос не столь очевиден,
как может показаться на первый взгляд. К. Маркс, идеи которого на Западе получают все большую известность, полагал именно
первый компонент первичным, считая все остальные производными от экономического базиса, то есть от комплекса производительных
сил и производственных отношений.
4. Основная проблема процесса глобализации состоит в конфликте различных антропологических стандартов,
что выражается, в частности, в межнациональных конфликтах. В каждом культурном регионе три вышеуказанных компонента формируют
свой тип человека (поэтому, собственно, комплекс экономических, социальных и идеологических отношений мы и называем
антропологическим стандартом), и в ситуации, когда представитель любого данного региона попадает в чужую страну — и, естественно,
пытается вести себя там по нормам «своего устава», потому что иначе не умеет, — он становится объектом негативных санкций со
стороны обитателей этой страны, требующих от него в конечном счете перенять их нравы. У него есть в этом случае два пути:
либо подчиниться им, либо вернуться на родину.
Описанная ситуация весьма проста и понятна, ибо налицо оба участника конфликта, а сам конфликт провоцируется поведением
одного из них.
С глобализацией все обстоит далеко не так просто. Когда где-нибудь в Сирии или в Индии бранят американцев, когда в Москве
закидывают гнилыми помидорами американское посольство, то эти явления вызваны, очевидно, не непосредственным конфликтом между
арабами и американцами, или русскими и американцами. Нет прямого контакта между носителями различных антропологических
стереотипов. Чем же вызваны такие конфликты?
5. Вряд ли нужно специально объяснять, сколь велика в современном обществе роль средств массовой информации.
По сути дела, реальная картина происходящих в мире и в собственной стране событий нам неизвестна, нам известна лишь та картина
процессов и событий, которая дается нам через ТВ или газеты, а это, согласитесь, далеко не одно и то же. Именно это позволило
Виктору Пелевину в своем знаменитом «Generation П» изобразить общество, управляемое некой секретной организацией при помощи
искусно сконструированных мифологем и образов, распространяемых и внедряемых в сознание масс через ТВ.
Какой облик принимает «на экране телевизора» фигура типичного представителя западной цивилизации? Первое, что прямо-таки
бросается в глаза, — это его крайний индивидуализм. Западный человек озабочен в первую очередь самоутверждением, иногда даже
в ущерб другим людям. Он стремится максимально упрочить свое собственное положение в этом неустойчивом мире, для чего
старается
окружить себя вещами, доступными прежде всего (в идеале — только) ему. Это порождает то, что в европейской литературе названо
consumerism, или цивилизация потребления. Потребительское отношение к миру обусловливает формирование специфического морального
облика западного человека, для которого характерны безрелигиозность (ибо бог никак объективно не помогает человеку преуспеть
в этом мире), нравственный конвенционализм (перефразируя Чехова, «жульничать в картах нельзя не потому, что это нехорошо, а
потому, что за это съездят по физиономии подсвечником») и восприятие другого человека, а в итоге — и самого себя как объекта
среди объектов, который может иметь ценность «для меня» лишь постольку, поскольку он «для меня» материально полезен, то есть
способен обеспечить «мое» физическое выживание. Идеальным выразителем этой парадигмы стал Л. Рон Хаббард, положивший понятие
жизнестойкости в основу совей идеологической системы.
Крайний индивидуализм и consumerism, основанный на радикальном недоверии к другим людям и вытекающих из него презрении и
ненависти к ним, проявляется не только в жажде потребления, не только в стремлении to keep up with Jones, но и в специфике
самого процесса потребления. Человек окружает себя личными предметами — и не потому, что это объективно удобнее или
выгоднее,
а, видимо, по совсем иным причинам: человек покупает себе собственную машину — и в итоге часами мается в пробках, но зато он
мается в своей машине; он приобретает мобильный телефон — и платит за его обслуживание немалые деньги, но зато это его и
только
его телефон; он обзаводится персональным компьютером — и одновременно головной болью с программным обеспечением, вирусами,
ремонтом и т.д., не говоря уже о том, что большие машины обладают много большей памятью, быстродействием и прочими
параметрами, чем какой-то там ПК, но большую машину к себе в квартиру не поставишь, а персональный компьютер — на то и
персональный, что может быть собственностью одного индивида.
Разумеется, что в массовом сознании наряду и параллельно с культом потребления имеет место и весьма критическое к нему
отношение, расценивающее индивидуализм и потребительство как нечто, противоречащее подлинной природе человека и разрушающее ее.
Эта тенденция к критике западного мироустройства началась, собственно, уже с К. Маркса и была продолжена впоследствии такими
личностями, как Ницше, Хайдеггер, Ясперс, философы Франкфуртской школы, Ролан Барт, Бодрийяр и др.
6. Однако феномен глобализации, обусловленный в первую очередь развитием транспорта и коммуникаций и породивший
углубление и интенсификацию межгосударственных, межэтнических и т.п. связей, все же имеет место, хотя много было людей (таких,
как О. Шпенглер), которые предрекали скорую гибель европейской цивилизации, из которой глобализация берет начало. В связи с этим
возникает вопрос: какими чертами обладает европейский человек, что построенная им цивилизация не только не погибла, но и
продолжает усиливать свое влияние на весь мир? Для представителей неевропейских культур этот вопрос формулируется несколько
иначе: какие психологические черты должен развить в себе представитель данной культуры, чтобы успешно конкурировать с европейцем
за место на Земле и при этом самому не превратиться в европейца и сохранить свою культурную самобытность?
Из этого вопроса — в поисках ответа на него — возник и другой, более общий: как вообще возможна глобализация? Что есть у
разных культур общего, что позволяет им взаимодействовать друг с другом и заставляет конкурировать? А этот второй вопрос влечет
за собой и третий: что дальше? К какому положению придет мир в процессе глобализации?
7. Для Сарвепалли Радхакришнана проблема взаимодействия культур стала актуальной еще с тех времен, когда он
был студентом христианского миссионерского колледжа, преподаватели которого прививали индийцам презрение к своей культуре и
стыд за нее. Это, естественно, породило у него желание доискаться истины: каковы же действительные законы взаимодействия культур
и действительно ли индийская культура достойна того пренебрежения, с которым относились к ней христианские миссионеры?
8. На первый из поставленных выше вопросов Радхакришнан отвечал так же, как и большинство индийских
интеллектуалов того времени. По его мнению, современная западная цивилизация глубоко утилитарна и не видит смысла ни в чем,
что не может принести непосредственную практическую пользу — или, точнее, материальную выгоду. Она ориентирована на завоевание
и освоение внешнего, материального мира совершенно равнодушна к миру внутреннему, к психике человека.
Вместе с тем эта цивилизация отличается склонностью к теоретизированию, однако теоретизирование это аксиологически
бесплодно, то есть результаты его могут быть успешно использованы в технике (в той отрасли человеческого знания, заметим,
которая направлена на освоение природы и является воплощением поставляюще-производящего отношения к природе, реализацией
хайдеггеровского Gestell), сам процесс теоретизирования может доставлять интеллектуальное наслаждение ученому, занятому им,
однако для простых, не вовлеченных в науку тем или иным образом людей плоды этого теоретизирования мертвы, они ничего не говорят
ни уму, ни сердцу.
При этом, что интересно, наука и технология не дают человеку самого главного, того, к чему, по убеждению Радхакришнана,
стремится любой homo sapiens, - истинного знания. Технология по сути своей вообще не предназначена давать знание, ее цель —
осваивать природу. Наука же — в том виде, в котором она существует в современной западной цивилизации — тоже не может дать
подлинного познания природы вещей. «Математико-экспериментальный метод не идет дальше измеримых феноменов. Не поддающиеся
измерению свойства материи, такие, как цвет, запах, вкус, рассматриваются как субъективные продукты органов чувств, реальностью
как таковой — во внешнем мире — не обладающие, тогда как измеримые, количественные признаки, такие, как масса, движение,
пространственные размеры, рассматриваются как первичные, реальные, объективные свойства материи». Огромный пласт реальности
остается за гранью науки только потому, что она еще не выработала методов, чтобы его измерить. При этом нельзя забывать, что
существуют, возможно, такие аспекты реальности, которые в принципе не поддаются измерению и поэтому обречены навсегда оставаться
за рамками западноевропейской науки. Это существенно обедняет научную картину реальности, а поскольку наряду с другими
феноменами в сферу компетенции науки входит и человек, то и человеческая личность начинает пониматься как совокупность
измеримых черт.
Индивидуализм и рационализм тесно связаны между собой и составляют, в сущности, разные аспекты одного и того же явления,
именуемого западным мировоззрением.
9. Совсем иначе рассматривает Радхакришнан индийскую цивилизацию, да и вообще цивилизации Востока в целом.
Для «восточного» мировоззрения, и прежде всего для картины мира, традиционно принятой в Индии, свойственна глубокая, сущностная
религиозность, причем эта религиозность жизненно необходима не только индийской цивилизации, но и вообще всем цивилизациям мира.
Отправной пункт всей философской системы Радхакришнана состоит в том, что для него «религия — один из определяющих факторов
жизнедеятельности человека, что каждый индивидуум в отдельности и человечество в целом нуждается в вере, в религиозном служении».
Радхакришнан не мыслил себе человечество без религии, и даже атеизм считал специфической реакцией истинно религиозного человека
на псевдорелигиозный фанатизм, ксенофобию и мракобесие.
В «Индийской философии» он указывает, что изначально древние арии жижи в единении с «высшим», то есть с богами, с
сакральным миром, и весь мир был для них в сущности своей сакрален, и только позднее, в процессе продвижения в глубь Индостана
и неизбежного вследствие этого взаимодействия с местными, автохтонными племенами — носителями дикой, варварской, жестокой и
примитивной религии они начали утрачивать прежнюю чистоту и ясность своей собственной исконной религиозности.
На протяжении многих веков, однако, эта религиозность сохранялась в более или менее неизменном виде, и даже такие явления,
как, например, буддизм, Радхакришнан считал лишь попытками вернуться к древнеарийской религии, наиболее точно и полно изложенной
в Упанишадах.
Религиозность эта, по убеждению Радхакришнана, базировалась и базируется на идее о существовании высшего божественного начала — Брахмана, поддерживающего существование всех вещей и явлений мира. Во всем содержится Брахман. В отдельном человеке он
становится ограниченным и в какой-то степени плененным силой майи, образуя духовное начало личности - Атман. Определенным
набором ритуальных и психотехнических практик майя может быть устранена, и тогда откроется высшая истина, заключающаяся в том,
что Атман и Брахман ничем друг от друга не отличаются (кроме, может быть, масштаба). В этом, считал Радхакришнан, и состоит
сущность учения Упанишад.
Здесь следует обратить внимание прежде всего на то, что природа человека в этой концепции оказывается божественной. Грубо
говоря, человек есть бог incognito, и это касается не только каких-то конкретных личностей или представителей какой-то одной
цивилизации, а всех людей вообще. Божественная реальность не является при этом чем-то, что можно постичь разумом, логически
доказать (или опровергнуть); она постигается опытным путем: «Бог есть не идея, которая понимается, а реальность, которая
переживается».
Второй особенностью этого типа философской антропологии является понимание человека как единого, целостного феномена.
Радхакришнан поэтому и упрекает европейскую науку за ее «расчленяющий» подход к человеку: «Мы не можем понять человека научным
путем, как если бы он был только необычайно сложным объектом природы. Любое объективное рассмотрение деперсонализирует человека
и сводит его к набору разнородных фрагментов, которые изучаются различными науками». Постижение человека со спиритуалистических
позиций. Возможное при условии, что исследователь признает наличие в человеке не просто духовного начала, но единой, общей для
всех людей духовной субстанции — это единственный способ получить истинное знание о природе человека.
10. Таким образом, главное расхождение между индийской и европейской цивилизациями лежит в сфере философской
антропологии. Западное мировоззрение не только разлагает общество на элементы, объединенные зачастую совершенно случайным
образом (известная в XVII – XVIII вв. теория «общественного договора»), но и самого человека расчленяет на составные части,
гетерогенные и соединенные воедино благодаря случайности, а не сущностной связи (имманентной им или обусловленной каким-то
общим, космического масштаба, планом творения) между ними; это мировоззрение служит прекрасной идеологической почвой для
национально-культурного эгоцентризма, неизбежно сопряженного с третированием всего «другого» как либо «презренного», либо
«экзотического» (в том смысле, в каком понимал это слово Р. Барт в «Мифологиях»). Восточные же культуры, и в первую очередь
индийская, par excellence духовны и принимают человека как высшую ценность — но лишь постольку, поскольку «tat tvam asi»;
если бы человек не был воплощением Брахмана, он не имел бы никакой ценности; таким образом, окончательным, последним и высшим
источником мироздания и его осью является бог. Эти — восточные — цивилизации, следовательно, теоцентричны.
11. Вместе с тем нельзя сказать, что между цивилизациями Востока и Запада — бездонная и непреодолимая пропасть.
На самом
деле люди во всех цивилизациях и во все периоды истории были одинаковы. Пути Запада и Востока начали расходиться только в XV веке.
«Вплоть до 1500 г. между Западом и Востоком имелось значительное сходство. Но сейчас благодаря быстрому росту технологии возникло
расхождение. История в эти четыре века стала европейской историей; во всем остальном мире имела место колониальная история».
Европа стала доминировать во всем мире и подчинила его себе.
Но так было не всегда. До начала этой роковой для Востока эпохи Восток и Запад развивались с примерно одинаковой скоростью и
по одному и тому же пути. Более того, Запад, по мнению Радхакришнана, очень многими своими достижениями (если не большинством их)
обязан Востоку. Восточные влияния Радхакришнан видит в учениях Пифагора, орфиков, палестинских ессеев, александрийских
«терапевтов».
Александрия во времена своего расцвета была городом, где пересекались, взаимодействовали и сливались самые разные религиозные и
философские учения, да и в остальных крупных городских центрах Ближнего Востока ситуация была аналогичной, поэтому неудивительно,
что буддийские и индуистские идеи мы находим и в христианстве, и в гностицизме (и в особенности именно в нем). Восточные идеи
стимулировали собственное интеллектуальное развитие стран Запада, что, возможно, и привело в конечном итоге к столь печальному
для Азии доминированию Европы в мире. Вместе с тем в самой Азии интеллектуальное развитие, поначалу интенсивное, со временем
приостановилось, а потом и прекратилось совсем, и Азия впала в умственную стагнацию, столь удобную для динамичного и агрессивного
Запада.
Мы видим, таким образом, что глубокая дивергенция Востока и Запада - явление случайное, изначально же человечество, по мнению
Радхакришнана, едино, ибо оно сотворено богом и обладает божественной, хотя и скрытой майей, природой. Только такая изначальная
человеческая общность — общность базовых психологических установок, желаний, способов реализации своих стремлений — и делает возможной глобализацию.
12. Антропологический стандарт, выработанный Западом, полагал Радхакришнан, фатальным образом ущербен.
Индивидуализм и культ потребления ведут к жестокостям, несправедливости, эксплуатации, нищете, порождающих социальное напряжение
и — как следствие его — войны и революции, которые не устраняют эксплуатацию вообще, а лишь заменяют одних эксплуататоров на
других. Та же ущербность западного антропологического стандарта ведет и к истощению природных ресурсов и к экологическим
кризисам, которые, глобализируясь, уже грозят поставить под вопрос само существование homo sapiens как вида, а может быть,
и вообще всей жизни на Земле.
13. Естественным выходом из этой ситуации Радхакришнану видится восточная культура — в первую очередь индийская.
Сложившаяся в современном мире грозная и противоестественная ситуация требует от человека выработать новый этос, для которого
следует найти иную, чем личный успех, ценностную основу. Единственная альтернатива безудержному эгоизму, поставившему мир на
грань катастрофы, — религиозное мировоззрение, в котором ценность человека определяется не его жизненными успехами, а мерой
осуществления бога в его душе. «Религия — это мужество заменить мир милы миром духа», в котором окружающая среда будет
рассматриваться уже не как простой источник материальных благ, но как одно из воплощений воли божьей. Также и человек уже
будет — в полном соответствии с заветами Канта — рассматриваться не как вещь среди вещей, но как нечто, обладающее независимой
от его возможной полезности ценностью, то есть как субъект.
Этот антропологический стандарт, базирующийся на самоценности человека, много более эффективен для дальнейшего выживания
человечества, ибо в нем мир воспринимается как изначально гармоничное целое, в котором каждый элемент выполняет свою роль,
не стремясь стать главенствующим в системе.
В политически, экономически и религиозно разделенном мире, где homo homini lupus est, реализация этого антропологического
стандарта, естественно, невозможна, но и пытаться сначала объединить мир, чтобы потом его изменять, было бы большой ошибкой.
Преображение и объединение должны идти одновременно.
Идеологическим базисом этого всеобщего преображения должен быть индуизм, а философским его ядром — веданта. «Веданта не есть
одна из религий; она есть религия как таковая в своем наиболее универсальном и глубочайшем значении». Индия как страна, в
наибольшей полноте и неповрежденности сохранившая духовные ценности человечества - именно всего человечества, а не какой-то
одной цивилизации — должна стать во главе мира в деле его преображения.
14. Радхакришнан поистине был одним из первых мыслителей, заговоривших о необходимости глобализации —
глобализации не только экономической, но и интеллектуальной, социальной, религиозной и т.д. и в конечном счете — политической.
Он как liaison officer между различными цивилизациями одним из первых заговорил о жизненной необходимости интеграции и
координации усилий человечества в борьбе за достижение общечеловеческих целей. Хотя его модель глобализации и была в какой-то
мере коммуналистской, это нисколько не отменяет ее ценности как, по сути дела, первой попытки акцентировать внимание мыслящей
части человечества на важности комплексного решения стоящих перед человечеством проблем, ибо каждая из них требует для своего
решения решить — хотя бы предварительно — другие проблемы. Естественно, это требует интеграции человечества и своеобразного
«разделения труда», когда каждый класс, народ, социальная группа выполняют свою и только свою задачу, не пытаясь ни браться за
чужое дело, ни стать гегемоном.
Он также ставил и другую проблему: какие цели будет ставить перед собой «глобализированное» человечество? Для него ответ был
очевиден: единственная возможная в этом случае цель — обретение царства божьего, реализация божественного в человеке. Возможно,
что неочевидность такого ответа на этот вопрос для европейски воспитанного человека обусловливается его изначальной
безрелигиозностью, ведущей его по тупиковому пути развития.
Добавить комментарий