Эстетическая теория, исследования по психологии художественного творчества, размышления самих деятелей искусства давно зафиксировали парадокс различного проявления сознания и личности художника в творчестве — и — в повседневной обыденной реальности. Иногда кажется, что творческая деятельность и реальная жизнь творца репрезентируют разные личности, обладающие нетождественным темпераментом, взглядами, нормами, ценностями, характером переживаний и т.д. Как писал Бальзак о французских писателях Нового времени, « …Рабле — человек умеренный — опровергал в своей жизни излишества своего стиля и образы своей книги… Он пил воду, … ел совсем немного, прославляя обильную пищу… Таков и Буало, чьи мягкие изысканные беседы не соответствовали сатирическому духу его дерзкого стиха». Известный немецкий композитор ХХ века П. Хиндемит отмечал, что творец музыки, сочиняющий траурный марш, не должен все время находиться в состоянии тоски. Наоборот, «включаясь» в творчество, он каким-то образом умеет привести себя в надлежащее состояние и выразить его соответствующими средствами. Число подобных наблюдений исключительно велико. Обобщая их, теоретики искусства и художники предлагают своеобразные понятия, в которых была бы запечатлена нетождественность форм проявлений личности художника: «эмпирическая данность личности поэта» и — «поэтическая данность его личности» (М.С. Каган); «житейская личность писателя» и — «творческая индивидуальность» (М.Б. Храпченко); «Я человеческое» и «Я поэтическое» (М.В. Цветаева) и др. Нас в этой проблеме интересует феномен нетождественности эмпирического сознания художника и его «творческого созна- [72] ния». Последнее непосредственно выражается в художественно-творческом процессе, объективируется в самом художественном произведении и находится в сложных опосредованных отношениях с теми ощущениями, представлениями, переживаниями, которые характеризуют художника как «человека», как эмпирическую личность.
Анализ творческого сознания художника обнаруживает диалектически-противоречивую природу этого важнейшего фактора творческой деятельности. Уже на стадии познавательных процессов художественного творчества обобщаются конкретные чувственно-воспринимаемые признаки объектов реального мира. Вместе с тем обобщающие возможности сознания художника проявляются и в иных формах. Это сознание способно отразить не просто общее, повторяющееся, но и существенно-общее, необходимо-общее, «субстанционально-устойчивое» в характерах людей, их внутреннем мире, окружающей действительности.
Противоречивость творческого сознания проявляется и в эмоционально-оценочной его активности. Не только в познании, но и в оценках, а также ценностях как объектах оценочного отношения, наблюдается единство проявляющегося, внешнего и — сущностного, внутреннего. Ценности, утверждаемые искусством, оказываются и конкретными, единичными и — общезначимыми, универсальными.
Отмеченные выше противоречия познавательной и эмоционально-оценочной сторон сознания художника сближают его, с одной стороны, с обыденным сознанием, фиксирующим жизнь во всем ее конкретном многообразии, с другой стороны, с теоретическим сознанием, постигающим универсальные свойства бытия.
Сказанное не означает, однако, что сущность и тем более специфика творческой психологии художника сводима к взаимодействию указанных типов сознания. Во-первых, любая форма сознания человека содержит в себе элементы и обыденного, и теоретического сознания. Во-вторых, редукция творческого сознания к обыденному и теоретическому неизбежно приводит к своеобразной иерархической вертикали: «наверху» оказывается теоретическое сознание; ниже — обыденное сознание, долженствующее популяризировать, делать доступными широким слоям неспециалистов те или иные научные истины и идеологические доктрины; наконец, в самом низу творческое сознание художника, иллюстрирующее обыденное. Подобная вертикаль может напомнить известный платоновский образ неистинного искусства как «тени теней», если иметь в виду пространственную метафору этого образа.
На самом же деле механизм взаимосвязи указанных трех типов сознания значительно сложнее. В процессе исторического развития человеческого сознания возникла такая его форма, которая в нерасчлененном виде содержит и обыденный опыт, и элементы теоретического мышления, и про- [73] образы искусства. Такой формой сознания является миф. Теоретическое сознание, выделившись в дальнейшем из первоначального мифологического единства, постепенно утрачивает с ним непосредственные содержательные связи. Что касается обыденного сознания, то его связь с мифомышлением оказывается содержательно возможной, но далеко не всегда необходимой для осмысления повседневного человеческого опыта. И только творческое сознание художника в силу ряда причин, которые еще предстоит исследовать, обнаруживает непосредственный контакт с мифологическим сознанием. Причем этот контакт не ограничивается только заимствованием древних мифов (например, греко-римских, иудаистических, христианских и т.п.) или сотворением новых. Творческое сознание свидетельствует, скорее, о типологическом сходстве с мифологическим сознанием в самом характере видения и переживания мира. К таким типологически общим характеристикам можно отнести, например, неразрывное единство объекта и субъекта, взаимопроникновение эмоционально-чувственной, интеллектуально-мыслительной и аффектно-моторной сфер, тождество предмета и знака, целостности и расчлененности. Миф, как и художественное произведение — это сложная система взаимоотношений между многими персонажами, и в то же время этот многообразный мир может быть представлен как разноликость некоего единого «сверхперсонажа». В качестве последнего мифологическое сознание способно мыслить, например, верховное божество или иную духовную субстанцию, а творческое сознание художника — героя, персонажа, репрезентирующего авторскую позицию или даже «замещающего» самого автора.
Если попытаться обобщить перечисленные выше противоречия творческого сознания, то окажется, что в них фиксируются, с одной стороны, чувственность, конкретность мира, с другой стороны — его обобщенные универсальные признаки. При этом наличие указанных противоречий является результатом не механического отражения реальностей обыденного и теоретического сознания, а следствием внутренних, имманентных самому творческому сознанию законов (в частности, заложенному в нем потенциалу мифомышления), благодаря которым оно само продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания.
Добавить комментарий