Две зарисовки


1. Эстетический аспект учения В.С. Соловьева о всеединстве

Единство истины, Добра и Красоты заключает в себе целое философское здание. Здание это стоит на идеальной благоустроенности бытия, на фоне чего всякая дисгармония воспринимается как отклонение. Благая, добрая основа бытия есть его сущностная истина, в плане выразительности являющая себя красотой. Любая другая выразительность, с этой точки зрения, — либо ложная, поддельная красота, выставляющая дурное и лишенная бытийного корня, либо уродство, правдиво свидетельствующее о поврежденности нормы в данной вещи. В этой системе отсчета эстетика соотносится с высшим смыслом жизни, включаясь в стремление к идеалу.

Норма и итог мироздания представляется как полная свобода частей в абсолютном единстве целого. Красота будет торжествовать там, где побеждена всякая косность, разъединяющая элементы мира, где рухнули перегородки во времени и пространстве между наполняющими мир вещами, а сами вещи не потеряли своей самобытности.

Следует вычленить и проанализировать тот аспект «положительного всеединства», который корреспондирует современному пониманию проблемы выразительности в контексте культурного бытия. Это учение Соловьева о Софии.

В гармонизирующей силе бытия были осуществлены два момента.

Прежде всего, в мире поддерживается жизнь, мир обладает неистовой мощью и творческой силой. С другой стороны, мир был и остается космосом: в нем есть постоянное начало гармонизации, он вмещает в себя «Премудрость». Мир создан, и в том, что он живет непрерывной жизнью, и в том, что он остается космосом, не распадаясь, не превращаясь в хаос. Тема космоса требовала, чтобы был понят гармонизирующий строй и чтобы был найден источник живучести либо в мире, либо вне его.

Премудрость в мире ведет к тому, чтобы искать источник гармонии в «горней» (надмирной) сфере, а живучесть мира побуждает связывать эту премудрость с творческой силой природы.

София в учении Соловьева — основной и центральный образ всего философствования. Ее он мыслит как нераздельное тождество материального и идеального, как материально воплощенную идею или как идеально преобразованную материю.

Разнообразная трактовка Софии (как Христа, Божией Матери, Вечной Женственности) — это различные уровни выраженности сверхсущего. Сверхсущее описать нельзя, равно как и свести к каким-то свойствам, но существует тенденция выразиться в бытии, которым сверхсущее обладает. София не есть ипостась сверхсущего; она—принцип организации бытия через выразительность как проявление сверхсущего, эквивалент непостижимого ничто. Только сфера сверхсущего, так как она является основой, то есть творческой силой, от которой исходит и реальность и трансцендентальные формы, есть София (Премудрость Божия) со всей полнотой идей и энергий. София через божественные энергии творит реальное бытие—она же вселяет в бытие идеи, так возникает гармоническая структура бытия, законченность и стройность. Через выразительность (София) сверхсущее полагает себя и на онтологическом и сверх-онтологическом уровнях.

Первый момент выразительности через проявление сверхсущего представляется основой гармонизации бытия, так как каждая отдельная вещь мира содержится и творится сверхсущим. Соловьев строит действительно художественный образ Софии. Результатом преображения материи через воплощение сверх-материального начала является красота.

Вторым моментом выразительности сверхсущего является его светоносное начало. Свет Софии является той силой, которая оформляет замысел творения. Благодаря свету Софии, человеку дано видеть поверхность и глубину мира, интуитивно чувствовать и созерцать его гармонию. Мир в этой красоте влечет человека, ибо мир держится на премудрости. Потому замысел творения для человека есть не что иное как интуиция смысла, интуиция стройности в мире, потребность ближе охватить смысл. Стихи Соловьева наполнены многокрасочным спектром светоносно-живительной Софии: «лучезарный», «золотисто-пурпурный», «солнечный». София несет сияние смысла в мир, проистекающий от сверхсущего, принадлежит миру, где присутствуют и темные силы, но живительный свет красоты приведет мир к спасению.

Строгая система категорий по линии трех центров (Сущее-Бытие-Сущность) завершается у Соловьева тремя категориями, свойственными для идеалистического построения: Истина — Добро — Красота. София как выраженность не может быть рассмотрена вне этой триады. Поэтому красота и выразительность не являются чуждыми друг другу. В красоте выразительность находит свое полное осуществление как принцип. В образе Софии через три категории человеческого бытия Соловьев решает проблему несовершенства жизни человека либо через преодоление, либо через приобщение к идеальному состоянию. Учение о Софии — учение о жизни и бытии, включающее всю человеческую и космическую сферу как нерушимую и всеединую целостность.

2. Тема возвращения в философии М. Хайдеггера

Образ исполненного времени владеет философскими умами XX века. Еще Кант предупреждал, что метафизика может быть изложена полностью. Когда метафизическая мудрость как полнота ума достигается человечеством, остается лишь оглядываться назад.

Тема возвращения звучит в поэтико-философских произведениях М. Хайдеггера: пора вернуться к истокам, к изначально простым устоям жизни, вырваться из тупика, в который завела человечество технически-рациональная мысль.

Анализируя историю философии, Хайдеггер делает вывод, что бытие выпало из поля зрения человека. Еще Платон отождествлял сущее и бытие. Представляя мир как набор вещей, метафизика лишает бытие слова. Призыв Хайдеггера («вернуться к бытию») можно рассматривать не только как изменение научной системы философии, но как необходимость осмысления отношения бытия к человеку.

Проблему поисков человеческой индивидуальности ставили предшествующие Хайдеггеру философы, но брали человека в процессе деятельности (труда, познания и т.д.). Хайдеггер предлагает начать с Dasein: присутствия, открытости бытия человеку. Для философа не существует метафизической расколотости мира на объект и субъект. Мир и человек коррелятивны: человек в мире, мир сам открывает себя, надо уметь слушать и отзываться голосу бытия. Но человек не слышит голоса бытия и в этом виноват культ техники, позитивизм с его желанием превратить мир в гигантскую лабораторию.

Исследуя современную культуру, Хайдеггер противопоставляет модусу настоящего (с диктатом Das Man, всеядности, массовости), время, не утратившее теплоту отношения человека к миру. Именно в модусе прошлого (где присутствует эмоциональный потенциал ручного труда, сродненность с землей, небезразличие к вещам) можно найти подлинное существование человека. Прикоснуться к прошлому — значит прикоснуться к бытию через язык. Хайдеггер считает, что в любом языке бытие проговаривается. Язык трансцендентен человеку, отсюда задача поэта-философа — вникнуть в язык, чтобы вытянуть душевный строй народа. Когда Хайдеггер говорит о том, что философия должна пропустить поэзию вперед, это означает, что поэзия есть учреждение бытия в слове. Поэзия не только украшение жизни, не только явление культуры, но именование бытийной сущности вещей. Поэт — жрец бытия. Он прислушивается к бытию и нанизывает на предметы ярлыки-названия.

Стихотворение в прозе — так можно назвать небольшую работу Хайдеггера 1953 года «Полевая дорога» (или «Проселочная дорога»).

Среди того, что окружает человека, особое значение приобретает дорога. В ее образе сливаются три модуса человеческого существования. Дорога для Хайдеггера живая, она идет своим путем, не просто бежит и вьется, но и направляет человека.

Понимание дороги как символа возвращения у Хайдеггера близко мировосприятию, представленному в поздних картинах Ван Гога. Возвращение к себе, к своему, в свое время через прожитые годы, или более обще: возвращение к истинности бытия. Но чтобы вернуться, надо уйти.

Жизненное пространство человека с ранних лет непрерывно расширяется: поначалу руками и голосом матери, а затем выходит за пределы обжитого пространства. Уход — это и непременность (уйти, чтобы узнать), но и измена, риск (уход не ручается за возвращение).

Возвращение — это дар, урожай жизни, венец человеческого существования. На картинах Ван Гога мысль Хайдеггера получает выраженность в цвете. Поля засеивается, зреет, и вот наступает осень жизни, когда приходит жнец, чтобы срезать тугие колосья. Желтый цвет на полотнах Ван Гога имеет двойную символику: это и жизнь и смерть. По проселочной дороге человек везет все, что освоено, узнано, обретено за время долгих странствий.

Экспрессионизм Ван Гога уходу в жизненной триаде-круге Хайдеггера: дорога сворачивает к дому, начинается возвращение, в котором сходятся и смыкаются все круги существования. Лишь от родного истока путь ведет в широту исторического свершения. Лишь возвращаясь к себе, можно воспринять что-то в мировой истории и культуре. Тема возвращения у Хайдеггера — это надежда на возвращение человечества к целостно постигаемому миру.

Похожие тексты: 

Добавить комментарий