В нашем философском сообществе понятие «след» прочно связано с именем Жака Деррида. Публикация «Гуманизма другого человека» (1998) позволяет предположить некую предысторию этого понятия.
Сам Ж. Деррида не скрывает, что идеи Э. Левинаса оказали на него большое влияние. Влияние могло сказаться в избрании термина для понятия, играющего заметную роль в известном труде Ж. Деррида «О грамматологии» (1967). Дело в том, что свои размышления о следах Другого, оставляемых в культуре, Э. Левинас обнародовал в публичных лекциях 1961, 1962 и 1963 гг. В Философском колледже и опубликовал в сентябре 1963 г. Таким образом, Деррида мог знать о разработке понятия «след» Левинасом, другое дело, что апологет деконструкции (как и положено таланту) не копировал идею предшественника, а воспринял то в ней, что было ему ближе.
Оба французских мыслителя решительно порывают со своими немецкими учителями. «Деррида призывает к редуцированию смысла как такового, в каком бы виде он ни выступал: в виде ли онто-теологии Гегеля или телеологии Гуссерля, отыскивающих смысл целокупности реального, или же в виде хайдеггеровского метода поиска смысла бытия… уклонение от бытия и разрушение традиционного представления о знаке — редуцирование смысла — должны принять форму критики феноменологии и разрыва с мышлением о бытии» (Филиппов Л.И., 1978. С. 161).
В самом общем виде след есть то в явленном, что указывает на нечто неявленное. «След — это ничто, он не есть нечто сущее, он ведет нас за пределы вопроса «что это такое?» и делает его в известной мере возможным» (О грамматологии, р.110, цит. по: Филиппов Л.И., 1978. С. 160).
Но на вопросы «куда ведет след? И «как преодолеть мышление о бытии?» они отвечали различно. По Левинасу след ведет к Другому, в по-ту-сторону-сущности, идя по следу мы перескакиваем мышление о бытии. Согласно Деррида след ведет к следу, одно означающее к другому означающему и никогда не выведет нас к означаемому, а тем паче к тому, что по ту сторону означаемого. «Отсутствие трансцендентального обозначаемого (бытия) можно назвать игрой или безграничностью игры, что и является потрясением онто-теологии и метафизики присутствия» (О грамматалогоии. Р.73, цит. по: Филиппов Л.И., 1978. С. 160). Деррида отрицает то, что воодушевляло Левинаса — поиск источника смысла. След по Деррида — это различение, снимающее проблему первоначала (истока смысла, как сказал бы Левинас), ибо «не существует абсолютного источника смысла вообще. След есть различение, которое предстает и как появление и как значение» (О грамматологии. Р.95, цит. по: Филиппов Л.И., 1978. С. 160).
Оба автора в разработке следа исходят из герменевтичности мира. Пoследняя проявляется в принципиальной замкнутости человека в некой сфере, [88] в невозможности прорыва к трансцендентному, к тому, что находится вне языка, культуры, знаковой системы, текста. Деррида лишь радикализирует эту замкнутость и показывает (очень убедительно), что в герменевтическом круге претензии на удержание однозначного смысла любого высказывания смешны, нелепы и достойны сочного титула — фаллогоцентризма.
Остается только некое (пусть эмпирическое) обстоятельство: мы в состоянии понимать смысл (чего бы то ни было). Характер усилия понимания не вполне ясен и нуждается в теоретической разработке, каковую и предпринимает Э. Левинас. Есть, кстати сказать, еще одно вполне эмпирически достоверное обстоятельство, побуждающее к поиску единой смыслонаправленности: это возможность выражения одного и того же смысла двумя (и более) разными способами.
Подводя итоги сопоставлению, следует заметить, что наши герои разрабатывают разные стороны одной ситуации. Да, в мире человеку встречаются лишь значения, слова, описания, но не вещи; все, что нам доступно, есть в некотором самом общем смысле текст, но последний выражает некоторый смысл. Попытка отказаться от дихотомии описание и описываемая вещь ведет к потере описанием всякого смысла, описание как описание не удается, т. е. не удерживает никакой определенности смысла. Сила этой точки зрения в возможности ее реального существования. Я действительно могу утверждать, что все есть текст, что текст как таковой не удерживает смысл, а противоположная точка зрения не что иное, как наивный фал-логоцентризм. Но нельзя не признать, что такими утверждениями я настаиваю лишь на одной стороне дела, искусственно абстрагируясь от другой.
Левинас же пытается справиться с ситуацией в целом: не отрицая герменевтичности мира, обнаружить условие удержания смысла. Каковым оказывается особое понимание субъективности не сводимой к самотождеству в мышлении. Субъект теперь есть не субстанция, а субституция, то, что под-ставлено на место Другого.
Добавить комментарий