1. Городское философское сообщество имеет двухуровневую структуру: в нем без труда выделяется философский факультет Санкт-Петербургского государственного университета — и все остальные части сообщества, образующие некую периферию. При этом качество философствования — профессиональных практик — существенно различается на двух этих уровнях как «первосортное» и «второсортное». Соответственно различаются и профессиональные требования, предъявляемые философам: если философ не имеет профессиональных связей с университетским факультетом, от него не ждут современного профессионализма, ему не положено (по статусу в профессиональном сообществе) выступать с публичными сообщениями (публикациями), претендующими на общезначимость. В противном случае, такому философу необходимо занять некую исключительную позицию как в философском сообществе, так и в публичном пространстве города.
2. В данной двухуровневой структуре интересна позиция философского факультета СПбГУ. Дело в том, что факультет сам по себе ни в коем случае не следует называть профессиональной элитой: как доминирующая структурная единица он «по определению» является номенклатурой, и качество (высшее для всего сообщества) профессионализма его сотрудников определено не признанием членов сообщества, а штатным расписанием, институционально закрепленными формальными установлениями. С другой стороны, все эти установления, в принципе, легитимны для всего сообщества, и кроме того, действительная профессиональная элита ангажирована именно университетским факультетом, а не какой-либо другой частью городского философского сообщества. Соответственно, можно предположить, что университетский факультет имеет два источника символического капитала, необходимого для воспроизводства данной двухуровневой структуры: с одной стороны, этот капитал имеет институциональную природу, с другой — пополняется за счет «найма» элиты «на работу».
3. Проведение различия между элитой и номенклатурой выступает в качестве первоочередного условия для социологического исследования. Для этого требуется не только описать организационную структуру факультета, но и проследить каналы и интенсивность обращения и накопления символического капитала внутри и вне сообщества. последняя задача в данном случае является ключевой. Постановка такой задачи практически означает, что социолог не будет ходить по кафедрам с анкетами, а философам не придется расставлять в них «галочки». Иными словами, такого рода исследование требует мягких интерпретативных методов. От исследователя потребуется точное понимание исследуемого предмета, а не формализация [120]
собственных теоретических представлений об «институциональных функциях», «системе воспроизводства культуры через образование» и т.п.
4. Любое социологическое исследование предполагает определение исследовательской стратегии, адекватной поставленным задачам. Выбирать здесь, в принципе, приходится их двух вариантов: позитивистской стратегии опроса и феноменологической стратегией case study. Если первая, как известно, использует жесткие методы сбора данных и фактически конструирует модель исследуемого предмета, то вторая, посредством мягких интерпретативных методик, формирует максимально точное описание поля, по возможности, не зависящее от какого-либо априорного знания исследователей.
5. Представляется, что задача исследователя философского сообщества в целом, и философского факультета в частности, состоит не в описании частного случая чего-то всеобщего, известного заранее, а в выяснении посредством описания, что такое университетский философский факультет в контексте философского сообщества равно как и в региональном (городском) контексте. Философский факультет не должен изучаться как частный пример общего, поскольку для нас не важно, что он воспроизводит некую устоявшуюся в мире модель факультета — такой модели не существует, ибо каждый факультет погружен в интеллектуальную традицию и культурную ситуацию региона, а не воплощает некую парсоновскую институциональную функцию. И это единственное, что исследователи знают заранее — все остальное надо узнать в поле.
6. Задача социолога — стать инструментом рефлексии философа. Это означает, что социолог должен обращаться к философу с результатами своего исследования не просто как к «заказчику», но как к необходимому соавтору понимания исследуемого сообщества. А для этого социологу надо делать нетривиальные вещи. Надо понимать, что социология философии должна быть прикладной социологией! То есть рассчитывать на воздействие посредством сообщения о результатах исследования. Так встает проблема «информантского» понимания, а не только исследовательского. С информантами, в нашем случае — с философами, надо говорить на их языке. А их язык — это язык интерпретации, понимания. Очевидно, что философы сами не проводят опросов, но это для них сугубо техническая проблема. Если бы им понадобилось, они бы их проводили, но сам факт отсутствия таких опросов говорит о том, что в них философы не нуждаются. Философ не умеет работать со статистикой именно потому, что ею пренебрегает. Поэтому социологу надо использовать такую процедуру, которая заведомо вызывает у философов уважение. А это все процедуры так или иначе связанные с нарративом. Поэтому задача исследователя состоит в том, чтобы предоставить им результаты исследования полученные в уважаемой самими философами процедуре.
[121]
Соответственно, мы ожидаем, что исследование даст ответы на следующие вопросы.
- Каковы профессиональные хабитусы философа, легитимные в разных частях городского философского сообщества, и какие из них легитимны на университетском факультете?
- Как в данном сообществе циркулирует капитал профессионального и публичного признания его членов?
- Как соотносятся номенклатура и элита философского сообщества, как воспроизводятся и трансформируются эти части сообщества? Какова их роль в сообществе?
- Как включено творчество в профессиональные хабитусы философа, каковы творческие каноны философского сообщества, легитимные в разных его частях?
- Как члены сообщества определяют его границы и как соотносятся границы сообщества с признаваемыми ими дисциплинарными границами? Как осуществляется переход этих границ, а именно принятие в члены сообщества и интервенция нефилософских категорий в философское знание?
Добавить комментарий