Аргументативный анализ знакового текста и построение его «message» (на материале «Письма Ходорковского»)

• Постановка проблемы
• Метод исследования
• Материал исследования
• Кризис либерализма в России
• [раздел первый]
• Над пропастью во лжи [Раздел второй]
• Бизнес на свободе [раздел третий]
• Выбор пути [раздел четвертый]
• Анализ аргументации
• Аргументация и message
• Вариант реконструкции message «Письма Ходорковского»

[266]

Постановка проблемы

Особенностью общественно-политической жизни обществ, сохраняющих черты традиционного уклада, является своего рода непрозрачность языка коммуникации власти и общества. Под такой непрозрачностью языка мы будем понимать совмещение в высказывании или тексте не менее трех планов содержания, из которых первый, поверхностный, связан с формально усматриваемыми смыслом и значением, второй, прагматический — с общеупотребительными иллокутивными целями выражения и, наконец, третий, который мы будем называть message, — с заложенным в выражении специфическим подтекстом, распознание которого не связано с семантикой и прагматикой, а предполагает адресата, обладающего достаточной компетентностью и заинтересованностью. Такая непрозрачность языка, с одной стороны, является органичным элементом функционирования переходного общества, воспроизводится в различных сферах общественной жизни и на различных уровнях межчеловеческих отношений и не выделяется носителями традиционной системы ценностей как особенность коммуникации. С другой стороны, носители систем ценностей, в той или иной степени ориентированных на гражданское общество, сталкиваясь с непрозрачностью языка коммуникации, как правило, отдают себе отчет в этой его особенности, что бывает вызвано, главным образом, дискомфортом от соприкосновения с властью, сила которой, не предполагающая ничего равнозначного себе, легитимирует непрозрачный язык и тем самым не только делает осмысленными его выражение, но и обеспечивает понимание подтекста. Достигаемый разными средствами выход из силового поля власти делает возможным интерпретацию непрозрачности языка, так сказать, «извне». Здесь она предстает как особый стилистический прием, с помощью которого может достигаться неявное воздействие на читателя или слушателя.

В анализе различных методов манипулирования общественным мнением уже довольно давно используется термин message. Применительно к тому, что называют знаковыми текстами, т. е. [267] текстами, привлекшими большое внимание, вызвавшими то или иное изменение в общественных отношениях и в общественном мнении и закрепившихся в таком качестве в памяти многих людей, значение message можно раскрыть примерно так:

«message — это информация, которую читатель (слушатель) считает:

1. умышленно замаскированной в тексте автором, т. е. сообщаемой специально неявным и (или) не для всех доступным образом;
   
2. переданной не только самим текстом, но и способом его доведения до аудитории;
   
3. предназначенной для определенных групп лиц — адресатов».
   

Это определение игнорирует автора текста. В самом деле, не имеет значения, какую информацию автор хотел вложить в текст так, чтобы она была понятна одним и непонятна другим, какие он использовал стилистические или прагматические приемы для того, чтобы обнародование текста привлекло к нему внимание и пр. Неявное содержание текста будет воспринято читателем так, как он способен его воспринять, и никак иначе. Даже если автор не ставил себе задачу скрыть в тексте message, т. е. если в тексте нет никакого «подтекста», это не значит, что он не будет там обнаружен читателем. Все, что угодно может быть воспринято как message, например, при аффектации читателя или особом стечении обстоятельств. Присутствие в тексте message и намерение автора его туда поместить не выстраивают между автором и читателем отношений рекомендации, совета, обязывания и т. п. Непрозрачность текста исключает публичную ответственность читателя за игнорирование содержащейся в нем скрытой информации, и это составляет одно из главных отличий прагматик прозрачных и непрозрачных текстов.

Прагматика текста, содержащего message, определяется, во-первых, тем, обнаруживает ли читатель message. Во-вторых, важно, кого читатель идентифицирует с адресатом message и причисляет ли он сам себя к числу адресатов. В случае, когда читатель считает себя адресатом message, для него остается открытым ряд вопросов. В частности, он не может решить, «правильно» ли он понял message, хватило ли ему для этого имеющейся внешней информации и компетентности. Он не может быть также уверен в правильности своей оценки цели message, не может [268] решить, что перед ним: предупреждение союзника, угроза или дезинформация врага или «информационная завеса», призванная скрыть что-либо от кого-либо. В последнем случае никто не может сказать, известно ли ему хотя бы отчасти то, что от него хотят скрыть, и в самом ли деле что-либо хотят скрыть от него. Наконец, всегда остаются сомнения, действительно ли читатель сам является адресатом или же он случайно распознал message, адресованный кому-то другому, и сам может на него не реагировать. Иными словами, текст, воспринимаемый читателем как содержащий message, прагматически функционирует как провокация, правда, в отличие от провокаций, совершаемых в других формах, автор, действительно скрывший в некотором тексте message, не может нести ответственности за последствия, связанные с его воздействием на общество, исключая, конечно, ответственность моральную, поскольку своим существованием message текста в большей мере обязан читателю, нежели автору. Это делает практику message очень удобной при манипулировании общественным мнением в тех случаях, когда моральная сторона такой провокации не может стать предметом общественного внимания и коммуникация власть — общество носит однонаправленный характер.

Нас не будут интересовать ни провокативная прагматика message, ни, тем более, реальные обстоятельства, связанные с так называемым «Письмом Ходорковского». Мы сосредоточим свое внимание на том, как содержание message выстраивается в тексте «Письма» и какие особенности становятся в связи с этим тексту присущи. В известной нам литературе такая проблема не исследовалась.

Метод исследования

Современная интенсиональная логика, логическая семантика и теория речевых актов обладают богатым теоретическим аппаратом и техническим инструментарием для оценки самых сложных лингвистических феноменов. В нашем исследовании мы будем использовать методы теории речевых актов и логической прагматики, методы теории аргументации и содержательные принципы эпистемичекой логики, оперирующей понятием компетентности субъекта.

Материал исследования

Несомненно, что «Письмо Ходорковского», появившееся в печати 29 марта 2004 года, является знаковым текстом. Трудно назвать средство массовой информации, которое не уделило бы внимание появлению этого текста и [269] не участвовало бы в «шуме» по его поводу. Вместе с тем анализ содержания «Письма» показывает его достаточно узкую, избирательную направленность. Текст имеет конкретных адресатов в виде ряда общественных групп. Следует сразу оговорить, что, рассматривая «Письмо Ходорковского», мы не можем считать, что обнаруживаемый в этом тексте message адресован нам, понимается нами правильно и даже вообще может быть нами понят. Как было сказано выше, прагматика этого текста провокативна, поэтому, коль скоро мы отдаем себе в этом отчет, нельзя быть уверенным ни в каком из выводов относительно содержания message. Мы находимся здесь в замкнутом круге, поскольку любая интерпретация содержания может оказаться следствием желаемой автором или непроизвольно вызванной читателем провокации. Для такого рода текстов эта ситуация является совершенно нормальной, и это значит, что содержание «Письма» полностью закавычено, т. е. превращено в лишенную прямого значения цитату. Для целей научного анализа структуры аргументации и выстраивания подтекста лучшего препарата нельзя и пожелать. При этом будем помнить, что, приписывая что-либо автору «Письма», мы не «разоблачаем» его, а только упражняемся в интерпретировании и, по сути дела, в умении видеть то, чего, вполне возможно, нет. Бесспорно одно — текст является «знаковым», и современная политическая культура России просто обязывает искать в нем message и раздумывать о намерениях автора. Предполагать, что message в «Письме» отсутствует, значило бы игнорировать многолетнюю практику восприятия такого рода текстов и связанный с ней методологический принцип — основу политического комментария: автор текста скрыл в нем по крайней мере то, о чем читатель смог догадаться.

Мы приведем полностью текст, опубликованный 29 марта 2004 года в газете «Ведомости» под заголовком «Кризис либерализма в России» за подписью «Михаил Ходорковский». Текст размечен в соответствии со своей аргументативной структурой без выделения несущественных деталей этой структуры. Аргументы мы будем подразделять на констатации, т. е. утверждения, выражающие эпистемические установки, и поэтому не требующие дальнейшего обоснования, и подтезисы, т. е. утверждения, требующие такого обоснования. Выделяются также выводы, анонсы, отклики, декларации и экивоки (намеки).

[270]

Кризис либерализма в России

[раздел первый]

А (тезис и анонс) Российский либерализм переживает кризис — на сегодняшний день в этом практически нет сомнений.

А1 (констатация и анонс E) Если бы год назад мне сказали, что СПС и «Яблоко» не преодолеют 5%-ный барьер на думских выборах, я серьезно усомнился бы в аналитических и прогностических способностях говорившего. Сегодня крах СПС и «Яблока» — реальность.
А2 (констатация и анонс F) На выборах президента либералов официально представляли два кандидата. Первый — бывший коммуноаграрий Иван Рыбкин — преподнес нам вместо внятной политической кампании дешевый фарс, коего постыдился бы и представитель ЛДПР, специалист по личной безопасности Жириновского Олег Малышкин. Второй кандидат — Ирина Хакамада — как могла, дистанцировалась от собственного либерального прошлого, критиковала Бориса Ельцина и упирала на социально ориентированное государство. А потом без тени смущения (и, возможно, не без оснований) назвала 3,84% голосов избирателей своим большим успехом.

А3 (констатация и экивоки) Политики и эксперты, которые прошлым летом, вскоре после ареста моего друга и партнера Платона Лебедева, вещали об угрозе авторитаризма, о попрании закона и гражданских свобод, сегодня уже соревнуются в умении говорить медово-сахарные комплименты кремлевским чиновникам. От либерально-бунтарского налета не осталось и следа. Конечно, есть исключения, но они лишь подтверждают правило.

А4 (подтезис) Фактически сегодня мы ясно видим капитуляцию либералов. И эта капитуляция, конечно же, не только вина либералов, но и их беда. А4.1 (подтезисы) Их страх перед тысячелетним прошлым, сдобренный укоренившейся в 90-е гг. могучей привычкой к бытовому комфорту. Закрепленная на генетическом уровне сервильность. Готовность забыть про Конституцию ради очередной порции севрюжины с хреном. А4.2 (констатация) Таким был русский либерал, таким он и остался.

А5 (подтезис) «Свобода слова», «свобода мысли», «свобода совести» стремительно превращаются в словосочетания-паразиты. А5.1 (констатация и подтезис) Не только народ, но и большинство тех, кого принято считать элитой, устало отмахиваются [271] от них: дескать, все ясно, очередной конфликт олигархов с президентом, чума на оба ваши дома, где превратили в мясо для червей нас так здорово…

А6 (констатация) Что происходит после декабрьского фиаско с Союзом правых сил и «Яблоком», никому, по сути, не известно, да и, в сущности, не интересно. А7 (констатация) «Комитет-2008», решивший сыграть роль совести русского либерализма, сам с готовностью расписывается в собственном бессилии и говорит, почти извиняясь: да уж, мало нас, да и делаем мы все не вовремя, так что рассчитывать не на что, но все же. А8 (констатация и экивоки) Идея партии «Свободная Россия», которую вроде как задумала создать Хакамада из мелких осколков «Яблока» и СПС, не вызвала в обществе никакого существенного интереса — разве что ажиотаж нескольких десятков профессиональных «партстроителей», почувствовавших запах очередной легкой наживы.

А9 (подтезис и констатация) Тем временем на российской политической почве обильно произрастают носители нового дискурса, идеологии так называемой «партии национального реванша» (ПНР). А9.1 (констатации) Собственно, ПНР — это и безликая брезентовая «Единая Россия», и лоснящаяся от собственного превосходства над неудачливыми конкурентами «Родина», и ЛДПР, лидер которой в очередной раз подтвердил свою исключительную политическую живучесть. А9.2 (констатация), А10 (констатация, экивок) Все эти люди — реже искренне, чаще фальшиво и по заказу, но от того не менее убедительно — говорят о крахе либеральных идей, А9.3 (констатация и экивок) о том, что нашей стране, России, свобода просто не нужна. А9.4 (констатация и экивок) Свобода, по их версии, — пятое колесо в телеге национального развития. А9.5 (констатация и экивок) А кто говорит о свободе, тот либо олигарх, либо сволочь (что, в целом, почти одно и то же). А11 (подтезис и констатация) На таком фоне либералом N 1 представляется уже президент Владимир Путин — А11.1 (аргумент) ведь с точки зрения провозглашаемой идеологии он куда лучше Рогозина и Жириновского. А11.2 (констатация и экивок) И хочется задуматься: да, Путин, наверное, не либерал и не демократ, но все же он либеральнее и демократичнее 70% населения нашей страны. А11.3 (подтезис) И не кто иной, как Путин, вобрав всю антилиберальную энергию большинства, обуздал наших национальных бесов и не дал Жириновскому — Рогозину (вернее, даже скорее не им, так как [272] они на самом деле являются просто талантливыми политическими игроками, а скорее многочисленным сторонникам их публичных высказываний) захватить государственную власть в России. А11.4 (подтезис) Чубайс и Явлинский же сопротивляться «национальному реваншу» были по определению не способны — они могли бы только ожидать, пока апологеты ценностей типа «Россия для русских» не выкинули бы их из страны (как уже, увы, бывало в нашей истории).

Да, все так. В (тезис) И, тем не менее, либерализм в России не может умереть. В1 (подтезис и экивок) Потому что жажда свободы останется одним из самых главных инстинктов человека — хоть русского, хоть китайского, хоть лапландского. С1.1 (констатация) Да, это сладкое слово «свобода» многозначно. В2 (подтезис и экивок) Но дух, который в нем присутствует, неистребим, неискореним. Дух титана Прометея, подарившего огонь людям. Дух Иисуса Христа, говорившего, как право имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Так что причина кризиса русского либерализма — С1 (тезис) не в идеалах свободы, пусть и понимаемых каждым по-своему. С2 (тезис) Дело, как говаривал последний премьер-министр СССР Валентин Павлов, не в системе, а в людях. С3 (тезис) Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителями либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились. D (декларация) Ныне мы должны признать это со всей откровенностью. D1 (подтезис) Потому что время лукавства прошло — D2 (подтезис и констатация) и из каземата СИЗО N 4, где я сейчас нахожусь, это видно, быть может, чуть лучше, чем из других, более комфортабельных помещений.

Е (тезис, экивок и отклик на А1) СПС и «Яблоко» проиграли выборы вовсе не потому, что их дискриминировал Кремль. А лишь потому, что администрация президента — впервые — им не помогала, а поставила в один ряд с другими оппозиционными силами.

F (тезис и отклик на А2) Да и Ирина Хакамада получила свои выдающиеся 3,84% не вопреки административной властной машине, которая ее просто не заметила, а во многом благодаря тому, что Кремль был истово заинтересован в явке избирателей.

G (тезис и анонс выводов I, J) Крупный бизнес (в просторечии «олигархи», термин сомнительный, о чем я скажу позднее) ушел с арены вовсе не из-за внезапного расцвета коррупции в России, а только в силу того, что стандартные лоббистские [273] механизмы перестали работать. Так как были рассчитаны на слабого президента и прежнюю кремлевскую администрацию. Вот и все.

H (тезис и анонс выводов I, J) Социально активные люди либеральных взглядов — к коим я отношу и себя, грешного, — отвечали за то, чтобы Россия не свернула с пути свободы. И, перефразируя знаменитые слова Сталина, сказанные в конце июня 1941 г., I (вывод) мы свое дело прос… ли. J (вывод) Теперь нам придется проанализировать наши трагические ошибки и признать вину. Моральную и историческую. И только так найти выход из положения.

Над пропастью во лжи [Раздел второй]

Русский либерализм потерпел поражение потому, что пытался игнорировать, K (тезис) во-первых, некоторые важные национально-исторические особенности развития России, L (тезис) во-вторых, жизненно важные интересы подавляющего большинства российского народа. M (тезис) И смертельно боялся говорить правду.

Х (тезис) Я не хочу сказать, что Чубайс, Гайдар и их единомышленники ставили перед собой цель обмануть Россию. Многие из либералов первого ельцинского призыва были людьми, искренне убежденными в исторической правоте либерализма, в необходимости «либеральной революции» в усталой стране, практически не знавшей прелестей свободы. Х1 (подтезис) Но к этой самой революции либералы, внезапно получившие власть, подошли излишне поверхностно, если не сказать легкомысленно. L1 (констатация) Они думали об условиях жизни и труда для 10% россиян, готовых к решительным жизненным переменам в условиях отказа от государственного патернализма. А забыли — про 90%. Y (тезис) Трагические же провалы своей политики прикрывали чаще всего обманом.

M1 (подтезис и констатация) Они обманули 90% народа, щедро пообещав, что за ваучер можно будет купить две «Волги». Да, предприимчивый финансовый игрок, имеющий доступ к закрытой информации и не лишенный способности эту информацию анализировать, мог сделать из приватизационного чека и 10 «Волг». Но обещали-то всем.

K1 (подтезис и констатация) Они закрывали глаза на российскую социальную реальность, когда широким мазком [274] проводили приватизацию, игнорируя ее негативные социальные последствия, жеманно называя ее безболезненной, честной и справедливой. Что ныне думает народ о той, «большой» приватизации, известно.

L2 (констатация) Они не заставили себя задуматься о катастрофических последствиях обесценения вкладов в Сбербанке. А ведь тогда было очень просто решить проблему вкладов — через государственные облигации, источником погашения которых мог бы стать налог на прирост капитала (или, например, пакеты акций лучших предприятий страны, переданных в частную собственность). Но властным либералам жаль было драгоценного времени, лень шевелить мозговыми извилинами.

L3 (подтезис) Никто в 90-е гг. так и не занялся реформами образования, здравоохранения, жилищно-коммунальной сферы. Адресной поддержкой малоимущих и неимущих. Вопросами, от решения которых зависело и зависит огромное большинство наших сограждан.

L4 (констатация) Социальная стабильность, социальный мир, каковые только и могут быть основой всякой долгосрочной реформации, затрагивающей основы основ национального бытия, были российскими либералами проигнорированы. Они отделили себя от народа пропастью. Пропастью, в которую информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипулятивные технологии. Кстати, именно в 90-е гг. возникло представление о всесилии неких политтехнологов — людей, которые якобы способны восполнять отсутствие реальной политики в тех или иных областях хитроумными виртуальными продуктами одноразового использования.

N1 (констатация) Уже избирательная страда 1995 — 1996 гг. показала, что N (тезис) российский народ отверг либеральных правителей. N2 (экивок и констатация) Мне ли, одному из крупных спонсоров президентской кампании 1996 г., не помнить, какие поистине чудовищные усилия потребовались, чтобы заставить российский народ «выбрать сердцем»?!

L5 (констатация) А о чем думали либеральные топ-менеджеры страны, когда говорили, что дефолту 1998 г. нет альтернативы?! Альтернатива была — девальвация рубля. Причем в феврале и даже июне 1998 г. можно было обойтись девальвацией с 5 руб. до 10-12 руб. за доллар. Я и многие мои коллеги выступали [275] именно за такой вариант предотвращения нависавшего финансового кризиса. C3.1, H1 (подтезис и констатация) Но мы, располагая в то время серьезными рычагами влияния, не отстояли свою точку зрения и потому должны разделить моральную ответственность за дефолт с тогдашней властью, безответственной и некомпетентной.

M2 (подтезис и констатация) Либеральные лидеры называли себя смертниками и жертвами, свои правительства — «кабинетами камикадзе». Поначалу, видимо, так оно и было. Но к середине 90-х они слишком сильно обросли «Мерседесами», дачами, виллами, ночными клубами, золотыми кредитными картами. Стоическому бойцу либерализма, готовому ради торжества идеи погибнуть, пришла на смену расслабленная богема, даже не пытавшаяся скрывать безразличия к российскому народу, безгласному «населению». K1.1 (констатация и экивок) Этот богемный образ, приправленный демонстративным цинизмом, премного способствовал дискредитации либерализма в России.

M3 (подтезис) Либералы говорили неправду, что народу в России становится жить все лучше и лучше, так как M3.1 (констатация) сами не знали и не понимали — и, замечу, часто не хотели понимать, — как на самом деле живет большинство людей. Зато теперь приходится — надеюсь, со стыдом за себя, любимых, — выслушивать и узнавать это.

M4 (подтезис) Даже по отношению к декларируемым ценностям либерализма его адепты были честны и последовательны далеко не всегда. M4.1 (подтезис и экивок) Например, либералы говорили про свободу слова — но при этом делали все возможное для установления финансового и административного контроля над медиапространством для использования этого магического пространства в собственных целях. Чаще всего подобные действия оправдывались «угрозой коммунизма», ради нейтрализации которой позволено было все. M4.2 (констатация и экивок) А о том, что сама «красно-коричневая чума» сильна постольку, поскольку либеральное руководство забыло про свой народ, про его подлинные проблемы, не говорилось ни слова.

M5 (констатация) Информационные потоки захлебывались от сентенций про «диверсифицированную экономику будущего». Z (тезис) На деле же Россия прочно села на сырьевую иглу. Разумеется, глубочайший кризис технологического комплекса был прямым следствием распада СССР и резкого сокращения [276] инвестиций из-за высокой инфляции. K2, Х2 (подтезис и констатация) И либералы обязаны были решать эту проблему — в том числе путем привлечения в правительство сильных, грамотных представителей левого политического крыла. Но они предпочли проблему игнорировать. K1.2 (подтезис) Стоит ли удивляться, что миллионы представителей научно-технической интеллигенции, основной движущей силы советского освободительного движения конца 80-х гг., теперь голосуют за «Родину» и КПРФ?

K3 (экивок и констатация) Они всегда говорили — не слушая возражений, — что с российским народом можно поступать как угодно. Что «в этой стране» все решает элита, а о простом люде и думать не надо. Любую чушь, любую наглость, любую ложь он, этот народ, примет из рук начальства как манну небесную. K3.1 (экивок и констатация) Потому тезисы «нужна социальная политика», «надо делиться» и т. п. отбрасывались, отрицались, отвергались с усмешкой.

А13 (констатация) Что ж, час искупленья пробил. На выборах-2003 народ сказал официальным либералам твердое и бесслезное «прощайте!». И даже молодежь, про которую думали, даже были уверены, что она-то точно проникнута идеями СПС и всецело поддержит Чубайса, проголосовала за ЛДПР и «Родину».

То был плевок в пресловутую пропасть, образовавшуюся между властными либералами и страной.

О (тезис) О6.1 (констатация) А где был в это время крупный бизнес? Да рядом с либеральными правителями. Мы помогали им ошибаться и лгать.

О1 (констатация) Мы, конечно же, никогда не восхищались властью. Однако мы не возражали ей, дабы не рисковать своим куском хлеба. О2 (подтезис) Смешно, когда ретивые пропагандисты называют нас «олигархами». Олигархия — это совокупность людей, которым на самом деле принадлежит власть, мы же всегда были зависимы от могучего бюрократа в ультралиберальном тысячедолларовом пиджаке. О3 (подтезис) И наши коллективные походы к Ельцину были лишь бутафорией — нас публично выставляли главными виновниками бед страны, а мы и не сразу поняли, что происходит. Нас просто разводили…

О4 (подтезис), О3.1 (констатация) У нас были ресурсы, чтобы оспорить игру по таким правилам. Вернее, игру без всяких правил. Но своей податливостью и покорностью, своим подобострастным [277] умением дать, когда просят и даже когда не просят, мы взрастили и чиновничий беспредел, и басманное правосудие.

О5 (тезис) Мы действительно реанимировали раздавленные последними годами советской власти производства, создали (в общей сложности) более 2 млн. высокооплачиваемых рабочих мест. О6 (тезис) Но мы не смогли убедить в этом страну. Почему? О6.2 (констатация) Потому что страна не простила бизнесу солидарности с «партией безответственности», «партией обмана».

Бизнес на свободе [раздел третий]

P (тезис) Традиционное заблуждение — отождествлять либеральную часть общества и деловые круги.

P1 (подтезис) Идеология бизнеса — делать деньги. А для денег либеральная среда вовсе не есть необходимость. Крупные американские корпорации, вкладывавшие миллиарды долларов на территории СССР, очень любили советскую власть, ибо она гарантировала полную стабильность, а также свободу бизнеса от общественного контроля. Лишь недавно, в конце 90-х гг. прошлого века, транснациональные корпорации стали отказываться от сотрудничества с самыми одиозными африканскими диктатурами. Да и то отнюдь не все и далеко не всегда.

P2 (подтезис) Гражданское общество чаще мешает бизнесу, чем помогает. Потому что оно отстаивает права наемных работников, защищает от бесцеремонного вмешательства окружающую среду, открытость экономических проектов, ограничивает коррупцию. А все это — уменьшает прибыли. Предпринимателю — говорю это как бывший руководитель одной из крупнейших нефтяных компаний России — гораздо легче договориться с горсткой в меру жадных чиновников, чем согласовать свои действия с разветвленной и дееспособной сетью общественных институтов.

P3 (подтезис) Бизнес не взыскует либеральных реформ в политической сфере, не одержим манией свободы — он всегда сосуществует с тем государственным режимом, который есть. И хочет прежде всего, чтобы режим защитил его — от гражданского общества и наемных работников. Посему бизнес, особенно крупный, обречен бороться с настоящим (не бутафорским) гражданским обществом.

[278]

Q (тезис) Кроме того, бизнес всегда космополитичен — деньги не имеют отечества. Q1 (подтезис) Он располагается там, где выгодно, нанимает того, кого выгодно, инвестирует ресурсы туда и только туда, где прибыль максимальна. Q2 (подтезис) И для многих (хотя, бесспорно, отнюдь не для всех) наших предпринимателей, сделавших состояния в 90-е гг., Россия — не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом.

R (декларации) Для меня же Россия — Родина. Я хочу жить, работать и умереть здесь. Хочу, чтобы мои потомки гордились Россией — и мною как частичкой этой страны, этой уникальной цивилизации. Возможно, я понял это слишком поздно — благотворительностью и инвестициями в инфраструктуру гражданского общества я начал заниматься лишь в 2000 г. Но лучше поздно, чем никогда.

Потому я ушел из бизнеса. И буду говорить не от имени «делового сообщества», а от своего собственного. И либеральной части общества, совокупности людей, с которыми мы друг друга можем считать соратниками, единоверцами. Среди нас, конечно, есть и крупные бизнесмены, ибо никому в мир подлинной свободы и реальной демократии вход не заказан.

Выбор пути [раздел четвертый]

S (анонс деклараций) Что мы можем и должны сегодня сделать?

Назову семь пунктов, которые представляются мне приоритетными.

S1 (декларация по поводу тезиса О) Осмыслить новую стратегию взаимодействия с государством. S1.1 (тезис) Государство и бюрократия — не синонимы. S1.2 (декларация) Пришло время спросить себя: «Что ты сделал для России?» S1.3 (экивок) Что Россия сделала для нас после 1991 г., уже известно.

S2 (декларация по поводу тезисов K и L) Научиться искать правды в России, а не на Западе. S2.1 (тезис) Имидж в США и Европе — это очень хорошо. Однако он никогда не заменит уважения со стороны сограждан. S2.2 (декларации) Мы должны доказать — и в первую голову самим себе, — что мы не временщики, а постоянные люди на нашей, российской земле. Надо перестать [279] пренебрегать — тем паче демонстративно — интересами страны и народа. S2.3 (декларация) Эти интересы — наши интересы.

S3 (декларации по поводу подтезиса А11) Отказаться от бессмысленных попыток поставить под сомнение легитимность президента. Независимо от того, нравится нам Владимир Путин или нет, пора осознать, что глава государства — не просто физическое лицо. S3.1 (тезис) Президент — это институт, гарантирующий целостность и стабильность страны. S3.2 (экивок и тезис) И не приведи господь нам дожить до времени, когда этот институт рухнет, — нового февраля 1917 г. Россия не выдержит. S3.3 (тезис и декларация) История страны диктует: плохая власть лучше, чем никакая. Более того, пришло время осознать, что для развития гражданского общества не просто нужен — необходим импульс со стороны власти. Инфраструктура гражданского общества складывается на протяжении столетий, а не возникает в одночасье по взмаху волшебной палочки.

S4 (декларации в связи с М и О) Перестать лгать — себе и обществу. Постановить, что мы уже достаточно взрослые и сильные, чтобы говорить правду. S4.1 (декларация) Я уважаю и высоко ценю Ирину Хакамаду, но в отличие от моего партнера Леонида Невзлина отказался финансировать ее президентскую кампанию, так как увидел в этой кампании тревожные очертания неправды. S4.2 (тезис) Например: как бы ни относиться к Путину, нельзя — потому что несправедливо — обвинять его в трагедии «Норд-Оста».

S5 (декларации по поводу вывода Q2) Оставить в прошлом космополитическое восприятие мира. Постановить, что мы — люди земли, а не воздуха. Признать, что либеральный проект в России может состояться только в контексте национальных интересов. Что либерализм укоренится в стране лишь тогда, когда обретет твердую, неразменную почву под ногами.

S6 (декларации по поводу тезиса L) Легитимировать приватизацию. Надо, необходимо признаться, что 90% российского народа не считает приватизацию справедливой, а ее выгодоприобретателей — законными собственниками. S6.1 (тезис) И пока это так, всегда будут силы — политические и бюрократические, а то и террористические, — которые будут посягать на частную собственность. S6.2 (декларации) Чтобы оправдать приватизацию перед лицом страны, где представления о римском праве собственности никогда не были сильными и отчетливыми, надо [280] заставить большой бизнес поделиться с народом — вероятно, согласившись с реформой налогообложения полезных ископаемых, другими, возможно, не очень приятными для крупных собственников шагами. S6.3 (тезис) Лучше начать эти процессы самим, влиять на них и управлять ими, нежели пасть жертвой тупого сопротивления неизбежному. S6.3.1 (констатация) Чему быть, того не миновать. S6.3.2 (подтезис) Легитимация приватизации нужна не власти, которая всегда предпочтет иметь зацепки для давления на нас. S6.3.3 (подтезис и экивок) Это нужно нам и нашим детям, которые будут жить в России — и ходить по улицам российских городов без глубоко эшелонированной охраны.

S7 (декларации по поводу тезисов Р2 и Р3) Вложить деньги и мозги в создание принципиально новых общественных институций, не замаранных ложью прошлого. Создавать настоящие структуры гражданского общества, не думая о них как о сауне для приятного времяпрепровождения. Открыть двери для новых поколений. Привлекать к себе совестливых и талантливых людей, которые и составят основу новой элиты России. S7.1 (подтезис) Самое страшное для сегодняшней России — это утечка мозгов, ибо S7.1.1 (подтезис) основа конкурентоспособности страны в XXI в. — мозги, а не скудеющие залежи сырья. S7.2 (подтезис) Мозги же всегда будут концентрироваться там, где для них есть питательная среда — все то же гражданское общество.

Т (декларация и экивок по поводу выводов I и J) Чтобы изменить страну, нам самим надо измениться. U (декларация и экивок по поводу тезиса А и экивок) Чтобы убедить Россию в необходимости и неизбежности либерального вектора развития, надо изжить комплексы и фобии минувшего десятилетия, да и всей муторной истории русского либерализма.

V (декларация и экивок по поводу А9.3, А9.4, А9.5 и А10) Чтобы вернуть стране свободу, необходимо прежде всего поверить в нее самим.

Анализ аргументации

Представленная разметкой в тексте «Письма» его аргументативная структура в силу небольшого объема и достаточной связности текста не нуждается в пояснении схемой. Перейдем к оценке аргументации. Насколько это возможно, мы не будем затрагивать существо обсуждаемых в «Письме» вопросов.

[281]

Заголовок и первый тезис «Письма» вводят в оборот не самый очевидный по своему содержанию термин «либерализм». Термины «либерализм», «русский либерализм», «либеральные идеи» и «либералы» встречаются в тексте и дальше, что создает эффект понятности их содержания. Вместе с тем, в обиходном политическом лексиконе современной России как в СМИ, так и в публичной и частной риториках, понятия эти не являются широко употребимыми. Применительно к таким фигурам, как Гайдар, Чубайс, Явлинский или Хакамада более адекватным реальному словоупотреблению будет термин «демократ» и, соответственно, «демократия», «демократические идеи». Понятие «демократии» определяется политической наукой и правом достаточно точно, независимо от возникавших с конца 80-х годов новых коннотаций (позитивных или негативных), и этот термин употребляется в законодательстве. Термин «либерализм», во-первых, имеет вполне хорошо ощущаемое историческое содержание, во-вторых, идеологическую определенность, так что его смысл вполне понятен достаточно компетентному читателю, в то время как у читателя некомпетентного не может не вызвать удивления переименование «демократов» (со всеми сложившимися коннотациями) в либералов. Эта деталь указывает на некоторый конкретный выбор автором «Письма» аудитории. Но здесь же прочитывается и первая «строка» message. Дело в том, что компетентный читатель «Письма» поморщится, когда перечисленные выше политики будут названы «либералами», тем более «русскими либералами» или же «сторонниками либеральных идей». Здесь обнаруживается, что автор письма умышленно выбрал не вполне адекватный термин и что весь последующий текст может оказаться провокацией. Ниже мы увидим, что в обосновании подтезиса А4 либералы исчезнут из поля зрения.

Тезис А внешне прост, но он содержит анонс разбора «судеб российского либерализма», которого в тексте нет, если не считать намеков, которые даны аргументами А4.1 и А4.2. Тем самым анонс превращается в умолчание, цель которого замаскировать неясность с термином «либерализм». Констатации А1-А3 и А6-А10 и А13 вполне уместны, если считать сообщаемые ими сведения относящимся к «либерализму» и закрыть глаза на обобщения и преувеличения. Обоснование подтезиса А4 не вполне успешно. «Капитуляция либералов» в аргументе А4.1 объясняется как превращение либералов в тех, кто ими не является. Иными словами, в самом [282] начале «Письма» либералы исчезают вовсе, так что речь должна уже идти не о либеральных политических силах, а о либеральных идеях и их судьбах в России. Окончательно двусмысленность термина «либерал» закрепляется ироническим парафразом слов простонародной песни в аргументе А4.2, где сочетание «русский либерал» отсылает к старшему Верховенскому и Кармазинову (Тургеневу). Тем самым замена термина «демократ» (с известными коннотациями) на «либерал» (без определенных коннотаций), которая в начале «Письма» открывает интригу message, аргументом А4.2 нивелируется 1.

Следующие далее подтезисы А5 и А5.1 иронию по поводу «русского либерала» трансформируют в яркий нисходящий ряд, где вслед за словосочетаниями «свобода слова», «свобода мысли», «свобода совести» встречаем: «паразиты» от которых «отмахиваются», которые «чума», превращающая в «мясо для червей» (спасибо удачно подобранной цитате). Можно предположить, что формулировка А5 есть следствие простого косноязычия, и что автор хотел сообщить нам, что указанные словосочетания в сложившейся социально-политической ситуации обозначают нечто фиктивное. Если для «свободы слова» это привычно, то «свобода мысли» и «свобода совести» все же не участвуют в упоминаемом «конфликте олигархов с президентом» и значит дело не в косноязычии. По-видимому, любые «свободы» должны были подвергнуться здесь снижению вслед за падшей (по умолчанию) «свободой слова». Автор хочет избегнуть какого-либо обсуждения вопроса о реализации свобод и использует для достижения своей цели эффектный риторический трюк.

Запечатлев в А5 и А5.1 то, что происходит со свободами, мы проходим абзац с описанием тупика, в котором оказались «либералы» и, начиная с А9, вновь возвращаемся к теме свободы в обсуждении идеологии того, что автор «Письма» безо всяких пояснений именует «партией национального реванша». Можно легко заметить, что возвращение к теме свободы стилистически решено в прежнем ярком стиле. В А9.1 «брезентовая» читается как «президентская» («президентовая»), «лоснящаяся» вызывает образ пухлых щек одного из лидеров партии, Жириновский [283] зарифмован с «живучестью». В А9.2 перебои «реже — чаще», «искренне — фальшиво и по заказу» разрешаются в «убедительно». В А9.3 конкретные свободы заменены «свободой» и косвенной речью передано гипертрофированное обобщение «свобода России не нужна». Дальше, в А9.4 «национальное развитие страны» представлено в виде телеги (!), а «свобода» в виде «пятого колеса» этой телеги. И наконец в А9.5 заявлено, что и говорить о «свободе» (снова, о «свободе» вообще) могут либо олигархи, либо «сволочи».

Этим последним словом «сволочь» демонстрация риторических эффектов заканчивается, и на сцену может выступить очень важный подтезис А11. Надо заметить, что весь период с А9 до А11 может быть как усилен, так и ослаблен. Он вполне мрачно начинается с «национального реванша» (во-первых, не вполне ясно, что за реванш, во-вторых, «реваншисты» — «фашисты»), получает легкость от «телеги», а заканчивается на довольно мягком ругательстве «сволочь». Если усилить интонацию и вместо «сволочь» поставить «враг (народа)», телегу пришлось бы превратить во что-то возвышенное, и все выглядело бы слишком серьезно для появления А11. Ослаблять эффект также нельзя. Если вместо «партии национального реванша» написать «партия власти», «партия чиновников» или «партия государственников», а вместо «сволочь» — «человек прозападных взглядов», то А11 потеряет смысл. Итак, слегка сгустив краски, автор «Письма» дает читателю подтезис А11: на скверном фоне «партии национального реванша» президент Путин «представляется» автору либералом №1. Мягкая формулировка «представляется» вместо «является» призвана успокоить тех, кто считает, что Путин не либерал, и, одновременно, дистанцироваться от тех, кто так считает, перенеся это утверждение в контекст мнения автора, т. е. выдав его за констатацию. Но А11 все же подтезис, поскольку за ним следуют А11.1, А11.3 и А11.4, а также констатация и экивок А11.2 как бы разбавляющий плотность аргументов ссылкой на то, что автору «хочется задуматься». Констатация эта содержит еще одно ослабление — оттенок самоиронии, т. е. кавычки, предупреждение о сомнительности того, что будет сказано. «Хочу думать» означает «надеюсь». «Хочу задуматься» означает что-то другое, нежели «хочу надеяться», т. е. «едва надеюсь». В самом деле в А11.2 автор не «хочет едва надеяться, на то, что …», а намекает, что это так и есть, и что всякий, если захочет [284] подумать как следует, то получит тот же результат. Стоящие спереди и сзади А11.1 и А11.3 призваны укрепить верность результата при невнимательном чтении. Они гласят, что по идеологическим критериям Путин оказывается «куда лучше Рогозина и Жириновского» (составляющая большинство в Думе «Единая Россия», которую выше причисляли к «реваншистам», почему-то забыта), и он же не дал этим политикам или их стороникам захватить власть в России. Наконец, А11.4 добавляет, что «либералы» сопротивляться «национальному реваншу» не могли. Аргументация здесь выстроена достаточно хорошо и делает возможным обсуждение по существу 2.

Мысль, которая должна быть донесена всем пассажем, начиная с А9, проста: сторонники «либерализма» не могут не поддерживать Путина как единственную силу, способную сдерживать «реваншистов». При этом добавляется, что, конечно, Путин не демократ и не «либерал», но эти оценки зависят от фона. Сопоставив эти соображения с предшествующей критикой «русских либералов», мы обнаружим, что именно «русским либералам», готовым греться в холодильнике, оно и адресовано. Промелькнувшая выше «Севрюжина с хреном» должна в этот момент приобрести у читателя — «либерала» реальные очертания.

Чтобы еще больше укрепить «либерала» в его надеждах, автор с пафосом выводит тезис B, подкрепляемый более чем сомнительными аргументами. В B1 идея гражданских свобод [285] подменяется «инстинктом» «жажды свободы» и уже по самому подбору слов «свобода» выставляется чем-то животным. Снижение продолжается перечислением тех, в ком действует, наряду с «человеком русским», указанный инстинкт. Это — «человек китайский» и «человек лапландский». Первого из них трудно привлечь к обсуждаемой теме в силу больших различий в культурно-исторических традициях. Западные либеральные идеи для Китая, пожалуй, еще довольно долго будут оставаться чуждыми. «Человек лапландский», по-видимому, Дед Мороз — это просто насмешка, хулиганство, немедленно делающее весь пафос тезиса B фальшивым. Следующий далее подтезис С1.1 есть элипсис, и С1.1 следует читать как «свобода — это то, что я считаю таковой».

Эта мысль оттеняет фальшиво пафосное упоминание в В2 Прометея и Христа, маскирующее своей нелепостью подмену гражданских свобод некоей «свободой» с «многозначным» содержанием. Как известно, Прометей, подарил людям надежду и огонь из жалости к ним, а Зевсу не желал до поры до времени покориться по личным, а не гражданских мотивам. Слова же Евангелия от Матфея «Ибо он учил их как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Матф. 7, 29) перевраны. Это Раскольников (в сцене объяснения с Соней) спрашивал «Тварь ли я дрожащая или право имею…», подразумевая определенный аспект «свободы», а именно, «право власть иметь». Евангелист, как учит богословская традиция, говорит о другом, о власти Христа как бога поставлять заповедь, а не цитировать ее по книгам нейтрально, по-ученому, как это делали «книжники и фарисеи». Учитывая, что слова Раскольникова превратились в идиому, утверждение о том, что Христос «говорил как право имеющий», будучи призвано иллюстрировать «дух свободы», порождает путаницу, цель которой все та же — подменить гражданские свободы неопределенной «свободой».

Усугубляя двусмысленность, тремя строками ниже появляется Валентин Павлов, воспоминание о котором не рисует ничего величественного, но меняет интонацию с пафосной на более личную. Это достигается сначала ссылкой на вполне забытого Павлова, а затем усиливается аргументом D2 о местонахождении автора с обычным в таких случаях обыгрыванием аббревиатур и нумераций. Цитата из Павлова — типичный перевертыш, поскольку общепризнано, что надежно функционирующий [286] общественный механизм должен быть индифферентен к смене лиц, выполняющих те или иные функции, и поэтому «дело не в людях, а в системе». Подменив «понимаемые каждым по-своему идеалы свободы» «системой», и использовав перевертыш, автор обращается к «либералам». Нельзя не отметить, что эта подмена произведена в отношении термина, который уже утратил определенное значение — «свобода». Поэтому она происходит достаточно естественно и абсурдность цитаты Павлова может пройти незамеченной, если прочитать С1, С2 и С3 так: «любой политический режим соответствует каким-то представлениям о свободе (и, соответственно, там бродит дух Прометея и т. п.) и поэтому любой режим хорош (СССР или современная Россия), а плохое происходит от того, что плохи люди». Поэтому, если утверждается кризис «либерализма», то плохи «либералы». Оставив в стороне уже отмечавшееся несоответствие друг другу этих терминов, отметим нелепость в С3, где «либералам» нужно было быть «хранителями либеральных ценностей».

Чем именно были плохи «либералы», обсуждается позже. А перед этим в тезисах E и F, замаскированных под констатации личной интонацией фрагмента, мы встречаем отклики на А1 и А2, содержащие безо всяких доказательств весьма сильные утверждения о связи «либералов» с Кремлем, о «помощи» им на выборах в прошлом и случайно полученных результатах теперь. В G к «либералам» присоединяется крупный бизнес, который упрекают за то, что он не предусмотрел «нестандартные» механизмы лоббирования своих политических интересов в новых условиях. Это звучит двусмысленно и читается как «не сумели заплатить кому-надо и сколько-надо». Попутно глухо опровергается предположение об увеличении масштабов фальсификаций выборов и косвенно утверждается, что Путин — «сильный» президент.

Нужное повышение тона предпринимается в H, где автор ставит себя в одну линию с «либеральными взглядами», «Россией», «путем свободы» (хотя и не ясно, что под этим подразумевается), «Сталиным» и «июнем 1941». Соли добавляет цитата из Сталина и восходящий ряд — «трагические ошибки», «вина», «моральная», «историческая». Назвав трагическим и историческим тот факт, что некие лица не сумели вовремя выработать «нестандартные» механизмы лоббирования, т. е. не подкупили тех или иных лиц, автор «Письма» создал бы комический эффект. Но этим словам предшествует упоминание «июня 1941», и на этом фоне [287] комический эффект исчезает, а несопоставимость сравниваемых обстоятельств вызывает брезгливость и презрение к «людям либеральных взглядов». Весь пафос, как и четырьмя абзацами выше, оказывается фальшивым и действует наоборот.

Содержание первого раздела, если компетентный читатель захочет передать его кратко за вычетом намеков и внешних вставок, таково: некая группа политиков и бизнесменов не сумела адекватно действовать в новой политической обстановке и лишилась ранее занимаемых выгодных политических и экономических позиций. Заметим, что в тексте не обсуждается политическое противоборство между этой группой и ее оппонентами, так что проигрыш «либералов» анонсирован исключительно как результат негативного отношения к ним избирателей.

Второй раздел письма, озаглавленный «Над пропастью во лжи», посвящен разбору причин кризиса «либерализма». Заголовок кажется дежурным штампом, но его содержание соответствует образному ряду раздела. К обоснованию тезиса K подходят три аргумента. K1 утверждает, что приватизация проводилась без учета «социальной реальности» и что этот факт подтверждается нынешним негативным отношением «народа» к приватизации. Отметим, что первое не связано с последним. K2 утверждает игнорирование «либералами» тех или иных проблем, что не может быть надежно обосновано. K3 больше нагружен информацией, хотя и слаб. В самом деле, высказанные в K3 соображения вполне правдоподобны. Ясна их функция — это то, что можно выставить на всеобщее обозрение в качестве идеологии элиты, с целью скомпрометировать элиту. Прагматика K3 состоит в намеке на то, что автор сам слышал, из чьих-то уст эти мысли, и даже возражал, но не был услышан. «Эффект присутствия» усиливается появляющейся в K3.1 «усмешкой», с которой бесспорная «социальная политика» «отбрасывалась» вместе с сомнительным «надо делиться». Это явная подтасовка. «Возражения» против социальной политики законны, хотя их могут позволить себе только немногие западные консерваторы, а вот «надо делиться» происходит из словаря рэкетиров, это совсем не то же самое, что «перераспределение доходов в обществе», и этот призыв, находящийся вне политического и правового поля, действительно надо отбрасывать.

[288]

Тезис L получает более детальную разработку. L1 ссылается на то, о чем не «думали» «либералы», L2 говорит о том, о чем они не заставили себя или о чем они поленились «думать», в L5 «либералы» снова «думают» не о том. Аргумент, апеллирующий к тому, о чем кто-либо думал или не думал, по определению слаб — эпистемические установки ускользают от внешнего анализа. Но аргументы имеют общую прагматическую изнанку: «умные и хорошие люди (и я в том числе) думали, понимали и говорили о том, что и как надо делать, а вот эти (“либералы”) думали о чем-то другом (вредном для общества и, возможно, полезном для себя)». Аргумент L3 конкретен и весом, а аргумент L4 чисто эмоционален. Неопределенные понятия о социальном мире и социальной стабильности предшествуют появлению центрального образа раздела — пропасти между правившими «либералами» и народом. Пропасть эта, кажется, не очень велика, поскольку большую пропасть нельзя заполнить «розовыми представлениями», закачивая их туда «насосом». «Насос» снижает образ «пропасти» до траншеи, прокопанной для ремонтных работ, из которой насосом могут только выкачивать жижу неопределенного цвета. Ничто розовое и виртуальное не может туда попасть, и аргумент не спасает упоминание политтехнологов и их продуктов. Таким образом, только L3 заслуживает здесь внимания.

Тезис M. имеет второе дно. Обвинение кого-либо в лживости означает, что обвинитель знает, где правда, и умеет отличить правду ото лжи. Обоснование M достаточно развернуто. M1 приводит частный случай, основанный на косвенной цитате, M2 дает прямую цитату и ее иронический комментарий, M3, очевидно, провокационно, а камуфлирующую роль выполняет аргумент M3.1, должествующий сыграть на старинном и, кстати, простонародном предрассудке, что, мол, «наверху» многого не знают. M4 переводит внимание с конкретных случаев обмана на общую лживость и двуликость «либералов», что повторяет А4.1 и иллюстрируют M4.1 и M4.2. Аргумент M5 сам по себе излишен, но он основан на цитате, имеющей конкретное авторство, и поэтому, возможно, имеет конкретного адресата.

Тезис X и подтезис X1 слабо поясняется в X2, но так и остается голословным. В X следует отметить нарочитую стилистическую грязь в словосочетании «прелести свободы». Тезис Y призван связать обоснование K и L с обоснованием M.

[289]

Тезис N обосновывается констатацией N1 и аргументом N2. Их суть состоит в том, чтобы поставить под сомнение легитимность второго президентского срока Ельцина. Интонация личного свидетельства призвана придать сообщаемому исключительный характер.

В С3.1 (N1) тема ответственности бизнеса за последствия правления «либералов» возвращается, чтобы, спустя небольшой период, стать центральной. Интермедию образует констатация А13, который обновляет связь c содержанием первого раздела и который завершается «плевком в пропасть». Семантика этой фразы не вяжется с «твердым и бесслезным “прощайте!”». Если к последнему близки «решительное “нет!”», «хватит!» и «баста!», то плеваться в пропасть — бесполезное занятие, которое может служить символом бессилия и тщетности попыток эту пропасть преодолеть, но оставляет открытым вопрос о том, какая из сторон пропасти предпочтительна. Правда, как мы помним, пропасть, наполненная «розовыми либеральными представлениями о действительности», невелика, хотя это дела не меняет.

Тезис О уточняет, какова была роль бизнеса при правлении «либералов» и почему на бизнесе лежит ответственность за последствия этого правления. Приводимые в поддержку доводы О1-О4 и О6 смешивают различные обстоятельства, одни из которых могут быть основанием для ответственности, а другие — нет.

В следующем разделе «Письма», который называется «Бизнес на свободе», приведены общие места, описывающие естественные формы поведения бизнеса. Но здесь, в обосновании тезиса О, снова используется личная интонация, благодаря которой естественное приспособление бизнеса к имеющимся общественным условиям и его стремление к максимальной выгоде превращаются в нечто предосудительное. Тезис О5 настолько слаб, что его «позитив» немедленно превращается в «негатив». Чтобы добиться этого эффекта наверняка, использовано смысловое противоречие в «реанимировали раздавленные», что сразу же создает отрицательный фон восприятия, и даны два ослабления к «2 млн рабочих мест». Первое ослабление — ремарка «(в общей сложности)», второе — «высокооплачиваемых». О5 удачно предваряет О6 и О6.2, причем в случае О6.2 имеет место подмена термина: вместо подразумеваемой выше «игры по (навязанным) правилам», в которой бизнес к тому же «разводили», вдруг появляется «солидарность» бизнеса с безответственными обманщиками «либералами», обманывавшими в соответствии с [290] О3 и самих бизнесменов. В общем и целом, тезис О не получает обоснования, в роли которого должен выступить контекст следующих за ним доводов.

Краткое содержание второго раздела: группа политиков и бизнесменов потерпела неудачу, потому что вела себя слишком легкомысленно, а именно, использовала свое участие во власти в своих интересах, но не взяла власть полностью под свой контроль.

Третий раздел «Письма», озаглавленный «Бизнес на свободе», как уже говорилось, содержит изложение общих мест, посвященных моральной, идеологической и национальной индифферентности бизнеса 3. Задача P, P1, P2, P3, Q, Q1, Q2 состоит в том, чтобы выставить бизнес в целом в отрицательном виде, указав на те его черты, которые особенно порицаемы в традиционном обществе. И декларация R, возникающая на этом фоне, призвана продемонстрировать приверженность автора традиционным ценностям. При этом остается неясным, что считать главной заслугой автора, его благотворительность и «инвестиции в инфраструктуру гражданского общества», его «уход из бизнеса» в сторону «мира подлинной свободы и реальной демократии» или его желание «умереть здесь». Последние два момента знаменательны в связи с объявленным ранее нахождением автора в тюрьме, куда он и «ушел из бизнеса» и где он может пробыть неопределенно долго. Непонятно также, хорошо ли, что автор является представителем «либеральной части общества», и не взято ли уже слово «либерал» в каком-то лучшем смысле. Намек на это есть, хотя содержание последнего раздела «Письма» не позволяют допустить у автора либеральные настроения. Если учесть, что заголовок раздела «Бизнес на свободе» требует продолжения «а Ходорковский в тюрьме», то весь раздел приобретает совершенно издевательский характер. Его содержание вкратце такое: все идет, как шло, но некто выбыл из процесса и попал в тюрьму.

[291]

«Письмо» завершается разделом «Выбор пути», заглавие которого читается как «Выбор Путина», что обращает читателя к одной из основных мыслей автора. Риторический вопрос S служит анонсом ряда деклараций, первая из которых S1 также содержит декларативную часть S1.2 с риторическим вопросом «Что ты сделал для России?». Вопрос этот в данном контексте читается как «Мы (бизнесмены) ничего не сделали для России», а с учетом S1.1 на место «России» становится «государство». Так, путем риторического трюка сформулирована мысль о том, что бизнесмены должны что-то «сделать» для государства, которая при раскрытии семантики слов «сделать» и «государство» превращается в мысль о том, что бизнесмены должны дать денег (сколько скажут) неким лицам, которые радеют о пользе государства 4. Забавным выглядит экивок S1.3, который следует читать так: «Мы (сами знаете кто) дали Вам разбогатеть, так что…».

Декларация S2 — это поклон в сторону традиционализма, который, по своему содержанию, кажется бесспорным, но на самом деле использует неверную постановку вопроса, в которой вместо рациональной оценки экономического поведения дается его этическая оценка 5. Стилистика этого фрагмента интересна параллелизмом использования выражений «искать правды» и «имидж», при котором этическое и эстетическое уравниваются. Впрочем, это не более, чем очередная подтасовка.

Центральная мысль раздела содержится в декларации S3, хотя обоснование ее содержит ряд подтасовок. Конструируемое основание тезиса состоит в том, что «без Путина Россия погибнет». Для того, чтобы навести читателя на эту мысль, от личности главы государства в S3.1 совершается переход к институту президентства. Затем в S3.2 делается намек на то, что будет, если этот институт «рухнет», хотя до сих пор об этом речь вообще не шла. Иными словами, вопрос о легитимности правления [292] конкретного лица был подменен вопросом о роли института этого правления. Затем в S3.3 приведено бессодержательное «общее место», а затем декларировано, что, поскольку инфраструктура гражданского общества выстраивается медленно, этим процессом должны руководить власти 6.

В декларации S4 и в доводах к ней в мягкой форме сказано, что Хакамада лгала и поэтому автор отказался финансировать ее предвыборную кампанию. Следящий за событиями читатель знает, что к тому моменту, когда в речах Хакамады стал фигурировать «Норд-Ост», автор уже находился в тюрьме и не мог принимать какие бы то ни было решения по поводу финансирования ее предвыборной кампании.

В S5 мы снова встречаем традиционалистскую идею национальной укорененности бизнеса, но на этот раз уже применительно к «либеральному проекту». Плохой, космополитический «либеральный проект» с бизнесменами без отечества противопоставляется хорошему, «национальному», с бизнесменами, имеющими «почву под ногами». Это противопоставление надо понимать в том смысле, что пора реализовывать хороший «либеральный проект», т. е. тот, который может «укорениться». Это, с учетом прошлых деклараций, означает, что складывающийся социально-экономический порядок и его возможные модификации и есть искомая реализация нового «либерального проекта».

Декларации S6 как будто уточняют черты этого проекта. Снова вместо перераспределения доходов в дело вступает призыв «поделиться с народом» (легко читается продолжение — «награбленным»). Среди законных способов «дележа» упоминается только реформа налогообложения сырьевой отрасли, поскольку других обязательных механизмов, кроме налогового, в правовом государстве не может быть. Но «дележ» — это понятие из разбойничьего лексикона, поэтому сделан намек на «другие шаги», под которыми, видимо, понимается уже объявленная выше отдача денег «кому следует» для «блага государства». Уговаривая бизнесменов «делиться», автор в S6.3 и S6.3.1 рисует картину неизбежности «дележа», который в таком случае правильно было бы назвать «экспроприацией» или «отнятием». Масштабы «экспроприации» можно оценить по экивоку S6.3.3, из которого следует, что дети [293] «поделившихся» будут жить в России (независимо от их пожеланий) и передвигаться по улицам пешком.

Декларации S7 после «дележа», пожалуй, излишни. Неясно, зачем бизнесменам вкладывать деньги в гражданское общество, если деньги будут переданы для этой цели «власти». В любом случае «создавать структуры гражданского общества» специально и извне для гражданского общества абсурдно, в то время как достойной задачей для бизнеса является финансирование их деятельности. Здесь (S7.1) возникает неожиданная тема «утечки мозгов» и их стремления к гражданскому обществу (S7.2). Поскольку неясно, к какому именно гражданскому обществу стремятся «мозги», к тому, которое будет создано в соответствии со звучавшими ранее декларациями, или к тому, которое связано с плохой (т. е. западной) «либеральной моделью», все, что говорится об утечке мозгов, очень двусмысленно. К какому именно гражданскому обществу они «потекут», а главное, куда «потекут» бизнесмены и прочие люди «либеральных взглядов», включая автора «Письма», остается неизвестным.

Финал «Письма» предстает в виде ряда деклараций, отвечающих как на тезисы, так и на экивоки, ранее встречавшиеся в тексте. Содержание деклараций и экивоков T и U уточняет идею «нового либерального проекта». А именно: начать надо с модификации «либералов». Неожиданным образом обруганное в начале «Письма» свойство «русских либералов» менять окраску выставлено здесь как основа для рассвета «либерализма». Всем участникам прошлых неудач предлагается оставаться на местах, но только «измениться», т. е. «перекраситься». Наконец, декларация и экивок V предваряет появление имени и фамилии автора. «Поверить в страну» или «Поверить в свободу»? Анафорическая связь местоимения «нее» далеко не очевидна. Чтение «Поверить в страну» банально. Гораздо интереснее, если сидящему в тюрьме автору надо «Поверить в свободу» для того, чтобы «вернуть свободу стране». Если это так, то перед нами очевидное хулиганство. В любом случае, выше речь шла о том, что со «свободой» всегда было плохо, и поэтому нелеп призыв вернуть то, что не могло быть потеряно. Мотив «возвращения» свободы введен здесь, конечно, применительно к автору письма, который свободу потерял и поэтому может ее вновь обрести. Зол и двусмыслен намек на то, что для этого автору «Письма» сначала нужно в свободу поверить.

[294]

Содержание четвертого раздела: бизнесменам, которые вместе с «либеральными» политиками упустили власть, придется делиться собственностью с теми, кто эту власть взял, причем на их же условиях. Любое сопротивление бесполезно.

Восстановим теперь содержание письма в целом, без намеков и внешних вкраплений: политики и бизнесмены, которые при правлении Ельцина занимали ведущие политические и экономические позиции, действуя как действует бизнес всегда и везде — только в своих интересах, не сумели по легкомыслию полностью взять под контроль власть в стране, в результате чего утратили свое прежнее положение (вплоть до лишения свободы) и принуждены делиться с новой властью собственностью, причем на ее условиях.

Аргументация и message

Общий итог анализа аргументации «Письма» очевиден. То, что в тексте играет роль обосновываемых тезисов, на самом деле лишь прикрывает то, о чем в письме говорится на самом деле. Аргументация носит в большинстве случаев бутафорский характер, а выражение мнения играет роль более значительную, чем ссылка на факт. Стилистика письма включает и пафос, и личные интонации, но всегда неуместно, так что достигаемый эффект не соответствует тому, который можно было бы считать желаемым для автора.

Текст с такими характеристиками не может восприниматься достаточно компетентным, т. е. умеющим проследить ход аргументации и ее корректность читателем, иначе, как средство для передачи информации, которую нельзя по тем или иным причинам передать прямо. Такой читатель, отвлекаясь от массы намеков и внешних вставок, выделит сначала некоторое «сухое» содержание, наподобие того, как мы это сделали выше. Осмыслив его, читатель обратится к намекам и вставкам, поскольку в них он будет искать иллюстрации к подлинному содержанию текста, ответы и комментарии на возможные возражения или выводы. Этот «диалог» с элементами текста, лежащими вне его основной сюжетной линии, создает для читателя среду распознавания message.

Прежде чем мы приведем возможную реконструкцию message «Письма Ходорковского», перечислим те условия, выполнение какой-либо комбинации которых представляется, на наш взгляд, необходимым для любого текста, чтобы в нем можно было видеть message:

[295]

1. смысл терминов, несущих основную смысловую нагрузку, должен быть не вполне адекватен референтам этих терминов и их обычному употреблению; для этого предпочтительно использовать термины с нестрого определенным значением;
   
2. то, что компетентный читатель мог бы кратко сформулировать как основное содержание текста, не должно звучать в тексте явно;
   
3. используемые для маскировки основного содержания текста положения должны обосновываться не вполне корректно, причем главным источником аргументации должны быть мнения, так или иначе эмоционально окрашенные; легко усматриваемые ошибки допускаются только в особых случаях, как демонстрация силы, т. е. пренебрежения к читателю;
   
4. текст должен содержать несколько содержательных противоречий, во-первых, между делаемыми выводами и общепринятыми определениями 7, во-вторых, между положениями, отражающими точку зрения автора, но находящимися в разных частях текста;
   
5. текст должен содержать намеки, причем достаточное большое количество намеков, чтобы их использование не казалось грубым; хороший фон для понимания существенных намеков возникает в том случае, когда среди прочих некоторые легко расцениваются как имеющие под собой реальное основание, а некоторые — как совершенно нелепые;
   
6. в тексте должно быть много не влияющего на развитие его основного сюжета материала, который сам по себе должен быть по меньшей мере спорным или недостоверным, т. е. провокативным;
   
7. текст должен быть стилистически и интонационно неоднородным, причем использование того или иного стилистического приема или передача той или иной интонации должны достигать эффекта, который не соответствует обычно от них ожидаемому;
   
8. в тексте должны присутствовать искаженные цитаты, неуместные сравнения, неадекватно снижающие или поднимающие метафоры, причем их использование также не должно соответствовать видимым задачам автора;
   
9. текст должен содержать двусмысленности, а местами быть хулиганским, т. е. наносящим неявное оскорбление чьим-либо чувствам или системам ценностей; для этого можно использовать соседство тех или иных слов, имен, идиом, благозвучные или неблагозвучные сочетания;[296]
   
10. заголовок и подзаголовки желательно также делать двусмысленными, хулиганскими или содержащими намеки.
    

Этот список условий можно было бы пополнить, тем более, что в классической риторике есть много материала, посвященного неявному воздействию на читателя или слушателя. Но в случае с наведением читателей на message главная цель состоит не в воздействии, т. е. не в том, чтобы внедрить некоторую мысль в их сознание, а в том, чтобы заставить их самих сформулировать некоторые мысли по поводу прочитанного, вызвать у них какую-либо реакцию (или ее отсутствие), пронаблюдать эту реакцию и составить на этой основе определенное представление о знаниях, склонностях и возможном характере действий людей. Внедрение в общественное сознание тех или иных идей методом message также может быть успешно достигнуто. Ситуация неопределенности, в которой находится читатель, когда он не знает, кому адресован message, ставит его перед необходимостью примеривания на себя той или иной общественной позиции, либо в конфронтации с властью, пославшей message, либо в согласии с ней, т. е. в принятии message. В этом случае прагматика message, которая вынуждает каждого компетентного читателя принимать или не принимать message на свой счет, почти исключает его индифферентное отношение к содержанию message. Message можно сравнить с фамильярным разговором начальника с подчиненным где-нибудь на пикнике, в нерабочей обстановке, когда именно фамильярный характер говорения, наряду с сохранением статусных различий, делает невозможными какие-либо возражения, дискуссии и тем более решительное несогласие. Разговор с формального уровня переходит на неформальный, и там, где раньше была слабость аргументов, теперь появляется мощное «я так хочу» властной силы.

Вариант реконструкции message «Письма Ходорковского»

Сформулировать message знакового текста сколько-нибудь точно, как уже говорилось в начале статьи, нельзя. Нельзя также ручаться за то, что текст содержит message по замыслу автора. Мы помним, что наличие message не связано с намерениями автора и не имеет к нему никакого отношения. Увидеть и понять message, установить его адресата и оценить степень своего понимания [297] message — это индивидуальная задача каждого, кто читает знаковый текст. Поэтому наша реконструкция message «Письма Ходорковского», хотя и будет основываться на проведенном выше анализе аргументации, конечно, является только одной из возможных. Итак, message «Письма Ходорковского»:

Некоторые политики и бизнесмены, которые были близки к власти при Ельцине, скоро будут окончательно удалены с политической сцены и лишены собственности [Заголовок]

[о свободе, демократии и гражданском обществе] Разговоры о гражданских свободах раздражают. Никаких «свобод» и «демократий» не будет. Под «свободой» и «демократией» будет пониматься то, что мы захотим. «Гражданское общество» построит власть и построит так, как сочтет нужным. «Либерализм» в России будет процветать, но в нашей специфической редакции.

[политическая жизнь] Дума выражает настроения масс — народ обижен на элиту за унижения последних лет и жаждет мщения. Президент полностью контролирует ситуацию и не даст в обиду тех, кто покажет себя с хорошей стороны. Вести разговоры о легитимности президента не рекомендуется, а надо, напротив, усвоить, что президент — спасение России.

[«демократы»] Партии «демократической» ориентации свою роль выполнили и больше не понадобятся. В Думе их больше не будет и вообще их скоро больше не будет. Тех из «демократов», кто перекрасится, мы может быть сохраним на должностях и при собственности.

[«олигархи»] Олигархи эпохи Ельцина висят в воздухе. У них скоро будет отобрана по возможности вся собственность. Получили они ее от власти, и как получили, так и лишатся. Олигархи, присягнувшие на верность власти, могут быть оставлены на плаву.

[бизнес] Россия не Запад. В России бизнес будет жить по нашим законам — ручной, прозрачный и понятный власти. Деньги власти бизнес будет отдавать сколько скажут и когда скажут.

[утечка мозгов] Тот, кто считает себя очень умным и не хочет жить так, как мы предлагаем, пусть сдает имущество (если оно у него есть) и едет на все четыре стороны.

[Ходорковский] Ходорковский сидеть в тюрьме будет долго, а собственность и бизнес у него отберут.

[подпись] Те, кто посадили Ходорковского и настолько хорошо контролируют ситуацию, что публикуют от его имени письма.

[298]

Вопрос об авторстве «Письма» мы оставляем в стороне, поскольку он не имеет научного содержания и не важен для наших целей. Еще раз повторим, что message — это произведение читателя. Кто же адресат message «Письма Ходорковского»? Скорее всего, адресатами являются группы лиц, прямо в нем названные, хотя, конечно, и не только они, но и все те, кто им может сочувствовать. В раздумья об адресате погрузится всякий представитель бизнеса, которому есть чем «делиться». Всякий, кто считает, что у него есть «мозги», засомневается, не от него ли ожидают «концентрирования» вокруг анонсированного «гражданского общества», т. е. не ему ли пора собирать чемодан. Михаил Ходорковский будет размышлять о том, специально или случайно вставлены в текст слова «я хочу жить, работать и умереть здесь», и что они означают.