Проблема взаимоотношений между естественнонаучным и социогуманитарным познанием уходит своими корнями в теоретические представления «героического века» становления науки в современном смысле слова. Неявным путем поставил эту проблему уже Т. Гоббс, видевший в науке силу, призванную не только разумно управлять богатствами природы, но и преодолевать зло в общественной жизни. В дальнейшем Дж. Вико, настаивая на том, что «Мир Наций был безусловно сделан людьми», что общество есть человеческое деяние, подчеркивал также возможность и необходимость объективного изучения «Мира Наций». По его словам, «где творящий вещи сам же о них и рассказывает, там получается наиболее достоверная история» (Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. Л., 1940. С. 118). Еще позже Ш.-Л. Монтескье призвал к научному выявлению естественных законов истории человечества, причем речь шла, по сути дела, о продолжении законов природы, о трансляции законов природы на социум.
Но задача разработки особой отрасли научного познания — социогуманитарного познания — тогда еще не формулировалась. Первые шаги в этом направлении были сделаны под идейным знаменем позитивизма ближе к середине ХIХ столетия.
Родоначальник позитивизма О. Конт, опираясь на некоторые соображения, высказанные А. Сен-Симоном, предложил программу конструирования ранее не существовавшей научной дисциплины, которую он первоначально называл социальной физикой и в конце концов наименовал социологией. В его понимании социология должна была исследовать практически все стороны общественной жизни, функционируя по модели классического естествознания, служить своего рода продолжением последнего, опираться на биологию и применять соответствующую методологию (хотя особо выделялся исторический метод). Такого рода натуралистическая концепция в дальнейшем, особенно благодаря Г. Спенсеру, синтезирована с идеями эволюционизма. Специфика социогуманитарного познания оставалась в глубокой тени.
В дальнейшем, уже в ХХ столетии, участниками Венского кружка неопозитивистов (основателем которого был М. Шлик) в значительной степени на основе этих натуралистических представлений была выдвинута идея унификации науки и создания ее универсального языка. Она широко обсуждалась на международных конгрессах, посвященных проблеме единства научного познания, в разнообразных публикациях, на страницах Международной энциклопедии унифицированной науки. Однако появление теоремы [82]
К. Геделя о неполноте обнаружило принципиальную недостижимость желаемой цели.
Тем временем оформилась резкая оппозиция позитивистскому натурализму в трактовке науки. Выразительницей ее стала баденская школа неокантианства. Наиболее видные адепты неокантианства — В. Виндельбанд и Г. Риккерт — подчеркивали специфику «наук о культуре», «наук о духе», обосновывали тезис о невозможности единства, естествознания и социогуманитарного познания. Более того, наука сводилась исключительно к естествознанию, которое находит в природе повторяемость, общие законы, тогда как в мире людей господствуют индивидуализм, уникальность запросов и поступков, и по отношению к общественной жизни возможно только описание конкретных событий. Вопросы же о смысле и стимулах совершаемых людьми поступков могут решаться только в контексте религиозности, нравственных, этических ценностей, сопряженных с иррационалистически истолковываемой духовной сущностью человека.
Наряду с этими исключающими друг друга концепциями, почти одновременно с позитивизмом сложилось выдвинутая К. Марксом и Ф. Энгельсом диалектико-материалистическое понимание общественной жизни. В рамках его указывалось на своеобразие социума, обращалось внимание на специфику социогуманитарного познания, но отвергалось наличие непроходимой пропасти между естествознанием и социогуманитарными дисциплинами. Отсюда проистекало убеждение в том, что «впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 42. С. 124).
Как бы то ни было, дискуссии по обозначенной здесь проблеме, особенно по вопросу о специфике социогуманитарного познания, продолжаются, то усиливаясь, то утихая. Весьма показательна в данном случае опубликованная 10 лет тому назад в Германии коллективная монография «Духовные науки сегодня» (Geisteswissenschaften heute. Von Fruhwald W… Frankfurt am Main, 1991). Наша страна не составляет исключения, в ней издан ряд работ, посвященных взаимодействию и интеграции различных научных дисциплин. Значительные заслуги в этой области принадлежат Б.М. Кедрову. Среди работ, выполненных другими авторами, можно отметить сборник «Естественнонаучное и социогуманитарное знание» (Л.: изд-во ЛГУ, 1990), в котором выделяется статья А.С. Кармина «Специфика социального познания (в сравнении с естественнонаучным)». Автор настоящих строк также пытается внести свою лепту в общее дело (начиная с 1956 г.).
В центре внимания при этом, естественно, оказывается человеческое сознание, которое К. Леви-Стросс характеризует как «тайного врага» социогуманитарного познания, порождающего основные трудности на путях его формирования в качестве науки (См.: Lávi-Strauss C. Antropologie [83]
structurale. P., 1973. Р. 343). Именно сознание в виде ценностных ориентаций, идеологических и политических установок, личностных и групповых интересов, традиционных мнений, различных предрассудков искажает картину объективного мира, которую стремится создать рациональное мышление, возводит барьеры на пути к объективной истине, вступает в конфликт с принципами научности. Чем эффективнее будут преодолеваться такого рода барьеры, тем выше будет научный уровень социогуманитарного познания, тем основательнее будет и уровень единства науки.
Добавить комментарий