Одним из самых, пожалуй, грандиозных предрассудков философии в последнее время, за которые она сама была готова положить голову, является то, что обычно именуется жизнью. В качестве предрассудка она понимается некоторой уже имеющейся предварительностью, которая, несмотря на то, обращено к ней мышление, которое может принимать свою предрассудочность, либо же отвергать ее, есть для него как то, что как есть есть направляющее. Конечно же, этим не предполагается грубое различие того, что, будучи самодостаточным или только лишь открывающим, так или иначе все равно возьмет свое и продиктует прочему свои условия, некоторого неуловимого и всегда изменяющегося самого по себе и деятельности мышления как того, что только сковывает самопроизводность жизни как самого по себе, умерщвляет ее и, умерщвленную, расчленяет. Такое различие, хотя и очень эффектно и даже вполне пригодно для известного рода литературы, все же проведено без знания толка в жизни, мышлении и различии.
И все же уже на его примере видна та предрассудочность, которая, и вполне справедливо, обращает само мышление. Имеется как некоторое предварение и вместе с тем как некоторое само по себе или, говоря иначе, независимое то, что именно как само по себе пронизано тем бытийным, которое, содержательно или нет, должно развить до полноты мышление. Однако, здесь получается удвоение того, что может характеризоваться полнотою: полнота того, что уже есть как быть и полнота того, что как быть еще должно быть помыслено. То есть мышление оказывается тем, что только должно, совершаясь, повторить то, совершенность того, совершенность уже чего есть уже совершенность. Это, впрочем, не следует понимать так, что без совершения мышления то, что из-за своей бытийной проникнутости, предварительно принимается как само по себе и жизнь, было бы не полным, что мышление — это только то, чего не хватает в жизни как полноте быть.
Напротив, мыслить есть что-то, что есть самое далекое от так понятой жизни, и жить в самом деле означает не философствовать, а философствовать означает не жить. Быть жизни есть преисполненное и без всякого мышления: именно поэтому-то оно и способно войти как бытийно определяющее к мысли.
Но с другой стороны, жизнь как именно жизнь, как подобная предварительная полнота быть, для того, чтобы именно быть как таковой, нуждается в совершенном исполнении мышления, которое, исполняясь, постигнет и примет ее в этом отношении, без какого бы то ни было сообщения содержания самой бытийности жизни, поскольку мышление все таки — конечное мышление.
[187]
Получается, что:
- Жизнь направляет бытийное устремление мышления.
- Мышление управляет бытийным стремлением жизни.
Было бы проще простого рассматривать бытийное здесь как средний термин заключения, но мышление, исполняясь, утверждает, что сам смысл бытийности еще не выяснен и, стало быть, не может использоваться в таком качестве.
Правда, в этом можно видеть круг, в котором самое близкое — бытийность жизни — оказывается именно самым близким, тем, что уже ничего к себе не требует из дальнейшего, только через самое дальнее — исполненность конечного мышления. И это безусловно верно. Сама жизнь поэтому и способна быть не только философским предрассудком, даже тогда, когда таковой философией принимается, но и тем, что, если так можно выразиться, как есть есть предрассудочное поразумье.
И все же в этом кругу заключена небольшая нечестность: имей он место совершенным образом, мышление и жизнь были бы в сущности одним и тем же, а это положительно не так — различие есть и оно не устранимо; скорее, если уж прибегать к пространственным аналогиям, их отношения представляют собой превращенный в отрезок разорванный круг ближайшего и дальнейшего, по которому если что и определяется, так только близость и дальность, которые, меняясь друг по отношению к другу местами, действительно взаимопереходят круговым образом.
Поэтому совершенно несправедливо упрекать мысль в умерщвлении жизни, а жизнь — в бездумности: даже если это так, кто возьмется судить о достоинствах того и другого. Важнее всякий раз понимать, каков тот способ различия, который воздерживает их друг от друга так, что для того, чтобы быть самими собой они нуждаются в другом.
Добавить комментарий