Философские концепции развития, сформировавшиеся к нашему времени традиционно сводятся к двум основным типам: диалектической и метафизической. И те и другие, в той или иной форме были известны еще с античности. Первая получила наиболее четкое рациональное обоснование на идеалистической основе в теории диалектики Гегеля и на материалистической основе в марксизме, где гегелевская концепция, сохранив свое содержание, была преобразована. Вторая, метафизическая концепция развития берет начало с Аристотеля, обращавшегося за обоснованием своих общефилософских позиций к анализу развития форм в живой природе. Стагирит полагал, что развитие есть реализация, разворачивание под действием конечной цели тех тенденций, которые изначально заложены в том или ином живом существе, сводя, таким образом, развитие к совокупности количественных изменений, к повторению раз и навсегда данного. Метафизические схемы развития, отрицающие скачкообразный, революционный характер преобразований всегда были связаны с редукционизмом при поиске закономерностей развития, обращая внимание на количественные изменения в пределах качества. При такой трактовке развития его источник, естественно, понимался как то или иное нематериальное, за которым, в конечном счете, за теми или иными названиями (энтелехия, точка Омега и т.д.) проступала рука Абсолюта, или Бога. Одной из таких концепций, выгодно отличавшихся от аналогичных вариантов метафизики своей разработанностью применительно к различным отраслям человеческого знания, что и объясняло ее чрезвычайную популярность, была теория равновесия Г. Спенсера.
Судьбы этих двух концепций в рамках развития философской теории в нашей стране определялись исключительно идеологическими соображениями, отношением к ним основоположников марксизма-ленинизма. При этом, естественно, что сам подход к анализу механизмов поддержания устойчивости, устойчивого развития, связанного с преобразованиями внутри определенного качества, будь то тот же Г. Спенсер, или А.А. Богданов со своей «тектологией», заведомо отвергался как буржуазно-реформаторский. Тем не менее, всякое качественное изменение, скачок, революция, подготавливается длительным ходом, развитием количественных изменений [171] «внутри» качества. И эти количественные изменения в рамках качества, направлены на сохранение этого качества, на поддержание устойчивости той или иной организации. Другое дело, что объективная диалектика неизбежно приводит к уничтожению одного и возникновению другого. Всякое конкретное относительно в пространственном и временном аспектах и как всякое видимое — не является вечным (ta blepomena ou menei eis ton aiona) — положение, известное еще в Древней Греции. К тому же, в теории говоря о единстве количественных и качественных изменений, классики марксизма-ленинизма на практике испытывая «революционный зуд» всячески хотели подхлестнуть историю по сути дела сводя диалектику революции и эволюции к неподготовленным количественными изменениями революционным скачкам.
Завершающееся тысячелетие невольно заставляет обратиться к осмыслению пройденного пути, к оценке того, что является наиболее существенным, по крайней мере, для уходящего столетия. Характеризуя ХХ век, несомненным оказывается то, что он не только воспринял от своего предшественника идею эволюции, но и пытался предельно воплотить ее в своих крайних (революционных) формах в жизнь. Если XIX в. характеризуется зарождением различных теоретических представлений о развитии, формулируя различные варианты теорий развития, как в природе, так и отражающие схему социальных преобразований, то уделом нынешнего века становится господство революционной идеи во всех сферах человеческого существования. Причем, по образному выражению А.Н. Уайтхеда борьба за существование как движущая сила развития «породила евангелие ненависти».
При анализе различных социальных процессов: науки, искусства, нравственности, да и самого преобразования общественного строя, в лицо бросается то, что уходящее столетие чрезвычайно насыщено резкими, качественными изменениями. ХХ век — это век революций, неизбежной спутницей которых являлось отрицание, причем в большинстве случаев, выступающее в своих крайних формах, связанных с разрушением. К ним можно отнести отрицание механистической картины мира в естествознании, породившее революцию в естествознании, отрицание классического наследия в искусстве различными вариантами модернизма, отрицание нравственных идеалов (по несколько раз за одно столетие) и т.д. При этом [172] каждый этап революционных преобразований, сопровождавший нынешний век, приносил с собой очередное отрицание, укладывавшееся в широкий диапазон характеристик от карикатурных в пролеткультовских программах, до трагических в межнациональных и межконфессиональных конфликтах, прокатившихся по нашей планете в последние годы уходящего XX века. Характер революционных преобразований, осуществленных обществом в течение нашего столетия, принял такие масштабы и был настолько интенсивен, что поставил человечество на грань естественного выживания.
Представления же и рекомендации ученых оказываются, иной раз, бессильными перед лицом непредвиденных последствий воздействия человека на природу. Ситуация, отражающая взаимодействие между обществом и окружающей средой обостряется также в связи с тем, что в процессе развития изменяются законы самого развития, вследствие аккумулятивного характера усложнения организации, приводящего к ускорению темпов эволюции. Более того, общество конца XX столетия сталкивается с такими проблемами, о существовании которых раньше просто не подозревало. Социальные и естественнонаучные, а также техногенные проблемы сплетаются воедино, образуя такой экологический узел противоречий, который обществу в любом случае необходимо решать, отбросив приемы кавалерийского наскока. «Безоглядная радость» революционного созидания необходимо должна смениться своей противоположностью, в основе которой лежит не столько изменение, сколько сохранение, выступающее в качестве основополагающей идеи устойчивого развития.
К счастью, необходимость такого подхода осознана мировым сообществом и для того, чтобы обуздать стихию революционных преобразований человечества создается ряд программ, связанных с проблемой сохранения. К таковым относятся, например, программы устойчивого развития, сохранения биологического разнообразия и т.д.
Понятие устойчивого развития, введенное в арсенал политиков Организацией Объединенных Наций в середине 90-х годов после Всемирной Конференции в Рио-Де Жанейро (летом 1992 года), становится чрезвычайно популярным и наиболее часто встречающимся в лексиконе государственных деятелей, экономистов, экологов, журналистов и т.д. при разработке тех или иных аспектов [173] стратегии государственной политики стран мирового содружества, вынужденных в силу чрезвычайной остроты глобальных проблем современности координировать свои усилия в области практически всех аспектов человеческой деятельности.
Все это свидетельствует о том, что потребности развития современной цивилизации выдвигают на передний план, разработку такой проблемы, которая в определенной мере является антиподом революции. Таким образом, казалось бы отвлеченная философская проблема — сохранения, практическое воплощение которой связано с методологическим осмыслением изучения закономерностей устойчивого функционирования и развития самых различных систем выдвигается на передний план. Особенность же проблемы сохранения и устойчивого развития заключается в том, что она опирается на синтез многих естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Данная же особенность развития научного знания, отмеченная еще в 20-х гг. XX столетия В.И. Вернадским, необходимо ведет к повышению интегративного статуса философского знания и повышению методологической функции философии в рамках единства гуманитарного и естественнонаучного знания, на стыке которого и обретает особую актуальность проблема устойчивого развития.
Одним из фундаментальных противоречий, определяющих всеобщий характер развития, выступает противоречие между изменением и сохранением. В практике революционных социальных преобразований сохранению некоторое время не находилось места, особенно на фоне как социальных потрясений нашего века, так и революционного характера фундаментальных преобразований, затрагивающих естественнонаучную картину мира. Абсолютизирование одной из сторон этого противоречия в рамках социального переустройства — изменения, приводит к тому, что объективные закономерности начинают «мстить» человечеству за их игнорирование.
Характер развития природных и общественных систем может выступать и выступает как единство двух взаимосвязанных между собой этапов, а именно: как в форме постепенной эволюции, то есть за счет продолжительного накопления количественных изменений, так и в виде резких скачков, когда старое качество переходит в новое в течение небольшого промежутка времени. Как известно, скачок представляет из себя форму разрешения противоречия между изменением и сохранением, единство прерывности и непрерывности. [174] Причем прерывность представляет собой момент отрицания старого качества, а непрерывность — сохранение в новом некоторой определенной части старого. Непрерывность явления также состоит в сохранении им своего качества, прерывность выражается в изменении качественного состояния; т.е. прерывность как смена, изменение различных качественных состояний может выступать на фоне, лишь в соответствии с непрерывностью, сохранением, выражающимся в виде количественных изменений, происходящих в рамках системы более высокого порядка. Отсюда вытекает условность, подвижность разграничения между революционным развитием как необратимыми качественными изменениями и функционированием, как теми изменениями, которые протекают в рамках качественно определенного состояния, естественно, в границах меры. Что на одном уровне организации выступает как развитие, то на другом — как функционирование.
Формы скачкообразных изменений могут быть самыми разнообразными и зависят как от характера явления, так и от тех условий, в которых протекает развитие. Если рассматривать форму скачка как один из видов разрешения противоречий между изменением и сохранением, то можно заметить, что в зависимости от степени совершенства механизмов сохранения изменяется и сам характер перехода количественных изменений в качественные. Если за иллюстрацией этого обратиться к теории происхождения видов, то отчетливо видно, что ароморфные преобразования живого (А.Н. Северцов), или арогенез (И.И. Шмальгаузен) показывают, что прогрессивная линия развития в живой природе представляет собой создание более совершенных механизмов регуляции, внутренних факторов самодвижения живой системы, в соответствии с которым происходит автономизация, устойчивость развития.
Одним из основных положений диалектики является положение о всеобщей связи явлений, положение, метафорически сформулированное как «все во всем» еще в античности, говорящее о том, что все сущее развивается в определенной зависимости друг от друга. Эти связи могут носить как односторонний характер, когда одно явление во времени предшествует другому, так и взаимный характер, когда взаимодействующие системы, явления определяют друг друга. Хотя одно из них может выступать и выступает как ведущее в отношении к другому.
[175]
Внутренняя детерминация процессов функционирования, развития зависит от множества факторов, но наиболее существенными являются те, на которых основывается устойчивость той или иной системы. Чем выше уровень организации (в данном случае не проводится различие между уровнем организации и степенью организованности), тем в большей степени существование обеспечивается внутренними факторами. Это, конечно, не означает, что исключается роль внешних детерминант, поскольку в мире отсутствуют полностью изолированные явления. Внешние детерминанты становятся, своего рода, пусковыми механизмами для процесса развития, который приобретает все более устойчивый, автономный характер.
Если обратиться к процессам, происходящим в высших этажах развития материального мира (в живой природе и обществе), то обнаруживается, что на более высоких ступенях развития тенденция материальных систем к сохранению за счет совершенствования механизмов регуляции и управления, обеспечивающих устойчивость развития, приобретает все более решающее значение. Переход на более высокую ступень развития происходит в этом случае за счет изменения отдельных элементов, частей, пока в результате постепенного развития явление не будет преобразовано в целом. Конечно, не следует эту форму скачка, выступающую как постепенное преобразование нового в рамках старого абсолютизировать, сводить переход количественных изменений в качественные только к такой форме. Вывод, что новый этап в прогрессивном развитии необходимо характеризуется более высоким уровнем устойчивости, более совершенными механизмами ее поддержания, непосредственно следует из действия закона отрицания отрицания, выражающего суть направленного развития.
Как известно, единство первого и второго моментов в отрицании состоит в сохранении положительного в отрицательном. Это единство, эта связь выражает момент преемственности в развитии, поскольку на более высоком этапе развития реализуется то, что содержалось в потенции как еще не развитое, не развернутое на более низкой ступени. Новая ступень в развитии раскрывает эти потенции и удерживает все то, что было «ценным» в старом. Естественно, что вместе с удержанием «ценного», с развертыванием скрытых, нереализованных возможностей, на более высокой ступени в пройденном этапе развития остаются нераскрытые возможности. И если [176] рассматривать развитие как поступательное, как процесс неизменного, постоянного сохранения старого, «ценного» в новом, то становится понятным, почему происходит усиление механизма сохранения — регуляционных механизмов, повышение устойчивости в прогрессивном развитии. В понятии поступательного развития отражается направление переходов от старого качества к новому в процессе на основе последовательной реализации целой цепи диалектических отрицаний. Конечно, понятием поступательного развития не исчерпывается отражение всего многообразия процессов развития, как скачкообразно-революционного, так и постепенно эволюционного, но прогрессивная линия в развитии, как живого, так и социального, приводит к тому, что в пределах жизни и социума скачкообразный, революционный характер развития, по мере развития механизмов поддержания устойчивости объективно становится препятствием резких, необратимых качественных изменений, делая их, как говорили те же классики, все более редкими и незаметными, причем, до поры до времени.
Добавить комментарий