Границы языка и язык границ. Витгенштейн и дзэн

• Вступление
• Граница, критика и метод
• Логико-философский трактат. «Мистическое»
• Несказанное в сказанном. Язык границ
• Общие методологические установки Виттгенштейна и дзэн
• Смотри на вещи так! (Siehe die Dinge so an!)
• Заключение и выводы:
• Негативные установки, критика следующих традиционных представлений
• Позитивная сторона
• Послесловие: софус, философ или софист

[57]

Вступление

1. Насколько правомерны подобные сопоставления? Они полезны хотя бы тем, что ставят под вопрос саму философию (и ее метод). Существует ли философия в других, неевропейских культурах? Или, когда мы говорим, к примеру, «индийская философия», то прибегаем лишь к метафоре, сближающей миф и некий комплекс мировоззренческих установок и философию? Что есть тогда европейская философия? Один из множества дискурсов, одна из множества языковых игр? В ответе на этот вопрос нами движет вера в схожесть парадигм сознания людей разных культур. При этом наиболее плодотворно оказывается сравнивать не содержания (понятия), а проблемные поля и движимые ими стратегии мысли, методы. «Нет одного философского метода, существуют, однако, методы, и, соответственно, различные способы терапии» (Философские исследования, §. 133).

2. Наряду с этой наиболее общей проблемой, данное сравнение оказывается ценным в понимании развития мысли самого Виттгенштейна (от «раннего» к «позднему»), объяснение «выпадения» темы «мистического» в его позднейших трудах.

Другой, если он верно встречен (и тут опять неизбежная проблема правил, церемонии, верного действия, метода) дарит нам нашу границу, сообщает нам нечто существенно важное о нас самих.

Граница, критика и метод

В европейской философской традиции понимание метода и критики тесно связано с понятием границы (см. Graenze в «Критиках» Канта). Критика 1 — и полагание разумом пределов (границ) самому себе (автономия имеет и негативный аспект), и разоблачение попыток бегства за эти границы 2. По словам Виттгенштейна, ошибки языка возникают, когда он «работает вхолостую» (die Sprache feiert), ошибки — «открытие бессмысленных утверждений, которые удержаны рассудком при бегстве к границе языка» (ФИ, § 119).
[58]

Логико-философский трактат. «Мистическое»

Этот Трактат — программное произведение раннего Виттгенштейна — выстроен как мир, украшен (см. этимологию слова «космос») паратекстовым орнаментом, вновь и вновь проводящим границу, скрывающий смысл-текст под множеством оболочек (нумерация предложений, ссылки, вступления и послесловия и пр.). Все это делает Трактат одним из самых герметичных, трудных для понимания произведений в европейской философии. Сам Виттгенштейн так определил свое намерение: «Я хотел ограничить изнутри то, самое главное, о чем говорить нельзя». Имена этой заглавной теме Виттгенштейн дает разные: этика, эстетика, «мистическое», смысл мира, лежащий вне мира 3. Тема «мистического» исчезает у позднего Виттгенштейна. На смену попыткам построения крепкой трансцендентальной логической стены вокруг солипсического «я» на границе между тем, о чем говорить нельзя и тем, о чем говорить можно, приходит анализ игр обыденного языка с его правилами и «логиками». Неужели тема мистического признается Виттгенштейном бессмысленной как некий метафизический остаток 4 («транцендентальное означаемое»)? Или он последовательно реализует положение своего Трактата и молчит?…

Несказанное в сказанном. Язык границ

В письме своему другу Виттгенгштейн, восхищаясь одним стихотворением говорит, что несказанное (Unsagbare) может содержаться в сказанном. Есть особые формы языка, которые могут привести к верному видению вещей, ибо «важнейшие для нас аспекты вещей скрыты за их простотой и обыденностью (можно не заметить того, что всегда имеешь перед глазами)».

Эти особые формы — литература, постольку, поскольку она близка жизни, моделирует и показывает формы жизни 5. Это также короткий афоризм, заметка, наблюдение за языком — жизнью, иногда противоречивое и парадоксальное, к пониманию которого приходишь порой лишь после долгих размышлений. Этот язык и эти примеры принадлежат повседневности, диалогу и жесту. Здесь настало время провести сравнение с дзэн, а именно с распространенными среди адептов секты Риндзай коанов (короткие диалоги-ситуации и высказывания учителей дзэн) и хайку — японской поэтической формой.

Самое важное в них находится между строк, между слов и жестов, то, что не сказалось, но уловлено-упущено словами как сетью, поймавшей пустоту, то, что лишь намекает на остаток. Язык — покрывало, скрывающее и дарящее очертания того, что, «показывается» (zeigt sich), ведь самое важное на картине то, что не нарисовано.
[59]

Общие методологические установки Виттгенштейна и дзэн

1. их метод не является философским — он призван не утверждать и высказывать нечто, а скорее, показывать.
   
2. на место философии вступает терапия.
   
3. место абстрактным теориям должно заступить внимательное наблюдение конкретного и единичного.
   
4. важнейшими темами становятся язык общения и ситуации повседневности.
   
5. вместо аргументации — действие, вместо объяснения (т. е. выведение из следствия причины) — описание.
   
6. установленные философские утверждения и категории представляют собой лишь бесполезные фрагменты реальной жизни.
   

Смотри на вещи так! (Siehe die Dinge so an!)

Сатори (состояние просветления) неописуемо словами.

Монах: «Как мне вступить на Путь?»
Учитель: «Чувствуешь запах земляники?»
Монах: «Да».
Учитель: «Видишь, я ничего не скрыл от тебя».

Согласно последователям дзэн, эти предложения должны указывать на трансцендентное, но в то же время, должны быть приняты и поняты буквально. Здесь силен прагматический аспект — неожиданным действием (а язык — это именно действие) вывести человека к новой перспективе видения обычных вещей.

Для Виттгенштейна слова — не понятия с неизменными содержаниями. Слова функционируют в определенной ситуации. К примеру, вопрос «что ты знаешь?» — не вопрошание о состоянии знания кого-то, но скорее побуждение кого-то что-то сказать. Внутренние процессы, чувства, представления (такие как «я», «сам», «объяснять», «точно», «время» и др.) не могут быть схвачены четкими определениями, т. к. даже внутренняя речь определяется подвижными ситуативными интерсубъективными констелляциями, так, что уже трудно отделить личную сферу от общественной и объекта от субъекта. «Внутренний процесс требует внешних критериев» (ФИ, § 580). Человек у него выступает как поверхность.

Согласно Виттгенштейну и дзэн, необходимо возвращение внимания к непосредственно данному — к формам жизни, не требующим объяснения. (ФИ, II).

Находясь в здесь-и-сейчас, в этой конкретной ситуации, необходимо интуитивно понять и принять ее правила: «Следуя правилу, я не выбираю, я следую ему слепо» (ФИ, § 219)

Монах: «Что такое дзэн?»
Учитель: «Не слово, которое можно было бы произнести».

Реальное — это данность, и о ней невозможны какие бы то ни было высказывания. Она проста. Отсюда парадоксальность языка коана в дзэн в виде одновременного утверждения противоположного (к примеру, то, что Будда един, имплицитно подразумевает, что он множественен).

«Если у тебя есть палка, я дам тебе одну, если нет, то заберу ее у тебя».
«Когда темнеет, возвещает петух утренние сумерки. В полночь ярко светит солнце».

Заключение и выводы:

К сожалению в рамках этой статьи невозможно было остановиться подробно на всех пунктах приводимых ниже, перечисляющих сходства установок Виттгенштейна и дзэн.

Негативные установки, критика следующих традиционных представлений

1. философия;
   
2. дух;
   
3. противоположности;
   • субъект — объект;
     
   • я — другой;
     
   • внешнее — внутреннее;
     
   • частное — общественное;
     
   
   
4. идентичность и противоречие;
   
5. определение и описание;
   
6. причинно-следственный принцип, объяснение, обоснование;
   

Позитивная сторона

1. Утверждение важности природы;
   • конкретного и специфического;
     
   • действия;
     
   • повседневного и реального (действительного, настоящего);
     
   • тотальной конкретности ситуации;
     
   • описание, не объяснение — показывать, не говорить;
     
   • повседневного языка и языка общения;
     
   
   
2. Юмор как озарение;
   
3. Просветляющие «высказывания» (модель, коан и хайку);
   

Послесловие: софус, философ или софист

Кем он был — почти что Мудрецом, которому непосредственно явлена высшая мудрость? Или только «любителем мудрости», стоящим на бесконечном пути поиска истины? Или профессиональным фальсификатором истин, наделенным житейской мудростью (common sense)?…

Был случай: однажды Виттгенштейн, поужинав, хоть и в гостях у своего друга, но все же в чопорном английском обществе, исполненный благодарности, принялся мыть за всеми посуду в ванной комнате, чем привел собравшихся в глубокое недоумение близкое к illumination…
[61]

Монах: «Что такое дзэн?»
Учитель: «Ты уже позавтракал?»
Монах: «Да».
Учитель: «Тогда вымой посуду».