Университеты с момента их возникновения в средневековье были важнейшими культурными центрами европейских стран и городов. Университеты не только давали образование, но и формировали интеллигенцию — носителя духовного потенциала европейской культуры. В них царила атмосфера вольнодумства, приоритета духа над прагматикой обыденной реальности. Это были очаги культуры, влиявшие на все общество, способствовавшие расширению и укоренению поля культуры. Университетское образование отличалось от ремесленного цехового обучения прежде всего своими задачами, дать человеку не столько специальность, сколько кругозор, широту, зрелость и свободу мышления. В последующей истории культурная миссия университетов укреплялась и вошла в традицию.
Сейчас в нашей стране возникла реальная опасность потерять университеты как масштабные культурные центры и утратить особую культуру университетского образования. Совсем недавно количество высших учебных заведений, ставших называться университетами, резко возросло, такое название получили многие отраслевые вузы. Между тем мало, что изменилось в их образовательной системе, которая не стремится приобщиться к «университетской культуре» образования. В общей массе этих новоявленных «университетов» стал теряться статус старых университетов с большими культурными традициями. Поэтому разработчики реформы высшей школы не считают нужным как-то выделять старые знаменитые университеты из множества других вузов и отдельно думать о их прогрессивном реформировании. Россия сейчас охвачена реформаторским энтузиазмом, с которым не зная устали, ломают и переделывают даже то, что прекрасно служит обществу, культуре, людям. Казалось бы стоит только радоваться тому, что жизнь не стоит на месте, и ждать благотворных изменений. Но все чаще посещают сомнения, насколько оправданы, продуманы и ответственны происходящие преобразования, особенно в системе высшей школы и особенно в унивеситетском образовании?
Создается впечатление, что в планируемой сейчас реформе преобладают экономические и гносеологические ориентации, но недооценивается аксиологический смысл образования, несущего духовную, культурную миссию формирования будущих поколений. Конечно, общество нуждается в высоко квалифицированных специалистах, но не менее существенно то, каков будет их личностный, человеческий потенциал. Похоже, что сейчас за основу повсеместного внедрения принята американская модель высшей школы, с присущими ей прагматизмом и узко профессиональной направленностью. Возможно, для стабильного американского общества, настроенного на постепенное эволюционное развитие, такой подход оптимален. Но в какой мере он отвечает потребностям наших общества и культуры? [298] Почему бы не обратиться к европейскому опыту и не сохранить позитивные традиции отечественной университетской культуры?
Отечественная высшая школа, прежде всего ее лидеры — старые большие университеты, в числе которых и наш университет, пользуются авторитетом во всем мире. Одним из главных достоинств нашего образования считается фундаментальность, системность, мировоззренческая панорамность. Выпускники российских университетов всегда составляли костяк отечественной интеллигенции, лучшими качествами которой были гуманистические позиции, склонность к нравственной саморефлексии, преклонение перед красотой, гражданственность. Русская интеллигенция несла потенциал творческого культурного, личностного развития России, способствовала не только расширению, но и углублению культуры народа. Разве допустимо расстаться с этой традицией, не подхватить ее именно сейчас, когда в нашем обществе столь сильно ощущается дефицит социальной, нравственной, эстетической и художественной культуры, когда распространяется болезнь ценностного нигилизма, культурное пространство заполоняется массовой культурой, экономический и политический прагматизм и культ насилия преобладают над нравствеными отношениями, когда практически отсутствует уважение к достоинству личности. В этой атмосфере растет поколение людей, которым предстоит строить «новую Россию».
И вот именно сейчас в министерских кабинетах сочиняются новые образовательные стандарты, согласно которым общегуманитарные и общемировоззренческие дисциплины вытесняются на обочину учебных программ. Приобщение студентов к проблемам духовного содержания, культуры, человека, этике, эстетике предполагается только в соответствии с профилем специализации, то есть, например, в медицинском вузе будет изучаться не философия, а философские проблемы медицины, не этика, а биомедицинская этика, в педагогическом — философские проблемы воспитания, а вместо эстетики «педагогика и искусство». В разных вузах, на разных факультетах университетов, в том числе и санкт-петербургского, началось сокращение и вытеснение из учебного плана предметов, ранее входивших в состав классического университетского образования. Эта тенденция распространяется даже на философский факультет, который раньше всегда обеспечивал обучение всем базовым философским дисциплинам студентов всех специализаций философского факультета. Теперь, когда изменилась структура философского факультета и в его рамках стали работать разные отделения — политологии, религоведения, восточной культуры и т.д., к таким классическим философским наукам, как этика и эстетика новым стандартом рекомендовано обращаться только в ракурсе профиля специализации, то есть исключительно с познавательными, но не мировоззренческими, ценностно ориентирующими задачами. Вместе с происходящим дроблением университетской структуры на специализированные новые подразделения, дробится и разрастается вширь, но не вглубь система образования, появляется большое количество новых дисциплин, то, что раньше [299] являлось спецкурсами теперь часто называют общими курсами, а для последних уже не остается места (кстати, поскольку эти предметы читаются узкими специалистами, постепенно, по-видимому, отпадет надобность и в таких масштабных личностях, как университетские профессора). Если движение в данном направлении продолжится, то вся наша научная, государственная, политическая, экономическая и пр. элита через пять – десять лет будет характеризоваться полным отсутствием системного гуманитарного образования и университетского кругозора, что несомненно скажется не только на результатах профессиональной деятельности таких специалистов, но и на всем гуманитарном потенциале общества, качестве воспитанной таким образом личности (отсутствие гуманитарного воспитания — это тоже воспитание), тем самым, будет утерян столь важный уровень культуры университетского образования и нанесен урон обществу и его будущему.
Университетское образование призвано готовить не операторов, действующих в определенной области, а прежде всего людей, настроенных на творчество, способных к нему, находящих оригинальные решения, чувствующих необходимую меру сочетания традиции и новаторства, то есть обладающих долей нормального культурного консерватизма. Иначе мы еще долго будем идти по пути спонтанного развития, не продумывая свое движение концептуально и системно, ситуативно принимать волевые решения и реагировать на очередные, нами же инициированные катастрофы.
Эти задачи могут решаться только благодаря наличию в обществе личностей, мыслящих панорамно и творчески — таких людей и должны готовить университеты. Зрелость личности определяется ее целостностью, самосознанием, творческим созиданием, в которых неразрывно слиты экзистенциальные и профессиональные стороны жизни и деятельности. Потребности человека в обретении этих качеств, стремление к ним не априорны, они воспитываются, подготавливаются. Особенно интенсивно этот процесс идет в период становления осознанного ценностного мира личности, который приходится как раз раз на годы обучения в высшей (а не средней) школе. Огромную роль в этом процессе играют гуманитарные науки, предметом которых является целостный (неспециализированный) человек. Такими науками являются этика и эстетика.
Эстетика вообще обращена к сфере возможного и освещает проективные творческие качества человека. Изучение эстетики формирует в личности осознанное стремление к полноте творческой реализации, расширяет представление человека о горизонтах самооосуществления, акцентирует значимость экзистенциального выразительного диалога с миром. Искусство раскрываает внутренюю связь эстетического и нравственного, дает взгляд на мир с гуманитарной позиции, выводит человека за частные пределы к общечеловескому маштабу, углубляя самосознание личности, развивая ее творческий потенциал. Это — прописные истины, но оказывается сегодня, ими легко пренебрегают авторы предлагаемой [300] реформы образования, а многие вузовские структуры, ответственные за формирование учебных планов, поспешно внедряют диктуемые чиновниками новые стандарты учебных программ. Иначе, как можно объяснить выведение курса эстетики из обязательного обучения не только журналистов, психологов, социологов, но теперь уже и студентов философского факультета (политологов, религоведов)?
Так называемые стандарты осуществляют модель образования как насилия, заранее программируя узко специализированный набор знаний, тем самым ограничивая возможности самосознания личности, ее самореализации и развития как целостной оригинальной творческой индивидуальности. Такой подход к университетскому образованию — преступная ошибка, цена которой слишком велика, расплата будет системной, хотя и наступит не сразу.
Какой выход видится в данной ситуации? Даже если наше общество еще не готово к приближению всякого высшего образования к глубоко гуманитаризованной и системно выстроенной университетской модели, к насыщению всех сфер жизнедеятельности профессионалами университетского уровня, то все же оно не может быть столь близоруким, чтобы не понимать необходимость воспитания интеллектуальной элиты — потенциального будущего страны. Следовательно, по отношению к университетскому образованию не должен действовать уравнительный подход. Университеты должны иметь особый статус и сами определять стратегию вверенного им образовательного процесса, сознавая при этом свою культурную миссию в развитии общества и его культуры. Вузы, которые получили право называться университетами, должны соответствовать этому статусу и заботиться о формировании у своих студентов гуманитарного кругозора, как базы для творческой. Кроме того, в Западной Европе уже давно существуют так называемые «свободные университеты», свобода которых состоит в независимости от давления государственных чиновников. Эти (государственные, а частные) университеты сами формируют программы и разрабатывают перспективные планы, никто не имеет право реформировать их без их согласия, на них не распространяется принцип «образовательного стандарта» (боюсь, что это — отечественное изобретение). Такой университет как наш, санкт-петербургский, с полным правом (он заслужил его своей историей, традициями, международным признанием) мог бы стать «свободным» университетом, во всяком случае инициировать этот процесс и оказывать реальное сопротивление натиску чиновничьего реформаторства.
Добавить комментарий