Культурология и эстетика в творчестве М.С.Кагана как ученого и учителя

В современных энциклопедиях и словарях, в фундаментальных изданиях последних лет, подытоживающих развитие гуманитарных наук за только что минувший ХХ век, непременно значатся имя и труды М.С. Кагана. При этом отмечается, что особое направление гуманитарно-культурологического знания родилось и успешно развивалось на базе его эстетических исследований в Петербургском университете, где он работает более полувека.

Петербургский университет всегда был притягательным для молодежи своим особым духом–духом свободы и творчества, бесстрашного поиска истины и порядочности, преданности своему делу и ответственности ученых перед молодым поколением. Этот дух сохранялся даже в самые трудные для развития социальных наук годы, ибо в нем было и есть немало ученых–подлинных носителей петербургской гуманитарной культуры, влюбленных в свою науку и умеющих заражать этой любовью — «жень-шенем» гуманитарности — целые поколения студентов. Они открывали горизонты новых научных направлений и умели обеспечивать не только фундаментальность образования, но и воспитывать личность.

Энергия их вдохновляющего воздействия сохраняется десятилетиями, тревожа ум и сердце, побуждая работать, испытывать радость постижения, опираться на научный фундамент, созданный ими.

В деятельности этой замечательной когорты ученых Петербургского университета особенно ярким и мощным, поистине симфоническим по масштабам и результатам представляется педагогическое и научное творчество Моисея Самойловича Кагана.

Все мы, учившиеся у него в 60-е годы–время больших романтических надежд–помним ту плодотворную атмосферу, которую он умел создавать на своих занятиях. И какие бы потом не возникали порой противоречия и споры с Учителем, главным остается то, что истоки очень значительного числа творческих биографий философов и культурологов, музыкантов и художников, социологов и филологов, историков и искусствоведов всей России связаны именно с той атмосферой–атмосферой свободной научной дискуссии, строгого отношения к используемому материалу, атмосферой уважения к каждому факту самостоятельного творческого поиска, уважения к обновлениям, логике, научным доказательствам, эрудиции, то есть ко всему тому, что, в конечном счете, составляет основу подлинно научной исследовательской практики.

Именно в 60-е годы были созданы те устои, на которых до сего дня высится здание эстетики. По удачному и выразительному суждению В.В. Прозерского: «Царивший прежде хаос в эстетической науке уступил место порядку. Эстетическая вселенная получила свой звездный атлас» 1. Обсуждались проблемы специфики искусства, шла дискуссия о соотношении этического и эстетического. В работах М.С. Кагана было показано различие между «истиной» и «добром» и единство последнего с «красотой», а также их отличие от «пользы». Если категория «истина» является гносеологической, а «польза» праксеологической, то категории «этического» и «эстетического» относятся к сфере ценностного отношения субъекта к объекту. Вместе с тем «эстетическое» отличается сущностно от понятия «художественного», которое означает качества искусства, не сводящиеся к эстетическим ценностям. Была также высказана идея о динамическом соотношении этического и эстетического, зависящем от содержания и ориентации определенного типа культуры.

В те годы он создал, прочитал студентам и издал в трех томах впоследствии ставший знаменитым «Курс лекций по марксистско-ленинской эстетике», переиздававшийся потом несколько раз в нашей стране и за рубежом. В «Лекциях» нас поражала сила творческого мышления, масштаб обобщений, красота логики, нравственный пафос и вера в наступление лучшего будущего. И в каких бы уголках страны мы ни работали после окончания университета, его «Лекции» как и другие работы, были долгое время «настольными».

Поразительно, как много научных конференций и семинаров, активно продвигавших эстетическую, искусствоведческую, философскую и культурологическую мысль, было проведено по его инициативе. Его творческая и организаторская активность, постоянное расширение исследовательского поля исключительны.

Он шел от филологии к истории искусства, к эстетике и философии, теории систем, постоянно уточняя найденные методологические позиции, позволявшие обнаружить глубинные законы искусства и культуры в целом. В 80-е годы вышло два тома коллективной монографии под редакцией Моисея Самойловича, посвященные истории художественной культуры в общечеловеческом масштабе. Культурологическое осмысление всей искусствосферы как целостности, ее особой позиции в культуре — как самосознания культуры — имело не только широкий научный резонанс, но и послужило теоретической основой для введения во всей стране инновационного вузовского и школьного курса «Мировая художественная культура». Этот курс стал способом интегративного постижения панорамы художественного движения человечества и развития целостного историко-культурного мышления учащихся.

Появление коллективной монографии под его научной редакцией или любой его книги — будь то «Морфология искусств» (1972), «Человеческая деятельность» (1974), «Мир общения» (1988) или «Музыка в системе культуры» — всегда Событие. Обладая ответственностью сознания, в каждой из них он ставил и творчески рассматривал насущные вопросы философии, культурологии, искусствоведения. Его работы порождали острые дискуссии, отличали новый этап в осмыслении классических и современных идей, побуждали к научным поискам. Как мыслитель и университетский педагог он и сейчас продолжает оказывать продуктивное воздействие на развитие академической науки и культурной жизни.

В конце 80-х — 90-х годах чрезвычайно актуализировалась идея культуры и выявилась значимость культурных стратегий общества. В стране бурно развился культурологический дискурс, нужны были глубокие книги по исследованию феномена культуры, учебники по культурологии и истории культуры. И как ответ на вызов времени во второй половине 90-х годов появился философский триптих М.С. Кагана: «Философия культуры» (1996), «Эстетика как философская наука» (1997) и «Философская теория ценностей» (1997). Это концептуальный итог сорокалетних размышлений, теоретических штудий и исторических исследований Мира человека. Он был замечателен и весьма поучителен тем, что его автор, в былые 70-е получивший ярлык «антимарксиста», не остался в дни резких социальных перемен ни с теми, кто не хочет или не может расстаться со старой, квазимарксистской идеологией, ни с теми, кто конъюнктуры ради легко отбрасывает прежние философские взгляды.

Он остался верным самому себе, храня сознание нравственного долга и достоинство ученого, который продолжает делать свое дело без расчета на награду и признание от любых властей или на благодарную память потомков. Названные книги опираются на социальную философию марксизма.

Автор полагает, «что быть в наши дни сторонником марксистского социально-философского учения не значит догматически, некритично принимать каждое суждение «Учителя», согласно господствовавшему у нас много лет принципу средневековой схоластики «magister dixt», но применять содержащиеся в этом учении выявления логики исторического процесса к объяснению реального хода развития общества, культуры, искусства, при этом осваивая достижения современной научной мысли, ушедшей далеко вперед по сравнению с тем, какой она была полтораста лет назад».

Все три части философского триптиха объединяет новаторский стиль мышления. Впервые в мировой науке в основу изучения культуры положена системно-синергетическая программа, соответствующая современной парадигме научного познания. М.С. Каган убежден, что «в тех случаях, когда гуманитарное знание ставит перед собой чисто теоретические задачи–изучение законов строения, функционирования и развития социальных, культурных, художественных объектов, оно должно применять те же методологические процедуры, которые выработаны в ходе изучения природных явлений и процессов, но развивая и обогащая эту методологию в соответствии с более высоким уровнем сложности социокультурных систем».

Строго следуя избранной методологии, учитывая междисциплинарные и трансдисциплинарные исследования, интегрируя данные различных наук, М.С. Каган смог преодолеть их былую разобщенность и охватить единым взором сложнейший мир культуры, своеобразие человеческих ценностей вообще и эстетических в особенности. Он создал целостную, единственную в своем роде философскую теорию культуры, а философия культуры стала той «общей почвой», на которой «произросли» эстетическая и аксиологическая теории. С другой стороны, стало очевидным, что многолетние изыскания автора по эстетике, теории человеческой деятельности, системологии и аксиологии способствовали «кристаллизации» его философской концепции культуры.

Все части триптиха мировоззренчески едины, «спаяны» методологически; по проблематике содержания они подобны сообщающимся сосудам, ибо теоретически охватывают сложную целостность мира культуры и вместе с тем «высвечивают» разные его грани. Поскольку каждая из трех книг есть итог размышлений автора по конкретному предмету и наряду с этим–определенный итог развития культурологии, эстетики и аксиологии как наук, постольку все они обладают редким качеством энциклопедичности, что придает им особую научную ценность.

В первой книге триптиха «Философия культуры» рассматривается онтологический статус культуры. Автор впервые в науке выявляет наряду с природным, социальным и связывающим их деятельностным бытием человека четвертую форму бытия–культуру. Она является способом бытия и инобытия человека. «Иначе говоря, — отмечает автор, — все, что есть в человеке как человеке, предстает в виде культуры, и она оказывается столь же разносторонне-богатой и противоречиво-дополнительностной как сам человек — творец культуры и ее главное творение».

Вторая часть триптиха «Эстетика как философская наука» — новое, радикально переработанное издание того университетского курса, который в 60 — 70-е годы принес автору широкую известность. При сохранении выработанной прежде и уточняющейся от издания к изданию концепции, ее изложение обогатилось целым рядом новых, развивающих эту концепцию идей. Замечательно ясно написано логико-методологическое введение, помогающее читателю понять логику выведения эстетической концепции из ее теоретического фундамента. Книга обрела новое завершение, которого не было в прежних лекциях–очерк истории мировой художественной культуры. Ее изложение основано на применении системно-синергетической методологии изучения эволюции художественной культуры в целостном социокультурном контексте и в непосредственной связи с развитием эстетического сознания человечества.

Третья часть тоже написана по университетскому курсу, прочитанному в Петербургском университете и вызвавшем дискуссию. В этой работе показана судьба теории ценностей в истории европейской и отечественной философии. В отличие от существовавших социальной и натуралистической трактовок, Моисей Самойлович предложил оригинальную аксиологическую концепцию, согласно которой ценность есть специфически человеческое, культурное явление возникающее «как способ обнаружения субъектом значения объекта для своего субъективного бытия, иными словами — как придание ценности всему, что создается самой культурой, и в виде «второй» природы, и в виде различных форм внеприродного, имматериального, иллюзорного, творимого фантазией инобытия».

Эти три книги содержат целостное философское учение о культуре и ее ценностном мире и, на мой взгляд, являются значительным достижением отечественной философии ХХ века. Благодаря созданию именно этого учения о культуре и ценностях М.С. Каган стал «живым классиком».

Научное творчество М.С. Кагана подобно самой истории культуры развивается по экспоненте: чем далее, тем чаще и все больше появляется монографических исследований. Река творческой мысли принесла нам монументальный «Град Петров в истории русской культуры», удостоенный Анциферовской премии в 1998 году. В этом «Логическом соборе» впервые в исторической литературе дано трехвековое развитие Петербурга-Петрограда-Ленинграда-Петербурга как одного из двух культурных центров России, основанного Петром Великим в ходе преобразовавших Россию грандиозных реформ. Здесь полифонически представлена культурная жизнь Петербурга в его диалоге с Москвой, выявлена особенная ментальность петербургской интеллигенции и выражена глубокая любовь автора к Великому городу. Затем на основе «Града» М.С. Каган издал для тех, кто тоже любит этот город, учебное пособие «История культуры Петербурга», которое долго ждали от петербургских ученых поколения гимназистов и студентов.

Десять лет назад Г.Ф. Сунягин, говоря о своем учителе как об одном из «китов» научной тверди, провозгласил: «Так пусть Учитель не устает!» Когда читаешь часто появляющиеся в академических и периодических изданиях статьи М.С. Кагана об образовании в России, о задачах школы, об интеллигенции, о специфике гуманитарных наук, а также новые книги, как например, «Введение в мировую культуру», то в самом деле кажется, что он не устает и никогда не будет уставать.

В работе «Введение в мировую культуру» 2 М.С. Каган критически осмыслил многообразие имеющихся в распоряжении науки основных идей мировой истории и культуры, отмечая развитие социальных общностей от развития создаваемых ими культурных систем. Показав неудовлетворительность трех главных подходов к конструированию теоретических моделей истории общества и культуры («линейно-прогрессистской», «эмпирико-хронологической» и «локально-цивилизационной»), он предложил собственное, отличающееся от них понимание закономерностей историко-культурного процесса.

Это понимание основнано на применении давно им разработанных принципов синергетического изучения сложных антропосоциокультурных систем. История культуры рассматривается как закономерный процесс ее самодвижения, что дает возможность увидеть источники ее динамики, смены ее хроноструктур в ней самой в условиях меняющейся среды, природной и социальной. При этом принципы периодизации культуры (традиционный или канонический и инновационный или личностно-креативный) базируются на ее собственных, а не внешних основаниях.

Синергетическое понимание истории мировой культуры осуществлено в первом томе «Введения», который посвящен традиционным школам культуры древнейшего, древнего и средневекового доиндустриального общества.

Эта работа может послужить фундаментальной обновленной методологической базой для более конкретного рассмотрения общих и специфических закономерностей многолинейного движения общества и культуры.

Нас поражает неиссякаемость его творческой силы, логика и пафос выступлений, неизменное уважение к единомышленникам и оппонентам, доброжелательность и внимательность к коллегам и студентам. Мы еще не успели прочитать только что вышедшие книги, как на столе рецензентов появилась новая рукопись «Се человек… Жизнь, смерть и бессмертие в «волшебном зеркале» изобразительного искусства». Это философско-антропологическое сочинение особого рода, посвященное выявлению глубинного философского смысла отражения бытия человека в изобразительном искусстве…

Оно предназначено для понимающего «возможного и желанного» читателя и принадлежит к числу редких трансдисциплинарных исследований. Автор разворачивает поразительную многотысячелетнюю панораму «работы» изобразительного искусства как самосознания культуры, художественно-образного человекознания. Здесь демиург культуры представлен в свете «вечных тем» его бытия и необыкновенной многогранности их историко- и индивидуально-конкретных воплощений. Это энциклопедия по изоантропологии.

К этому следует добавить, что М.С. Каган содействовал развитию культурологии в разных вузах Петербурга. Двенадцать лет он является профессором кафедры художественной культуры педагогического университета им. А.И. Герцена, оказывая глубокое интеллектуальное и духовное воздействие на тех, кто реформирует систему высшего педагогического и среднего образования. По его мнению, исходный пункт реформы — понимание того, что учитель становится учителем, когда его деятельность уподобляется художественному творчеству, отличаясь тем, что Учитель создает, лепит, конструирует реального человека, а не образ человека, но его творение воплощает живущий в его воображении идеал человека, совмещенный с пониманием своеобразия своих учеников и ему необходимо иметь особый творческий дар Учителя-воспитателя. По его мнению, сегодня нужно изменить целевую установку всей педагогической деятельности — с образования специалиста на воспитание интеллигентов и совместными усилиями всех причастных к этому лиц разрабатывать еще неизвестные педагогике конкретные способы, приемы, процедуры, методы формирования интеллигенции. Очень важно, чтобы этому замечательному завету нашего Учителя мы следовали.