Два лика смерти

В последние десятилетия ХХ века в силу уникального комплекса социальных, экономических, политических, экологических и прочих причин проблема смерти стала весьма актуальной в цивилизованном мире. В нашей стране долгое время негласно существовало официальное табу на эту проблему, М.М. Пришвин в своем дневнике 6 апреля 1951г. записал: «Итак, с коммунистами нельзя говорить: 1) о Боге, 2) о смерти и «том свете», З) о дурных явлениях нашей общественной жизни…» 1. Образовавшийся в результате этого табу информационный вакуум заполняется сейчас с огромной скоростью.

Кроме этой «естественной» причины появления большого числа отечественных танатологов существует и другая, коренящаяся в психологии человека, а именно: страшное не только отталкивает, но и парадоксальным образом притягивает. Т. Манн отмечал, что смерть — «это в высшей степени распутная сила, чья порочная притягательность, без сомнения, очень велика» 2. О смерти мы начинаем думать в раннем детстве. Психологи отмечают наличие определенных «сенситивных периодов» (3 — 5, 7 — 8, 9 — 12 лет, подростковый возраст), в которые у ребенка появляется и изменяется представление о смерти. Сначала он уподобляет ее какому-то обратимому состоянию, похожему на сон, потом персонифицирует ее, а затем приходит к выводу о её неизбежности и необратимости. И поскольку инстинкт жизни у ребенка очень силен, он ужасается такой перспективе, у него зарождается страх смерти.

Первый лик смерти — ужас, страх, наивысшее воплощение зла. Фраза — большинство людей к смерти относится со страхом — стала трюизмом. Кажется, что из всех страхов человеческих страх смерти наивысший. Однако это далеко не так. Социологические исследования показали, что у большинства людей самым сильным страхом является страх болезней близких, детей, а страх боли сильнее страха смерти.

Выяснилось также, что страх смерти может усиливаться или ослабляться в зависимости от возраста, пола, образовательного уровня, материального благосостояния. Так, мужчины меньше боятся смерти, чем женщины (в среднем, в 4 раза); увеличение благосостояния влечет за собой увеличение страха смерти, а рост образовательного уровня, наоборот, смягчает его. Но даже у одного и того же человека страх смерти может варьировать.

Американский психиатр Э. Каблер Росс предложила различать 5 фаз реакции умирающего больного на свое безнадежное состояние: от отрицания и бунта, через «ведение торга» и депрессию к примирению с неизбежностью, к акцептации смерти. Если сравнить эти фазы с выявленными Ф.Е. Василюком «фазами переживания горя при утрате близкого человека, то обнаруживается удивительно много общего: так же первая фаза — шок и оцепенение («не может быть! »), затем острые фазы, сменяющая их фаза «остаточных толчков» и завершающая фаза, которую вполне можно назвать примирением с утратой. Это сходство переживания приближающейся своей смерти и переживания смерти другого человека дает возможность предположить о существовании общей закономерности переживания страшного события» 3. При известной тонкости наблюдения и большом массиве данных, полагаю, можно описать и больше фаз, но в то же время число их может быть сжато до трех основных: максимальная активность протеста, снижение активности и нарастание пассивности, и, наконец, полная пассивность. На этой последней стадии страх смерти исчезает, лик смерти меняется, он может стать даже приятным, желанным. Стоявший у истоков отечественной танатологии И.И. Мечников выдвинул гипотезу о наличии «инстинкта смерти» и, предполагая, что «естественная смерть, по всей вероятности, сопровождается в высшей степени приятным ощущением» 4, писал даже о «радости смерти». Однако сознание человека активно сопротивляется представлению о радостной смерти, по крайней мере, русскому менталитету оно не присуще, чего нельзя сказать о спокойном лике смерти. Вспомним слова «упокоиться», «покойник» и т.п. Н.М. Амосов в своей «Книге о счастье и несчастьях» призывал не бояться последнего момента жизни: «Природа мудро позаботилась о нас: чувства отключаются раньше смерти. Умирать не страшно» 5. У русских писателей, особенно у Л.Н. Толстого, много можно найти иллюстраций этого положения, но хотелось бы процитировать И.С. Тургенева: «Удивительно умирает русский мужик! Состояние его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушным, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает: холодно и просто» 6.

Страх и покой, два лика смерти… Итак, смерть двулична? Нет, она многолика. Страх — ее первая, бросающаяся в глаза внешняя личина, снимите ее и увидите вторую. А каковы следующие и есть ли последняя? Следующие, быть может, — смерть как наказание/награда, а последней нет, ибо проблема смерти — смерти не имеет.