1. Разговоры о кризисе не следует воспринимать трагически, как будто речь идет о смерти эстетики. Кризис — перемена состояния, то есть нормальная фаза развития. Надо разобраться, что в современном положении эстетики внушает тревогу, а в чем можно видеть позитивные тенденции? К числу последних можно, например, отнести активное включение в свое содержание проблем и положений эстетики такими интенсивно развивающимися в настоящее время науками как философская антропология и философия культуры. Процессы широкой гуманитарной ассимиляции происходят в различных сопредельных с философией областях знания, например, в исторической культурологии, психологии, науковедении, в искусствознании, ранее достаточно герметичном, также появляется все больше исследований широкой культурологической ориентации. О чем это все говорит? О кризисе или о новых горизонтах современного познания, стремящегося подходить к конкретным проблемам различных наук в соотнесении с целостным пониманием проблемы «человека в мире»? Не является ли все это знаком того, что мы, наконец, вступили в стадию становления «гуманитарного мышления», о формировании которого думал и писал в 70-е годы М.М. Бахтин?
2. Что это значит для эстетики? Готова ли она к тому, чтобы насыщать своим содержанием другие дисциплины? К сожалению, это далеко не так. Причина, на мой взгляд, кроется в том, что долгое время эстетика существовала в режиме самодостаточности, когда ее проблемная структура, система ее категорий сохранялись без изменения. Исследования, посвященные отдельным эстетическим категориям, как правило, имели локальный характер, проявление и механизмы действия в культуре различных модификаций эстетического, таких, как, например, гротеск, ирония, пародия и т.п., имели статус отдельных примеров. С одной стороны, все время говорится о «прозрачности» эстетического, то есть о том, что оно пронизывает все области [87] человеческого существования, а с другой стороны, нет серьезных исследований разнообразных способов, механизмов, форм осуществления «эстетического», его различных модификаций в сфере практики (предметной, социальной, педагогической), в сфере мироощущения и мировоззрения. Существуют разрозненные указания на проявление «эстетического», например, в науке, общении, поведении, предметной деятельности, включающиеся в раздел эстетики, который называют «проблемой эстетической культуры». Подобный уровень исследования ни в коей мере не отвечает нарастающей потребности в эстетике как фундаментальной сфере гуманитарного мышления, предметом которого является жизнь человека в единстве его самочувствования, самоосмысления, самореализации.
3. Мне представляется, что одной из перспективных целей дальнейшего развития эстетики является «эстетика жизненного мира», которая может стать эстетическим прочтением текста культуры. Ее предметом будет рассмотрение исторической эволюции культурных форм многоуровневой эстетической самореализации человека. В сфере мироощущения действие «эстетического» раскрывается в сенсуальном жизненном чувстве бытия, его пластическом и интонационном образе, — например, в переживаемом образе мирового порядка, хаоса и космоса, пространства, времени, истории, покоя и движения, дальнего и ближнего мира, гармонии и драматизма, единичного и универсального, одноголосия и полифонии, раздробленности и целостности, ясности и таинственности, наглядности и непредставимости, конечного и бесконечного, завершенности и потенциальности, естественности и искусственности т.д., то есть эстетической окрашенности всей системы эмоционального мира человека, ментальности поведения, общения.
В сфере мировоззрения, необходимо исследовать представленность и роль «эстетического» в формировании научной, религиозной, мифологической, философской, художественной картины мира (в ее различных историко-культурных ипостасях). Пример такого рода исследования — работа Жиля Делеза «Складка. Лейбниц и барокко.»
И, наконец, должны всесторонне изучаться механизмы действия «эстетического» в сфере разнообразных жизненных и культурных практик (предметной, социальной, коммуникативной, художественной), культурный смысл эстетического потенциала формотворчества. Здесь открываются большие перспективы для исследования таких эстетических феноменов, как карнавальность, стилизация, социальный театр и т.п. Одной из стержневых категорий анализа историко-культурного материала в эстетической проекции является, по моему убеждению, категория «стиль»(стиль мышления, жизни, искусства, культуры), эстетико-эвристический потенциал которой для гуманитарного познания не использован.
Таким образом, новые горизонты развития эстетики связаны, на мой взгляд, с всесторонним развертыванием содержания «эстетического», что [88] обеспечит глубинную связь эстетики с другими науками о человеке и культуре и определит ее достойное место в гуманитарном знании.
4. Это направление исследования должно непременно развертываться в историческом ракурсе. До сих пор история эстетики существовала только как история эстетической мысли. Разработка истории эстетики жизненного мира послужит построению исторической картины культурного развития человечества, благодаря чему история культуры предстанет как живой процесс бытия человека в мире, а эстетика — как существенная и неотъемлемая составляющая человековедения и культурологии. Кроме того, эстетика могла бы стать своеобразным интегратором философии культуры, исторической и культурной антропологии, а также множества разнообразных «предметных» историй (истории науки, искусства, религии, философии, нравственности, истории ментальности и т.п.) и стать связующим звеном в создании не суммированной, а целостной картины исторического развития культуры, ведь «эстетическое» выступает как мета-язык культуры.
Исторический ракурс открывает новые возможности и в изучении развития системы эстетических категорий, через которые происходило эстетическое освоение мира. Подобно тому, как шел процесс перехода от разрозненного изучения отдельных видов искусства к системе историко-культурной морфологии искусства, в эстетике тоже назрел переход от определения существа и специфики категорий классической эстетики (трагического, комического, гармонии, возвышенного и т.п.) к исследованию их исторического развертывания в культуре. Этот подход предполагает рассмотрение того, как в истории соотносились между собой эстетические категории, как и в связи с чем появлялись — новые, причины и обстоятельства исторической смены доминирования одних — и ухода в тень других, какова историческая динамика и формы действия эстетического потенциала в культуре, в ее различных сферах, как и в связи с чем, происходила, например, трансформация эстетического в жизнь через искусство (что проявлялось в широкой культурной ассимиляции таких категорий, как поэтическое, прозаическое, драматическое, героическое, театральность, живописность, гротеск, пародия и т.д.). Несомненный интерес представляет также историческая трансформация системы модификации эстетического и эстетических категорий в различных национальных культурах (пора уже выйти в этой области за пределы очерково-публицистических наблюдений и придать вопросу об эстетическом своеобразии национальных культур статус проблемного направления).
5. Подводя итог сказанному, можно заключить, что сегодня мы наблюдаем не кризис эстетики вообще, а кризис традиционной эстетики. При этом следует отметить, что это — молодая наука, ее дисциплинарный статус [89] определился всего два столетия назад, ведь докантовское эстетическое знание было близко связано с философией, даже натурфилософией, богословием, искусствознанием, риторикой.
Выделение эстетики в самостоятельную дисциплину с неизбежностью повлекло за собой ее изоляцию, связанную с осознанием специфики своего предмета, в это время был обозначен круг основных проблем, наметился эскиз категориальной системы. Можно считать, что задачи первого этапа развития эстетики как отдельной дисциплины в основном выполнены. Дальнейшее ее развитие определяется самим предметом и природой «эстетического», пронизывающего все человеческое бытие. Теперь эстетике необходимо расстаться с временной самоизоляцией и, после указания на то, что такое «эстетическое» и через какие категории оно осмыслялось, перейти к изучению его «богатого» содержания, то есть исследовать, как оно «работает» в культуре и как культура осуществляется через него. При этом несомненно расширится и углубится само теоретическое понимание «эстетического», станет тоньше и разнообразней категориальный аппарат понимания, и эстетика обретет не только «категориальный скелет», но и живое «тело». Печальный пример вымерших динозавров показал, что организмы, не способные к гибкой эволюции, не жизнеспособны. Эстетика стоит на рубеже нового этапа развития, который не должен схоластически сдерживаться сформировавшимися ранее границами, будущее за творчеством и чуткой реакцией на современные потребности культуры и гуманитарного знания.
Добавить комментарий