Драматичность современных отношений человека, общества и природы в значительной степени коренится в специфике технократического мышления, опирающегося на систему потребительских и утилитаристских ценностей. Анализ экологического статус-кво, острая потребность существенного изменения экологической ситуации в Санкт-Петербурге, сложившаяся практика взаимодействия человека, общества и природы настоятельно требуют не столько нового практического экспериментирования, сколько радикального пересмотра утвердившихся в качестве «единственно истинных» метафизических и морализаторских парадигм. Общество встало перед необходимостью нового концептуального видения места человека в мире, в котором человек выступает как одно из звеньев в геобиотическом круговороте живого, что в конечном счете и определяет границы экологии человеческого общества и, в частности, урбоэкологии.
Предметом социальной экологии человека (а также основами синтеза разнокачественных типов знания), на наш взгляд, является исследование адаптациогенеза человека к биотическим, абиотическим и социальным факторам среды. Именно понятие «адаптивность» должно стать интегрирующим для генетических, эволюционистических, экологических исследований. Только при такой интерпретации предмета социальной экологии она представляется особой дисциплиной, отличной от санитарной гигиены (призванной в специфических формах оценивать вредное влияние среды на человека), а также от различного рода умозрительны построений.
Известный исследователь К. Кумар в своей книге Utopias and Antiutopias (1987) анализируя новейшие направления социального экологизма, убедительно доказал, что для последнего характерен утопический подход к преобразованию общественной жизни, взаимодействию общества и природы. К. Кумар отмечает, что хотя современные социальные экологисты ориентируются на постиндустриальное будущее, а не на доиндустриальное прошлое и испытывают интерес к альтернативным технологиям, все же их устремления лежат в морализаторской сфере в большей мере, чем собственно в технологической и экологической. В этом заключается их родство с классической утопической традицией, начиная от Т. Мора и кончая У. Моррисом.
Экологический утопизм как способ восприятия или умозрительный подход к экологической реальности, присущий некоторым отечественным и зарубежным публикациям, заключается в конструировании различного ряда образов, моделей, прожектов об оптимальном взаимодействии «общества и природы», «рациональном природопользовании», успешном решении экологических проблем при рыночной экономике», «природе ноосферы», «социально-экологическом управлении и т.п.», в которых иллюзорно снимаются реальные противоречия антропогенных воздействий. Прежде всего — на факторы и движущие силы функционирования, развития живого и, соответственно, на факторы и движущие силы биологической и социальной эволюции человека.
Экологический утопизм характеризуется следующими особенностями. В гносеологическом аспекте ему присуще умозрительное конструирование модели экологической реальности, которое опирается на отвлеченные принципы (например, «оптимизация отношений в системе общество — природа»). В теоретическом плане — это игнорирование данных эволюционной теории, урбоэкологии, генетики человеческих популяций, медицинской генетики, медицины катастроф, следовательно, постулирование ничем не подкрепленных суждений вроде «снятия противоречий между возросшими масштабами антропогенного воздействия на биосферу и ее ограниченными компенсаторными возможностями». В практическом аспекте экологический утопизм отличается субъективизмом и волюнтаризмом, нашедшими выражение в «проектах века» (поворот русла северных рек, строительства АЭС и вблизи крупных городов, захоронение радиационных отходов.
Сказанное позволяет сделать важный вывод о том, что конкретные и подлинные проблемы урбоэкологии для своего решения нуждаются в философском синтезе тех научных данных, которые воспроизводят реальный процесс увеличивающихся антропогенных воздействий на природу и прежде всего на человеческие популяции как элементарные единицы адаптациогенеза. Канули в лету представления, согласно которым каждый человек несет все признаки определенной популяции (типологическая концепция популяции, идущая еще от Платона). Человеческая популяция (в том числе и городская) — это отнюдь не сумма, а генетико-биологическое целое, и в ней действуют специфические закономерности изменчивости, носящие групповой характер (например, феномен географически аномальных гемоглобинов).
Эвристические возможности популяционного метода могут быть реализованы при решении эколого-генетических проблем, общих для всего живого и говорящих об особенностях адаптационных возможностей человека в условиях антропогенного давления. Таким образом, экология человека является комплексной проблемной наукой. В ней чрезвычайно важен философско-антропологический анализ адаптивной жизнедеятельности человека и соответствующая оценка эволюционно-экологических проблем человекознания.
Популяционно-генетическая изменчивость современного городского человека в аспекте его биологической эволюции осуществляется естественным отбором. В городской популяции действуют и стабилизирующая, и направляющая формы отбора. Об этом свидетельствуют эмпирические факты: 1% — мертворождения; 15% всех беременностей — спонтанные аборты; бездетность браков — 10 %; определенная частота тяжелых наследственных заболеваний в каждом поколении, устойчивость к инфекционным заболеваниям и т.д. Отбор, с одной стороны, повышает интегрированность генотипа человека, а с другой — поддерживает внутривидовой генетический полиморфизм. Вместе с тем, популяционно-генетические изменения есть процесс адаптации к антропогенной среде, к культуре, понимаемой в широком смысле «возделывания», «преобразования» бытия.
Санкт-Петербург с его почти пятимиллионным населением — это не только промышленно-технологический и историко-культурный центр, но в первую очередь среда обитания людей, антропогенная экологическая ниша. Множество факторов воздействует на витальные функции городской популяции; время же возможных адаптаций к среде ограничено, вернее, значительно короче, чем при приспособлении эволюирующего человека к естественным биогеоценозам.
Исследование витальных функций и закономерностей жизнедеятельности человека в урбанизированных условиях касается сокровенных начал человеческого бытия, а именно — жизни и смерти.
Продолжительность жизни человека в урбанизированных полисах детерминируется комплексом факторов. Основными из них являются абиотические факторы (климат, почвенный покров и водный бассейн региона, атмосфера и ее химический состав, особенности городской застройки и жилья, загрязнение среды антропогенной деятельностью и т.д.); биотические факторы (синантропные и антропогенные виды экосистемы, растительный покров, структура и динамика популяции населения Петербурга, биологические показатели пищи человека и т.д.); социальные факторы (экономика и формы хозяйствования, городской транспорт, система водоснабжения и источники энергии, информационные связи и т.д.); факторы собственно генетико-биологические (генетическая программированность жизни человека, брачные связи, миграции, дифференциальная смертность и плодовитость и т.д.).
Среди абиотических факторов следует отметить прежде всего состояние воздушной среды. Известно, что окись углерода, выделяемая промышленными предприятиями, котельными завода и автомобилями, вступая в реакцию с гемоглобином крови, вызывает удушье у населения, аллергии, а сернистый ангидрид при взаимодействии с сырым воздухом превращается в серную кислоту и отрицательно воздействует на легкие. Не менее вредна и пыль, проникающая в альвеолы легких, а также производные свинца канцерогенного характера. В этом отношении особенно загрязнены напряженные транспортные магистрали города, неблагоприятна также экологическая обстановка в промышленных зонах, где проживает довольно многочисленная часть населения урбополиса.
Правда, мощные воздушные потоки значительно смягчают эту обстановку, но тем не менее правы те петербуржцы, которые предлагают запретить транспортное движение по Невскому проспекту и другим артериям города.
Требует пристального внимания водный бассейн Петербурга. По данным Севзапгидтранса наиболее загрязнены протоки Невы — Ижора, Славянка, Охта, Невская губа, где фиксируется дефицит содержания растворенного кислорода, наблюдается превышение предельно допустимых концентраций (ПДК) азота нитритного и азота аммонийного, обнаружены летучие фенолы в водах Фонтанки, Обводного канала, Ждановки, Малой Невки и других каналах и речках. В водах многих водостоков, а также в курортных районах наличествуют хлорорганические пестициды, которые вообще запрещены Законом об охране окружающей среды.
Не лучше обстоит дело и с очисткой воды. В составе сточных вод — почти вся система Менделеева. Существующие в городе очистные сооружения по существу делят сточные воды на две фракции: весьма грязную жидкую, спускаемую затем в Невскую губу, и твердую, которая нуждается в последующей утилизации. Так называемая биологическая очистка сточных вод посредством активного ила (комплекс микроорганизмов) способна отчасти перерабатывать только органику, к тому же возникло проблема складирования отработанного ила. Наши очистные сооружения своего рода рай для сине-зеленый водорослей. Очистка переводит фосфор из его органической формы в минеральную, наиболее удобную для питания этих водорослей.
Необходимо и более тщательно очищать стоки на каждом предприятии, переводя их на замкнутый водооборот, осуществить паспортизацию отходов, должен быть единый хозяин воды. А пока остается надежда на систему «Аквалон» и ему подобные, получившие распространение и признание у петербуржцев.
Городская популяция чутко реагирует также на шум и вибрации. Известно, что шум свыше 80 децибел вызывает расстройство организма, головные боли, глухоту, нервные расстройства, сокращение производительности труда и т.д. При этом шкала децибел возрастает в логарифмической пропорции: шум в 90 децибел в 10 раз сильнее, чем шум в 80 децибел.
В результате загрязнения окружающей среды страдают промышленные, гражданские и общественные здания, гибнут шедевры архитектуры (разъедание сварочных стыков, коррозия никеля, цинка, стали, износ стальных рельс).
Характеризуя биотические факторы, отметим, что экосистема города (парки, скверы, бульвары, зеленые зоны, пригородные лесопарки) несмотря на усилия по озеленению, страдают прежде всего от нас самих, имеется в виду вытаптывание, уничтожение зеленого покрова городского ландшафта, сведение лесов в пригородной зоне, не в последнюю очередь за счет выделения садовых участков (можно вспомнить дискуссии вокруг Линдуловской рощи, курортного побережья и т.п.)
Антропогенные факторы приводят к изменению биоценозов как реальной среды протекания эволюции и жизни человека. Так, например, в результате всевозрастающей замены естественных фитоценозов культурными и подавления фотосинтеза вредными газами снижается фотосинтетическая продуктивность растительного покрова. С упрощением структуры биоценозов происходит изменение интенсивности форм борьбы за существование, что приводит к существенному изменению скорости и направления эволюционного процесса.
Наконец, выступая как причина уничтожения растительных и животных видов, сокращения их численности и среды обитания, человек способствует распространению других видов и экосистем (например, устойчивых к ядохимикатам и антибиотикам насекомых и микроорганизмов). В результате воздействия человека (как селективного фактора) все более прогрессируют виды с высоким коэффициентом размножаемости (сорняки, микроорганизмы, насекомые, мелкие грызуны и т.п.)
Городской человек может не опасаться растерять в будущем в результате воздействия на эволюционный процесс антропогенного фактора следующие виды: это крыса-пасюк, из птиц к ним наиболее близки голубь и воробей, из насекомых — комар и таракан, из растений — одуванчик и репей. Первостепенной задачей является сохранение облагороженного, окультуренного нашими предками растительного и животного мира. Решению первого круга проблем способствует организация национальных заповедников (типа Куликова поля), парков, охранных зон, экологизации инженерно-технических решений и т.п. Вторая стратегическая задача — общество со своими законами материального производства и культурой должно вписаться в естественный биотический круговорот живой природы и его закономерности развития (переход на межотраслевую биотехнологию, создание безотходных производств и т.п.)
В трофическом (пищевом) отношении человек является одним из звеньев сложной системы круговоротов в биосфере с ее трофическими связями, поэтому необходимо сопоставление свойств городской популяции со средой, в которой она проживает. В цепях питания человека переход от одного звена к другому сводится к деполимеризации материалов предшествующего звена на некоторые простые элементы, а затем их ресинтезу в структуре собственного организма. Поэтому вещества, загрязняющие пищу (пестициды, химические консерванты и т.п.) накапливаются в организме, воздействуя и генетически-мутагенно и фенотипически (пищевые отравления, аллергии). Проблема заключается не столько в сбалансированности пищи, сколько в хроническом недоедании городского населения, в особенности людей пожилого возраста — пенсионеров, а это уже сложнейшая социальная проблема нашего больного российского общества. В этом аспекте детская смертность и средняя продолжительность жизни городского человека выступают главными социэкологическими критериями жизненного уровня населения Петербурга, поскольку здесь мы «впереди Европы всей».
Говоря о собственно генетико-биологических проблемах заметим, что в городской среде отбор поддерживает генетическое разнообразие популяции, которая, таким образом, несет в себе генетическую информацию о своей среде. Генетический полиморфизм — мощнейшее изобретение эволюции (патогенный микроб, заразивший одного человека, попадая к другому человеку, оказывается в новой для него биохимической среде). Как показали исследования ряда генетических маркеров, вредные условия производства выполняют селективную функцию. Лица генотипически устойчивые, обладая большей адаптивностью, легче переносят антропогенные нагрузки, реже болеют, дают менее тяжелые клинические формы отдельных заболеваний.
Городская популяция сегодня — открытая (аутбредная) система, преобладающим фактором ее динамики является миграция, ведущая к увеличению генетического разнообразия популяции. Фактором, препятствующим объединению этого разнообразия в единый генофонд служит положительная брачная ассортивность по многим фенотипическим социально-демографическим и этническим признакам (наибольшее значение индексов ассортивности характерно для евреев, татар и армян), а также инфертильность, связанная, в частности, с планированием семьи.
Соизмеримость экологических изменений с эволюционно-генетическими возможностями человека нашло отражение в понятии экологического стресса, который вызывает популяционно-демографические сдвиги, приводящие к преобразованию генофонда городского народонаселения.
Специального рассмотрения требуют вопросы экологической культуры, связанные с сохранением нравственно-духовных ценностей. Экологическое воспитание не ограничивается практическим усвоением биологической экологии. Не менее важна экология нравственности, память о духовной жизни народа. Не только загрязнение внешней среды, угроза экологического кризиса, но и загрязнение внутреннего мира человека, его духовной памяти и сознания приближает распад личности. Патриотические чувства «сохнут» от суррогатов массовой культуры, от бездеятельности души и разума человека, его самоуспокоенности, равнодушия, отсутствия совестливости и стыда.
Важность и необходимость формирования экологического сознания подчеркивается, по существу, всем современным научным сообществом.
Феномен экологического сознания был присущ человеку с момента его возникновения. Но проблема воспитания экологического сознания актуализировалась как никогда в наше время. Н.Ф. Реймерс и А.В. Яблоков определяют экологическое сознание как глубокое, доведенное до автоматизма, понимание неразрывной связи человека с природой, зависимости благополучия людей от целостности и сравнительной неизменности природной среды обитания человека.
Экологизация общественного сознания носит процессуальный характер, в котором можно выделить следующие стадии: во-первых, проявление отношения человека к природе в форме различных чувств (равнодушие, озабоченность, тревога, паника и т.д.); во-вторых, формирование глубокого интереса к экологической проблеме (выявление сущности эволюционных изменений в биосфере, детерминация ее целостности и т.д.); в-третьих, переход от осмысления и понимания природных явлений к социальному действию, нравственному поступку; в-четвертых, становление отношений человека и природы в качестве элементов внутренней культуры личности. В этом аспекте уровень экологического сознания, уровень культуры — это показатель того, насколько глубоко и разносторонне общество включает природу в социально значимое функционирование на основе познания и практического использования ее развития.
Экологический императив биосферной этики требует: следует действовать так, чтобы закономерности развития биосферы составляли цель, а не только средство человеческой деятельности; действуй так, чтобы каждый человек и человечество в целом как носители естественности природного бытия были целью, а не средством человеческой деятельности.
Таким образом, главный вывод, вытекающий из наших размышлений состоит в том, что решение экологических проблем Петербурга требует прежде всего ответственного человеческого поступка.
Задумываясь о конечности моего бытия — смерти — я по-новому отношусь и к жизни, к ее сложным, в том числе и экологическим, решениям.
Добавить комментарий