Метафизические и онтологические основания взглядов А.В.Суворова

Традиция метафизической мысли заложила основу духовного понимания проблем онтологии. «Алмазной сетью» называл Гегель категории метафизики за свойственную им способность отделять истинные ценности от кажущихся 1. Именно истинными ценностями определяется бытие как действительное. Одной из ярких иллюстраций такого понимания проблемы являются взгляды великого русского полководца А.В. Суворова.

Биография Суворова запечатлела стремление осознать природу духа, подняться до вершины слияния с Единым. Для него, как и для Аристотеля 2, Бог, Дух, Благо, Истина, Объект являются метафизическими синонимами. Осознание Суворовым Первоначала сложилось из православного воспитания, хорошего знания философских доктрин Х. Вольфа и Г.В. Лейбница, а в жизненной практике осуществлялось в категориях национального самосознания. Как отмечает Т.В. Артемьева, для русского человека социальная функция Бога имеет особое значение 3. «Бог — союзник неизменный», — так сформулировал Суворов свое понимание Божественной воли. Служение полководца выразилось в отрицании любой формы атеизма, в заботе о сбережении человеческой жизни и достоинства, в отказе от «благ» военной добычи 4. Эти взгляды и действия не во всем совпадали с обычаями и нравами того времени, но полностью — с требованиями Духа. Правильное понимание свойств Божественного Промысла сделало существование полководца действительным, целостным 5. Сфера деятельности Суворова — экстремальные ситуации бытия. Как полководец, он вышел победителем из шестидесяти кровопролитных сражений, сохранив при этом полнейшую уверенность в правоте своего дела и личное достоинство.

Особым духом пронизаны отношения Суворова с соотечественниками. Несмотря на декларируемую европеизацию и отказ от допетровской архаики, он предстает перед современниками, если воспользоваться классификацией архетипов К. Юнга, в качестве символа Воина, Старика, Отца. Взгляды полководца удивительным образом совпадают со святоотеческой духовной традицией. Кажется, что его рука вместе с Феодосием Печерским, митрополитом Иларионом, Владимиром Мономахом и иными русскими книжниками выводила категории бытия народного духа. Суть этой духовной работы выражена у Суворова в человеколюбии, в честности, в смелости, в искании истины, в славе. Категоризируя дух, Суворов постигает уровень коллективного бессознательного.

О глубочайшем слиянии личного с бесконечным народным энергийным началом свидетельствуют такие определения полководца: «Я — пахарь», «Мы — русские», «С нами Бог» и др 6. Суворовские войска непобедимы в сражениях: ими руководит живой дух вечности. И даже сама смерть преобразуется во взглядах и поступках Суворова в ступень вечности.

Этим можно объяснить и дерзкий вызов, брошенный русским полководцем насаждаемым Павлом и насквозь пропитанным мертвящим механицизмом прусским порядкам. Интуиция Суворова предвидит их несовместимость и с вещным, и с бытийным.

Беспощадному разоблачению подвергает полководец дионисийское начало, обозначившееся в пугачевском бунте и в возмущении ногайских мурз на реке Лабе. Все несамостоятельное, выступившее против Логоса должно быть отождествлено со своей сущностью — небытием. В понимании этой метафизической истины Суворов достигает универсальных вершин, свойственных еще древнегреческой мысли («недовольство следует гасить быстрее огня»; «необходимо воздавать равным за равное»).

Суворов заставлял человека обратиться к своему разуму, считая «немогузнайство» кратчайшим путем к небытию, то есть к отрицанию смысла Творения. Идеал знания он видел в способности реализации замыслов. Абстрактное, по Суворову, — это «диалектика денщиков».

Особое значение для анализа личности и взглядов Суворова имеет понятие «самости». Как известно, наиболее значимые критерии самости были установлены еще Аристотелем. Великий грек связал эти критерии с исхождением их из общих начал, с соблюдением единожды избранного направления в течение всей жизни, с точным знанием своей цели 7. Этот древний принцип нашел свое воплощение в жизни и взглядах Суворова. Выражением этого служит знаменитая суворовская максима: «Я там, где дух».