Американский педагог и психолог др. Джером Добсон, предлагая детям анкету, с целью выявления их преобладающего эмоционального фона, включает в нее такие вопросы: «мое отношение к маме, мое отношение к папе, мое отношение к тому, чтобы лечь спать» (Дж. Добсон. Непослушный малыш. М., 1996.).
Несомненно, тема засыпания очень важна, ведь именно сон призван компенсировать проблемы, возникающие во время бодрствования. Именно во сне все переживания и страхи, все догадки о страшных тайнах мира выявляются в важных архитипических сюжетах и образах сновидений.
Ребенок должен провести огромную внутреннюю работу, чтобы упорядочить свои представления о мире.
Одна из важных потребностей младенца — потребность в упорядоченности, размеренности и предсказуемости его жизни, что связано с психологическими и физиологическими особенностями роста и психического созревания.
Во все длительное время младенчества и раннего детства у ребенка активно формируются представления о временных и пространственных рамках его бытия. Время конкретно: это время спать, время кушать, время [94] гулять. На эти первоначальные, конкретно-действенные временные представления накладываются и пространственные: перемещение из кроватки на руки к маме, из комнаты на кухню, из дома на улицу.
Ритм чередования сна и бодрствования — то первое, что структурирует временные и пространственные отношения ребенка к миру.
Однако, согласно современным представлениям физиологов, устойчивый биоритм сна и бодрствования возникает ходе развития человека не сразу, для его возникновения обходимо своевременное и правильное формирование всех функций мозга. Развитие цикла сон-бодрствование — часть общего созревания. «Поначалу новорожденные проводят большую часть суток в состоянии сна (ровного или неровного). По мере роста организма и “пробуждения” коры головного мозга младенца изменяется соотношение сна и бодрствования» (Крайг Г. Психология развития. СПб., 2000.). Для того, чтобы включилось засыпание, синхронизирующие системы мозга должны созреть, а они развиваются под влиянием внутренних и внешних ритмических стимулов (укачивание, колыбельные песни, поглаживания, сосательные движения). Если становление механизмов, «включающих» определенные стадии сна, замедляется или нарушается, начинают работать такие естественные механизмы саморегуляции как сосание пальца (игрушки, одеяла), самоукачивание (раскачивание из стороны в сторону, трение головой о подушку и др.), что может быть неверно воспринято как нервные нарушения.
Традиционная материнская культура обладала целым арсеналом средств, призванных облегчить ребенку процесс формирования биологических и психологических ритмов. Это, например, сосание (и соски в том числе), тугое пеленание (использовались свивальники), сон в одной кровати с матерью, укачивание, пение колыбельных песен.
В литературе же советского времени часто писалось о том, что «ребенку необходим режим дня, который следует пунктуально выполнять… Соска вредна и даже опасна, она послужит причиной формирования неправильного прикуса… Туго пеленать детей с ручками не следует, это действие является насильственным и физиологически противоестественным…» (Э. Кепрару, Г. Кэпрару. Мать и дитя. Бухарест, 1980.)
В традиционной крестьянской семье младенец вынужден был жить в общем для всей семьи ритме. Он фактически являлся одним целым с матерью, которая, с одной стороны, не могла оставить ребенка одного, а с другой — была вынуждена выполнять все свои ежедневные обязанности.
Ребенок не имел отдельной комнаты, и не считалось необходимым «создавать ему условия для спокойного и глубокого сна» (Журова Л., Комарова Т., Мир детства. Дошкольник. М., 1987).
Таким образом, режим устанавливался естественным путем. Попутно решалась другая важная для ребенка проблема: он не был отделен ни от родителей, ни от других детей (которые, кстати, считались лучшими няньками и часто пели-качали, когда мать была занята). «Как ребенка отнимали от [95] груди, только тогда его из люльки и вынимали. Как он вышел из люльки, так и клали его на общую кровать. Кроваток отдельных детских не было. Дети все вместе, рядышком спали» (Этнография детства. Сборник фольклорных и этнографических материалов / Запись, составление, нотации и фотографии Г.М. Науменко, М.,1998).
То же касается и проблемы «семейной кровати», когда ребенок ночью забирается в постель к родителям. Трудно сказать, почему большинство современных родителей и врачей категорически против нахождения ребенка в одной постели с родителями. Разумное объяснение («не гигиенично») очевидно не является главным. Современная европейская культура категорически не желает познакомить ребенка с обнаженным человеческим телом и (тем более!) с телом родителей. Когда ребенок «узнает правду» о зачатии, обычно ему трудно сопоставить такую информацию с образом собственных родителей.
Во многих культурах (в Европе вплоть до середины XX века, в еврейской) «семейная кровать» была делом обычным и естественным. В России же все дети спали вместе не полатях.
Примерно с середины ХХ века этот момент, как и почти все вопросы ухода и воспитания, был жестко регламентирован в специальной литературе.
В настоящее же время наблюдается тенденция к смягчению требований, ориентации на индивидуальные особенности ребенка.
Эта тенденция к изменению нормативов по уходу и воспитанию ребенка от естественного, традиционного, основанного на передаче родительского опыта путем подражания, примера, усвоения фольклорного материала к жесткой регламентации всех действий матери специалистами и, наконец, новое возвращение к естественным ритмам, прослеживается в целом. От четко установленной нормы (когда, как и сколько спать, когда, сколько и чем кормить, в каком возрасте и что уметь и знать и т.д.) литература для родителей и медработники консультаций 90-х годов в основной массе переходят к совершенно другим принципам: удобство, свобода, творчество, индивидуальный подход к конкретному ребенку.
Очевидно, что колыбельным в этом процессе отводится важная роль, т.к. на ребенка воздействует как монотонный напев, так и ритмика текста, его особая фонетика. Остается только сожалеть о том, что традиционные колыбельные практически забыты, и в лучшем случае мать знает 1-2, или они заменяются более или менее «спокойными» современными песнями.
Если обратить внимание на фонетическую сторону колыбельной, можно заметить, что частые повторения различных традиционных звуковых сочетаний (таких как «люли-гули») являются традиционным подражанием первым слогам начинающего лепетать («гулить») малыша и побуждают его к лепетанию, развивают его фонетический слух.
Есть основания предположить, что именно колыбельная, активно внедряясь в подсознание засыпающего ребенка, формирует фонетический образ родного языка.
[96]
Большое значение имеет традиционная колыбельная и для формирования восприятия пространственных отношений.
В книге «Секретный мир детей в пространстве мира взрослых» М.В. Осорина пишет: «Инициаторами мироустроительной работы ребенка являются взрослые: именно они вводят его в мир материальной культуры и родного языка, которыми в разнообразных формах представлены важнейшие пространственно-смысловые координаты, помогающие ребенку организовать и осознать его непосредственный (в первую очередь телесный) опыт.
Если взрослый хочет приобщить ребенка к определенной системе мировоззренческих принципов, а значит определенной модели мироустройства, то он обязательно должен воплотить ее в виде словесного, изобразительного или поведенческого текста, который максимально легко и полно может быть усвоен воспитуемым…» (М.В. Осорина. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб,. 1999).
Традиционная колыбельная и является первым моделирующим мир текстом, так же как само устройство детской кроватки и его описание. На примере анализа текстов русского материнского фольклора Осорина знакомит читателя с традиционными способами помощи ребенку в психологическом структурировании пространства окружающего мира и осознании своего места в нем.
В ходе социализации ребенок испытывает множество явных и неявных направляющих воздействий со стороны взрослых. Они выражаются не только в виде системы запретов и поощрений, не только в виде вербализованной информации, но и в предметном виде — существующих как данность и опредмеченных в самой организации специфически детского пространства (детской кроватки, манежа, комнаты, площадки) как участка выгороженного и отграниченного от запретных (опасных или принадлежащих только взрослым) пространственных зон.
Основные ориентиры, призванные обеспечить ребенку целостное мировосприятие, давались ребенку задолго до того, как он начинал осваивать мир самостоятельно. Построение картины мира начиналось уже во младенчестве через обращенные к нему песни, пестушки, потешки и т. п. Они должны были обеспечить ребенку ощущение своей включенности в общий миропорядок, задать некую систему основных координат, помогающих самоопределиться в жизненно важных отношениях с миром.
Действительно, первое собственное место ребенка — колыбель, кроватка является настолько важным, что воспринимается как священное пространство, которое надо всеми силами оградить от злых сил. И современные мамы часто вешают над кроваткой иконки, в нее кладут различные предметы — обереги, кроватка становится местом, которому подобает стерильная чистота, она никогда не должна быть местом наказания, т.е. должна вызывать только положительные эмоции у ребенка.
В материнском фольклоре исходной точкой отсчета, центром мира становится ребенок, лежащий в колыбели, а остальное пространство выстраивается [97] вокруг него. Эта идея проводится через противопоставление родного дома — защиты, внутри которого находится колыбель с младенцем, и чуждого, опасного внешнего мира — темного леса, луга, речки (и куда до поры до времени ребенку ходить не надо. Тут уместно вспомнить и соответствующий мотив ослушания в волшебной сказке.) Эти два мира разделены границей, обозначаемой таким важным фольклорным понятием как «край» (граница перехода из своего пространства в пространство внешнего мира — опасного, страшного — символически оформляет также и повседневный опыт маленького ребенка).
Таким образом, способ укладывания маленького ребенка и сопутствующий ему традиционный материнский фольклор имеют важное значение как для формирования у ребенка первостепенных пространственно-временных представлений, так и представлений о своем положении в социальном пространстве и основных закономерностях, действующих в нем. Очевидно значение указанных процессов для психического здоровья будущей личности. Нам представляется, что многие стресогенные факторы сегодняшнего дня могут оказаться укорененными вовсе не в «сумасшедшем» темпе жизни и не в «информационной революции», но именно в несформированности некоторых глубинных, базовых процессов. Недостаток этот порожден той протоворечивостью и шаткостью установок и представлений, которые дает родителям современная культура в отношении воспитания детей.
Добавить комментарий