«Остров мертвых» Арнольда и Карло Бёклиных

Лет двадцать тому назад в Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина из обычной московской квартиры принесли для продажи картину, которая не могла не привлечь внимание, поскольку и изображенное на ней, и подпись на холсте были хорошо известны. Тем не менее, по зрелому размышлению, музей от картины отказался. Через какое-то время коллеги передали мне оставшуюся у них любительскую фотографию, как некий забавный курьез. К величайшему сожалению, все обращения к владельцу с предложением приобрести у него картину для Эрмитажа, или хотя бы сообщить о ее судьбе остались без ответа. Остается только надеяться, что кто-нибудь из читателей поможет отыскать следы произведения, имеющего непосредственное отношение к одной из самых прославленных композиций европейского искусства своего времени — «Острову мертвых» Арнольда Бёклина.

На рубеже XIX–XX века Арнольд Бёклин (1827–1901), пожалуй, был в России самым знаменитым зарубежным художником. Его популярность была поистине огромной, чему масса свидетельств. «В живописи, — признавался Леонид Андреев, — люблю больше всего Бёклина» 1. Уже было совершенно справедливо отмечено: «Кто только не упоминал Бёклина, где только не встречается его имя, бывшее почти нарицательным» 2. Когда В. Серов в письме из Флоренции в 1887 г. писал: «Кипарисы качаются по-беклиновски» 3, а М. Волошин в 1907 в газетной рецензии рассуждал о тонких беклиновских проникновениях 4, они не сомневались, что безусловно будут правильно поняты.

Из всех картин Бёклина особенно любим был «Остров мертвых». Его, кажется, первую журнальную иллюстрацию в 1902 г. сопровождали два стихотворения К. Фофанова и А.М. Федорова 5. В 1912 г. в журнальной статье М. Волошин упоминал картину как нечто, всем прекрасно знакомое, не называя ее автора 6. Даже в 1923 г. в поэме «Про это» В. Маяковский использовал ее как знаковый атрибут российского интерьера:

При такой популярности, казалось бы, естественным, что в различных русских частных коллекциях должны быть картины художника. Но известна только одна — «Весна» в московском собрании П.И. Харитоненко 8. Однако было еще одна, о существовании которой до недавнего времени никто, кроме ее владельца, не знал. Именно о ней и шла речь выше.

Отказ двадцатилетней давности не должен сегодня удивлять и уж тем более быть поводом для упреков в близорукости коллег. У них были на то все основания. Даже по плохенькой фотографии очевидно полное отсутствие блеска живописного исполнения, обязательного для виртуоза академической выучки, каким, без всякого сомнения, был Бёклин. Естественно, встал вопрос об авторстве, и ответ на него был отрицательным, что сразу же принципиально снизило заинтересованность музея в картине. К тому же она имела весьма плачевное состояние сохранности — красочный слой испортили многочисленные утраты, а это всегда немаловажно для сотрудников музея. Вызывали удивление то, что картина имела не одну, а две подписи, в левом и правом нижних углах холста: Carlo Böcklin fecit 1901 и A. Böcklin invenit. Первая, абсолютно стандартная, принадлежала сыну А. Бёклина — Карло, удостоверявшего, что он сделал картину в 1901 г. Так как Бёклин — отец умер 16 января, вряд ли он мог своей рукой подписать завершенную работу. Почему же его подпись стояла, какой смысл был в слове invenit (буквально — изобрел, открыл), если я не ошибаюсь, в традиционной живописи нигде более не встречающееся? Ответа на этот вопрос не было. Наконец, и это было чуть ли не решающим, тогда было трудно поверить, что в Москве действительно существует никому не ведомый вариант прославленной и досконально изученной картины. Сегодня всему этому есть объяснение.

«Остров мертвых» был написан в 1880 г. и вскоре превратился в нечто вроде иконы символизма, чему немало способствовали выпущенные огромным тиражом в середине 1880-х гг. издательством Ф. Гурлита отменного качества репродукции 9. Успех картины заставил Бёклина или позволил ему, дабы удовлетворить запросы жаждущих покупателей, в следующие шесть лет исполнить четыре ее повторения, отличающиеся незначительными второстепенными деталями. Технически это стало возможным благодаря относительно скромным размерам — самым большим (111 х 155) был первый вариант 10. Было принято, что пятью каноническими вариантами тему «Острова мертвых» художник исчерпал.

Этому несколько противоречила статья в словаре Тиме-Беккера с указанием на шестой вариант, начатый осенью 1900 г. Бёклиным вместе с Карло 11. Но никто его не видел, иных сведений о нем не было, почему никто из беклиноведов и не включал его в oeuvres художника.

Имеющаяся фотография первое, пока единственное, но абсолютно убедительное доказательство реальности еще одного «Острова мертвых». Остается только выяснить какова роль в его создании отца и сына, и каким образом он попал в Москву.

Карло Бёклин (1870 Базель — Флоренция 1834) получил образование архитектора и не без успеха подвязался в этой области, но с 1894 по желанию отца жил с ним во Флоренции, исполняя секретарские функции, в частности, занимаясь продажей его картин. Под влиянием отца, который надеялся видеть в любимом сыне лучшего ученика, он занялся живописью. После смерти отца он пытался выработать свой стиль, писал пейзажи и архитектурные виды, навсегда оставшись всего лишь сыном Бёклина.

Лучшим способом обучения сына отец считал совместное создание картин. Постепенно его участие в процессе работы становилось все меньшим, не случайно, ряд поздних вещей, подписанных А. Бёклиным, откровенно слабы, и в них видят уже картины сына 12. Более чем вероятно, что в последнем «Острове мертвых» участие отца было минимальным, но он считал его своей работой по такому же праву, по какому Рубенс подписывал и считал своими картины, выходящие из его мастерской своим именем.

Однако К. Бёклин двумя подписями не без тщеславия дал понять истинное соотношение ролей: идея Арнольда Бёклина — Карло Бёклин сделал. Примечательно, что «Остров мертвых» единственная работа Бёклиных, подписанная двумя именами. На это у сына, как кажется, были свои резоны. До тех пор, пока не будут обнаружены документальные доказательства истины, позволю себе предположить, что картина предназначалась им в подарок тестю в Москву. 24 ноября 1899 К. Бёклин женился на Надежде Грингмут — дочери В.А. Грингмута.

В.А. Грингмут (1851–1907) был рьяным борцом с «новым» искусством 13. Обычное для него название статьи — «Декадентство и невежество на образцовой сцене» 14 и язык его рецензий не требуют комментариев: «Г. Нестеров заразился модной манерой некоторых современных английских (а за ними и немецких, и французских) религиозных живописцев, сознательно подражающих наивному письму «прерафаэлитов». Но сознательная наивность есть наивничанье, которое столь же противно, сколь бессознательная наивность прелестна. Вот почему «Св. Сергий» г. Нестерова отталкивает нас своею приторною полуидиотской слащавостью, не говоря уже о том, что он по своему одеянию и по своей фигуре и позе напоминает собой какого-то юного улыбающегося доминиканца, а уж никак не православного инока» 15.

С таких позиций Бёклины были продолжателями «великих» традиций настоящего искусства.

В ноябре 1910 г. читатели московские газеты обрушили на читателей последнюю сенсацию из мира искусств. «На днях в нашей газете сообщалось по телеграфу из Берлина, что сын известного художника Бёклина, столь популярного у нас в России, распространенного в миллионах гравюр и открыток, пытался самоубийством покончить из-за недостатка средств. Для москвичей это сообщение представляет особый интерес, так как покушавшийся на самоубийство Бёклин-сын — для Москвы человек не чужой. Он женат на одной из дочерей покойного редактора «Московских ведомостей» В.А. Грингмута. Столп самого крайнего черносотенства, весь поглощенный редакторской деятельностью, В.А. Грингмут очень интересовался наряду с этим искусством, преимущественно живописью. У него в доме всегда можно было видеть артистов, художников, не считавшихся со скандальной политической репутацией хозяина «Салона». В.А. Грингмут покупал произведения художников, поощрял многих из них и был в особенной дружбе с Васнецовым.

Когда молодой Бёклин впервые приехал в Москву, он сразу же попал к В.А. Грингмуту. Его приняли тепло и ухаживали за ним, как за сыном знаменитого отца, который тогда только входил в моду у нас, покорив своим удивительным «Островом мертвых». В конце концов женился Бёклин–сын на одной из дочерей Грингмута. Вторая — замужем за художником французом, живущим теперь в Москве. После женитьбы Бёклин — сын поселился заграницей и стал выкидывать различного рода «художества». Передают, что он спекулировал на славе своего отца, выдавая поддельные полотна за произведения его кисти. Было что-то подобное в Москве. Став на такой скользкий путь, этот несчастный сын великого художника и дошел до самоубийства. Роковая история — великие отцы и ничтожные дети» 16.

Понадобилось бы слишком много усилий, чтобы выяснить, в какой степени все это соответствовало действительности. Да это в данном случае и не так важно. Главное, что это не помешало К. Бёклину через два года показать свои картины в московской галерее К.А. Лемерсье, специализировавшейся на выставках–продажах современных художников. К выставке был выпущен каталог с портретом автора и перечнем 41 пейзажа 17, и московские газеты писали о ней, не поминая былое. «В воскресенье 30-го декабря в галерее Лемерсье открывается выставка картин Карла Бёклина (сына знаменитого Бёклина). Художник прислал 50 полотен, все пейзажи: итальянские, швейцарские и другие; среди них — крупные по размеру вещи» 18. Как всегда, журналистская информация умиляет «точностью» в передаче фактов. «Собрание картин К. Бёклина не производит сильного впечатления. Мы так избалованы нашей живописью и строго к ней относимся, что произведения Бёклина не могут вызвать в нас особенно радостного чувства. Однако среди посредственных его картин есть интересные. Таковыми мы считаем «Гора Форато», «Флорентийский парк», «Майский вихрь» и особенно «Беседка в цвету», где световые эффекты выполнены очень хорошо. Посетителей на выставке было довольно много. Несколько картин уже продано» 19. «Картины Бёклина благодаря высокой цене, назначенной художником, пока не нашли себе еще покупателей» 20.

Хотя в каталоге выставки «Острова мертвых» нет, объективности ради, замечу, что он мог быть привезен его в Москву в конце 1912 г.