Традиционно воображение определяют как одну из способностей познающего субъекта наряду с чувственной и мыслительной способностями. При этом воображение располагают между чувственностью и рассудком, принимая его в качестве некоторого промежуточного звена в общей структуре трансцендентального субъекта. В этом отношении воображаемое является некоторой областью пересечения чувственно-воспринимаемого и мыслимого. Познавательная функция рассудочного мышления заключается в фиксировании в единой категориальной форме многообразного содержания чувственного восприятия. Рассудок понятийно формализует материал, полученный чувствами, возводит множество к единству, благодаря чему возникает знание определенного предмета. Какова роль воображения в этом гносеогенном процессе?
Предполагается, что воображение посредничает между эмпирической чувственностью и абстрактно теоретическим мышлением, выполняя задачу разрешения диалектического противоречия между единым и многим. Именно в стихии воображения происходит предварительное унифицирование чувственного множества и, одновременно, раздробление мыслимого единства. Воображение как бы готовит саму возможность встречи и сотрудничества инородных способностей, создавая некоторый язык плодотворного общения между ними.
В силу этой двуединой природы воображения, оно представляется амбивалентным и трудно уловимым свойством сознания. Воображение как процесс результируется в воображаемом как некой общей виртуальной сфере, имеющей относительно независимое существование и включающей в себя все возможные «продукты» воображения, между которыми устанавливаются собственные формы и способы взаимоотношений и закономерностей, неуловимых и не определяемых традиционными чувственно эмпирическими и рационально теоретическими методами познания.
В философии существует реальная проблема онтологического статуса воображаемого и определения методологии его исследования. Эта проблема вдвойне сложна, поскольку метод изучения воображаемого «объекта» должен быть имманентен ему, не внося в него ничего гетерогенного. Иначе говоря, речь идет о методе самого воображения, определяющем его «правильные формы».
Рассмотрим данную проблему на примере исследования такого типа воображаемого, каким является миф. Известны различные подходы в изучении мифа, имеющие разную степень рациональной отстраненности или имманентной причастности к его сущности. Уместно рассмотреть в свете поставленного нами вопроса следующие проекты или стратегии отношения к воображаемому.
Предварительно предложим некоторую модель, на которой можно изучить свойства самого воображения. В качестве такой модели, наглядно демонстрирующей специфику поведения воображаемых «объектов», можно взять одну из математических задач-головоломок, служащих для упражнения такой имагинативной способности, как смекалка. Например, при решении задачи под названием «Славная компания» из книги Ч.Б. Таунсенда «Звездные головоломки» (М.: АСТ-ПРЕСС, 1998. С. 62) в результате аналитического решения возникает его наглядная схема, иллюстрирующая, как работает отгадывающая интуиция. Данная схема (являющаяся вариантом такого геометрического мифического символа, как мандала, со вписанным в нее коловоротом) представляет статические и динамические свойства воображаемых сущностей.
Не вдаваясь в рассудочную аргументацию, а просто держа перед «мысленным взором» эту или какую-нибудь другую репрезентативную схему решения загадки, выдвинем в качестве исходного тезиса, что воображение по своей природе является «вращательным». Именно во вращающемся движении воображения осуществляется переход от единого ко многому и обратно в акте совпадения чувственной и мыслительной деятельности. И именно по этой причине воображаемое является трудно уловимым феноменом разума.
Наглядно модель самого воображения можно представить в форме возможной восьмерки Мебиуса, два круга которой уместно назвать по-платоновски «кругом тождественного» и «кругом иного». В нульмерной точке соединения этих двух кругов и разыгрывается, собственно, вся историческая драма воображения. В процессе вращения, подобно жерновам, этих разнородных кругов и в иррациональных взаимопереходах между ними через точку их касания происходит воплощение идеи в материи.
На предложенной нами модели можно в дидактических и эвристических целях показать и прокомментировать имеющиеся в современной философии стратегии отношения к мифу, в частности, подходы К. Леви-Стросса («Структурная антропология», «Мифологики»), Я.Э. Голосовкера («Логика мифа») и А.Ф. Лосева («Диалектика мифа»). А именно: вращательный характер воображения представлен в леви-строссовской медиативно-структуральной концепции диалектики, в голосовкеровском учении об «имагинативном абсолюте», к которому как к супер-аттрактору стягиваются по «кривой смысла» сюжетные линии мифов, а также в лосевской идее абсолютного мифа, являющегося нормой или образцом для относительных мифов.
Все три подхода можно упорядочить и как отдельные типы методов исследования воображаемого и с точки зрения степени возрастания их адекватности своему предмету: от рационально-структурной формализации содержания мифов — к их онтологическому истолкованию в свете диалектики. Разумеется, каждая модель или наглядная схема имеют свои ограничения и пределы применимости, поэтому по завершении процесса исследования их нужно уметь деконструировать. Но если при изучении модели открываются нетривиальные свойства прототипа, то этим нельзя пренебрегать.
Добавить комментарий