Понимание того, что существует нечто, что можно было бы назвать индивидуальным [47] временем, пришло довольно давно. Неравномерность скорости движения по жизненному пути, разная продолжительность жизни, различное самочувствие в разные возрастные периоды, различная степень социального успеха — всё это делает жизнь каждого из нас неповторимой. И если в начальный период нашей жизни наблюдается некоторая синхронность, то под занавес жизни ни за что нельзя поручится. Наступает старость.
Старость может быть интерпретирована в различных терминах. Физиология, психология, антропология, социология претендуют на адекватное описание интересующего нас феномена. Геронтология претендует на комплексное освещение проблемы. Однако намного раньше всех возможных более или менее рациональных теорий появились различные попытки религиозного осмысления старости. При всей их кажущейся наивности и при всём их разнообразии традиционные религиозные воззрения на смысл старости во многом могут помочь в её понимании. Кроме того, как кажется, даже краткое знакомство с практикой сакрализации старости может оказаться полезным как для более точного определения старости, так и для понимания сущности некоторых современных социальных проблем.
Первое, что бросается в глаза — это некоторая похожесть понимания старости в различных религиозных доктринах. Старость очень часто интерпретируется как качество, связанное, прежде всего, с религиозной и социальной позицией индивида. Индийская, китайская или европейская традиции равно подразумевают под понятием старости ситуацию выпадения человека из системы социальных связей и приближение его к высшей реальности. Как писал, например, в самом начале 17-го века Хун Цзычэн, поясняя идеал старости с позиций даосизма, только отрешившись от мыслей о славе, богатстве и власти, ты можешь освободиться от пошлости; только отрешившись от мыслей о добре, гуманности и долге, ты можешь приобщиться к мудрости. Индийская традиция рекомендует лицам, принадлежащим к варнам, полное невмешательство в дела общества по достижении ими последней, четвёртой ашрамы. Им запрещено не только говорить. Им не рекомендуется даже участвовать в культовой и обрядовой практике индуизма. Известна и средневековая европейская практика прижизненного отказа от социальных обязательств и прав в пользу наследников будь то через принятие монашества или без такового. Христианский же институт отшельничества вообще практически сходен с соответствующей индийской практикой.
Причина подобных умонастроений и подобных практик может быть угадана, если вспомнить известную поговорку о том, что жизнь прожить — не поле перейти. Ключевым в ней представляется слово «перейти». Все религиозные системы рассматривают жизнь именно как переход от рождения к смерти и последующему существованию в новом качестве. Желание ускоренного движения по жизненному пути вполне естественно при таком видении ситуации. Крайним выражением подобного стремления являются, кстати, случаи самоубийства на религиозной почве. Особенно всё это становится понятным, если учесть весьма тяжёлые условия существования во времена возникновения и господства вышеописанных воззрений. Так же как и связанную с этими условиями низкую продолжительность жизни среднего индивида.
Конечно, всегда были некоторые механизмы, позволявшие обществу в целом сохранить собственное бытиё через удержание индивидов от чрезмерной торопливости на пути к «смерти для жизни новой» (И.В. Гёте). Это, например, относительно жёсткая привязка различных ритуалов перехода к возрасту индивида. Это всяческое поощрение деторождения в том числе через установление очень раннего (по нашим меркам) вступления в брак, через запрещение контрацепции, через совмещение ритуалов вступления в брак и обретения совершеннолетия или даже через насильственное принуждение к браку.
Несколько в иной плоскости находится традиционная борьба западной христианской церкви с мистицизмом, с «дикими» монашескими орденами или её совместная со светскими властителями борьба с бродяжничеством и нищенством. Однако смысл этой политики церкви примерно тот же — Удержание дееспособных людей от крайностей аскетизма и обеспечение [48] нормального функционирования общества.
При всём том лица преклонного возраста должны были быть так или иначе интегрированы в общество, хотя с социально-экономической точки зрения они и рассматривались, вероятнее всего, как вполне бесполезные. Последнее легко заметить в индийской традиции. Мужчина, увидевший внука, навсегда должен был покинуть общество и сосредоточится на последней задаче. Конечно, пример принятия различных экзотических обетов в неудержимом стремлении к достижению конечных целей земного бытия весьма способствовал стабилизации всякой религиозной системы, но этого явно недостаточно для объяснения факта наличия уважения к старости практически во всех известных культурах.
Да, будучи выключены из повседневности в силу немощности тела и ума, будучи близки к смерти, пожилые люди с религиозной точки зрения близки к совершенству, если ведут подобающий образ жизни, конечно. Да они уже не от мира сего. Да, они честно уступают место последующим поколениям, уходя к предкам. Но вместе с тем они лишаются не только прав, но и обязанностей. Они обретают свободу от мира и тем самым свободу воздействовать на мир. И не только через демонстрацию религиозного рвения, но и через нравственное и интеллектуальное влияние.
Если отвлечься от некоторых крайностей, присущих классической индийской традиции, то мы обнаружим что существует и несколько вполне внятных мотивов для занятия лицами пожилого возраста исключительного положения в большинстве традиционных обществ. Само их положение гарантирует известную долю беспристрастности в суждениях. Они не могут рассматриваться как конкуренты или, тем более, как враги. Они вполне заслуживают доверия окружающих. Они естественным образом оказываются носителями социальной памяти, осуществляющими необходимую связь между поколениями. Кроме того, например, в патриархальной традиции часто оказывается так, что человек до глубокой старости сохраняет возможность владения движимым и недвижимым имуществом и тем самым возможность контроля жизни младших поколений посредством института завещания. Словом есть причины, по которым уважение к родителям в любых обстоятельствах является важнейшей обязанностью детей.
Последнее, конечно, относится к внутрисемейным отношениям. Но вполне можно предположить, что отношение к старости вообще исторически формируется по модели внутрисемейных отношений с благословения религий. Можно так же предположить, что общество каким-то образом пытается формировать более или менее оптимальную систему отношений между поколениями. Особенно, если учесть, что в обычных условиях большая часть «ответственных» должностей занята относительно «зрелыми» людьми, на долю которых, видимо, и выпадает задача согласования интересов всех поколений. Неслучайно же польские студенты обещали в начале 90-х годов нашего века своим чиновникам пенсию, адекватную стипендиям учащихся.
Как бы то ни было, в любом случае не будет большим преувеличением сказать, что понимание старости в различных культурах изначально было связано с религией, что сегодня мы, таким образом, в связи с общим процессом секуляризации присутствуем при исчезновении привычных моделей старости. Внешне это обнаруживается в существенном увеличении числа лиц преклонного возраста, в приближении сроков дееспособности к средней продолжительности жизни. Даже внешне старость стала трудноразличимой. Она попросту исчезает из видимости. Возможно, что она и стремится к этому. Ведь сегодня в обществе не слишком котируются отрешенность от мира и сосредоточенность на потустороннем.
С другой стороны — наблюдается растущий уровень образования молодёжи, её относительная материальная независимость и высокая социальная мобильность. Как следствие — всё более обостряется конфликт между поколениями, распадаются большие семьи, рушится привычный быт.
[49]
Есть и ещё одно немаловажное обстоятельство. Коренным образом меняется положение женщин как в обществе вообще, так и в семье в частности. Смысл этого процесса не совсем понятен, если иметь в виду отдалённые перспективы. Уже сегодня в так называемых «северных» (читай — развитых) странах прекрасной половине человечества принадлежит примерно половина же недвижимости. Не думается, что патриархальный тип семьи и традиционное понимание старости способны устоять против такого натиска.
Таким образом, десакрализация брачно-семейных отношений и старости, ставшая практически свершившимся фактом ставят современное общество перед необходимостью изыскания принципиально нового способа интеграции лиц пожилого возраста. Их активное участие в конкурентной борьбе может вызвать непредсказуемые последствия как для них самих, так и для общества в целом.
Добавить комментарий