Русское слово «этос» — греческого происхождения и имеет несколько значений: обычай, характер, поведение, образ мыслей. В древности оно обозначало обычное местопребывание животных и человека: жилище людей, стойло, хлев, логово, гнездо (в этих зна[87]чениях слово этос встречается уже у Гомера). Затем слово «этос» приобретает новый смысл: нрав, обычай, характер, образ мыслей. Этими смыслами понятие «этос» наполняет философия: Эмпедокл говорит об этосе первоэлементов, Пифагор — как об устойчивом нравственном характере; этос у Гераклита — это природа или характер всех явлений, включая и человека. Дошедшее до нас и ставшее «крылатым» изречение Гераклита «характер человека (этос) есть его судьба (даймон)» отчеканивает в языковой формуле античное представление о характере и поведении человека, складывающихся на пересечении природного, материального и божественного, идеального. Неоднократно отмечалось, что углубление значения слова «этос» и смещение его смысла от местопребывания к характеру, устойчивой природе является многозначительным. Здесь усматривается зависимость характера человека и животных, их устойчивой природы, от совместного проживания, обще-жития.
Однако в греческом языке существует еще одно слово, по звучанию сходное со словом «этос», но в написании которого изменяется первая буква. Оно начинается не с седьмой буквы греческого алфавита — «эта», а с пятой, э — «эпсилон», и обозначает привычку. Аристотель в своих сочинениях этического «корпуса», таких как «Никомахова этика» и «Большая этика», использует оба слова, но «этос» = привычка употребляется им при содержательном описании этических добродетелей.
В многовековой философской традиции различаются многозначные понятия «этика», «мораль», «нравственность». Однако мудрость просторечья давно «стерла» оттенки их смыслов, и три термина обрели статус синонима, отражающего существование особого пространства в мире ценностей, заставляющего индивида соразмерять свою жизнь со специфическими законами общества. Это пространство и можно назвать этическим. Начиная с античности, понятие «этическое» в европейской метафизике также подразумевало наличие в человеке особых свойств (добродетелей), приобретаемых сознательно и в процессе специального обучения. Уже Аристотель эти свойства отличал от познавательных, характеризующих возможности индивида проникать в глубины каузальных связей.
Несмотря на солидный возраст этики как области философского знания, вопрос о природе этического остается открытым. Трудность представляет вопрос о том, что есть вообще этическое в его сотне-- [88]
сенности с человеческим сознанием, если пытаться моделировать структуру сознания.
В философии и психологии ХIХ в. начинается разработка понятий, которыми пытаются описать структуру человеческого сознания. На смену метафизическим представлениям о сознании как о «tabula rasa» и «white paper» приходит понимание того, что сознание не пассивная сущность, отражающая и записывающая знаки и символы внешнего мира. Оно — нечто не равное самому себе, постоянно устремленное к чему — то вне себя, постоянно переступающее свои границы и выходящее за их пределы. Появляются понятия интенциональности, трансценденции, экзистенции, которые хорошо передают представление о сознании как об едином потоке (Зиммель, Бергсон, Гуссерль) с присущей ему стремительностью и направленностью на нечто вне его. Примерно в это же время в физике сложилось понятие ламинарного потока для описания процесса движения вязких жидкостей. Слово «ламина» (в переводе с латинского — слой) используется для обозначения «слоистого» характера (внутренней структуры) движения потока. Условно говоря, поток вязких жидкостей представляет собой слоистое образование, причем каждый слой движется со скоростью, присущей только ему. Однако это не означает, что скорости слоев не зависят друг от друга, «скачка скоростей» быть не может. У края потока эта скорость практически равна нулю, а ближе к центру достигает максимального значения. Слои между собой не взаимодействуют или, точнее говоря, взаимодействуют только на молекулярном уровне.
По аналогии с физикой вязких жидкостей попытаемся описать «внутренность» сознания, представив его состоящим из слоев. Один из них, быть может — дианоэтический, а второй — этический; можно найти третий и четвертый, например, экономический, который связан со способностями человека извлекать максимальную выгоду из любого действия, предприятия, акции. Скорость движения в каждом потоке требует особых способностей человека: способностей ума — в дианетическом, способностей души (эмоции сострадания + воля) — в этическом, способностей перевести быстро в денежный эквивалент все, что попадает в сферу интереса, — в экономическом (утилитарно — прагматическом) и т.п.
Благодаря аналогии можно подойти к более или менее внятному пониманию «природы» этического. Этическое предстает как при[89]сущий сознанию и неотделимый от него слой, занимающий, по-видимому, стержневое положение. Оно является такой составляющей сознания и его интенциональности, которая связана с фундаментальными основаниями человеческого существования, обеспечивающими способность не только биологического выживания человека как вида, но и соответствующего ему состояния и местоположения в культуре, ноосфере, космосе. Возможно, этическое — это индикатор стремления к «порядку из хаоса», потенциал, способный восстановить равновесие и гармонию не только отдельного организма как самоорганизующейся системы, но и системы «Я-Ты» (Другие-Мир). В свете сказанного становится понятным, что ценности (так называемые духовные) оказываются вне непосредственного интереса экономического видения, или экономической интенциональности, поскольку они принадлежат разным слоям.
Этическое описывается по-разному. Одна из мыслительных позиций ХХ века (М. Бубер), соединяя нравственное и религиозное, отмечает следующее: под этическим понимается «Да и Нет, которые человек выносит различным возможным для него манерам поведения и действиям, а также радикальное различение между ними. В силу этой радикальности Да и Нет произносятся не в зависимости от их пользы или вреда для индивидуумов или общества, но в соответствии с внутренне им присущей ценностью или ее противоположностью». Иначе говоря, поступок совершается ради него самого, а не ради материальной пользы, возможности воздаяния и благодарности. В своей «незамутненности» и «чистоте» этическое является только там и тогда, где человек сталкивается один на один с необходимостью принимать решения, не задаваясь вопросом ни о чем, кроме того, что справедливо или что несправедливо в данной ситуации, здесь и теперь. «Критерий, согласно которому всякий раз происходит это различение и это принятие решения, может быть унаследованным, а может быть установлен самой проводящий его в жизнь личностью или же открыться ей: важно здесь только то, что из глубины постоянно должно рваться сперва озаряющее, а потом согревающее и очищающее пламя критики. Наивернейшей предпосылкой этого является фундаментальное знание, которое, хотя и в различной степени и на различном уровне сознательности, присуще всем людям (по большей части им пренебрегающим): это знание отдельного человека о том, кто он в подлинном смысле есть и каким[90] он должен быть, как это имелось в виду в единовременном и единичном акте творения. Когда это знание актуализируется, появляется возможность постоянно сравнивать его с тем, чем человек является на самом деле, и имеющее место в действительности может тогда сопоставляться с образцом: не так называемым идеальным образцом, не чем-то пригрезившимся, но проявляющимся из тайны бытия самого того, что называют личностью. Таким образом, навстречу демонической полноте возможных в данное мгновение для отдельного человека манер поведения и действий выступает носящий его имя гений. Различение и решение, приходящее из таких глубин, следовало бы назвать делом предсовести (Vorgewissen)»
Добавить комментарий