Современная эстетика - разрыв с традицией?

[68]

1. Современная эстетика находится в ситуации подготовки к новому уровню и этапу самосознания. Часто о ее нынешнем положении говорят как о кризисном. Некоторые безапелляционно утверждают, что содержательность эстетики исчезла с отмиранием классической философской парадигмы, определявшей авторитетное место этой дисциплины в системе философского знания, и сомневаются в наличии объективной потребности в ней современной науки, культуры и общества. Другие философы, анализируя состояние современной эстетики, считают его следствием объективных причин, многие из которых лежат за пределами самой эстетики и характеризуют исторические изменения (в том числе и кризисные), происходившие на протяжении 19 в., а особенно 20 века в культуре в целом, в философии и искусстве, в гуманитарном познании. Т. Адорно указывает также, что одной из существенных предпосылок особенной уязвимости дисциплинарных позиций современной эстетики является специфика ее предмета, с присущей ему диалектикой всеобщего и единичного, рефлексии и чувства, основополагающей модальностью, выражающихся в неизбежной «содержательной неопределенности» как самого предмета, так и суждений о нем. В современном культурном контексте эти аспекты резко противопоставлены и очевидно преобладание иррационалистких, номиналистских тенденций в господствующих мировоззренческих парадигмах. Но все же ценность «научности», обращения гуманитарного знания к поискам «истинности» не «стерта с лица» современной культуры окончательно. Отсюда эстетика оказалась «между двух огней», с одной стороны, ее упрекают в эмпиризме, [69] недостаточной теоретичности и методологической строгости, а с другой стороны, заклинают о недопустимости системной категориальной четкости, квалификационных суждений об искусстве.

Отечественная эстетика оказалась в еще более сложной ситуации, так как советская «марксистко-ленинская» эстетика (наряду со всеми философскими дисциплинами) несла на себе тяжкий груз идеологической нормативности, с одной стороны, а с другой — долгое время находилась в отрыве от процессов, происходящих в западной культуре и в особенности в искусстве. Прорыв в ранее герметичное культурное пространство новых влияний и их скоропалительное освоение отечественной философией и искусством внесли настоящий сумбур в умы и оценки. На этом фоне все острей ощущается потребность в осознании сложившегося положения, назревание перехода на новый уровень осмысления задач, стоящих перед современной эстетикой и путей к их решению.

2. Предметно-методологическая размытость современной эстетики во многом является следствием радикального негативизма в отношении к классической эстетической теории, ее категориальному аппарату. Но трудности, встающие на пути осмысления современного искусства, не должны вести к абсолютизации современной ситуации. Учение Аристотеля о форме, о трагическом, о катарсисе, средневековое учение о символе, анализ возвышенного и безобразного, учение о гармонии и целостности, осмысление Шиллером роли игры и феномена «видимости», идеи романтизма о художественном творчестве, кантовская концепция эстетического вкуса и гения, а также многое другое не потеряло своей теоретической значимости, как не утратила ценность вся история искусства перед лицом современных художественных новаций.

История эстетики — это не почтеннное прошлое, с которым не осталось никаких связей, а процесс, внутри которого развивается эстетическая мысль. Историчность — модус всякой эстетической теории, что не только не угрожает ее научности, но способствует ее обеспечению. Историческое движение эстетических категорий, изучение внутренних интенций их развития, опирающееся на историко-философский и культурологический материал, анализ исторического движения эстетических смыслов через эти категории (например, понимания возвышенного от Псевдо-Лонгина до Ж. Лиотара или трактовки стиля от античных риториков до постмодернистов) — это предмет исследования, результаты которого необходимы для теоретического и конкретно-исторического понимания искусства и культуры как прошлой, так и современной, и как целостного процесса их развития от прошлого к настоящему и будущему. Может быть, недостаточность подобного рода исследований является одной из причин ценностной абсолютизации современного искусства, культуры и утверждения их абсолютной новизны. Незрелость в освоении историзма как фундаментального методологического принципа характерна сегодня для многих гуманитарных дисциплин, в том числе и для эстетики, в то время как поле для ее деятельности в этом направлении необозримо.
[70]

В последнее время появилось немало эстетических публикаций, авторы которых пытаются вывести эстетику на новый теоретический и методологический уровень путем отвлеченно-умозрительных рассуждений об эстетическом и искусстве как о «чистых сущностях», оставляя за скобками и историю, и живую конкретность феноменов эстетического и художественного, и предшествующий опыт их изучения в рамках «традиционной» эстетики. Изобретенные новые категории, вошедшие в моду новые словообразования часто почти не прибавляют ничего нового, а лишь транспонируют старые содержания в новых понятиях, оживляя язык, но не продвигая теорию. Эпигонство a la феноменология или постструктурализм, выхолащивая их оригинальность и содержательность, на смену старой идеологической риторики насаждает новую риторику. По-видимому, стремление заново переписать эстетику лишь посредством нового словаря вряд ли является глубинным стимулом ее теоретического развития, плодотворней искать и исследовать проблемы на стыке новых и старых категорий (например, «художественное произведение» и «текст»), а не разрывать связи с категориальной и проблемной традицией.

3. Необходимость нового самоопределения эстетики вызвана сегодня также тем, что к феномену «эстетического» и искусству обращаются многие гуманитарные, в том числе и философские дисциплины, например, философская антропология, социальная философия, теория познания и даже онтология, теория культуры, культурология. С обнаружением проявления эстетического в разных сферах бытия человека, с началом своего рода «эстетического бума» в культуре 20 века эстетика, как ни странно, будто бы лишилась своего теоретического приоритета в изучении своей собственной проблематики. Более того, она с энтузиазмом включилась в этот процесс «на равных» с другими. Естественно, что все дисциплины, которые обращаются к феномену эстетического, не анализируют его в категориальной системе эстетики, так как это не входит в их задачи. Но и сами эстетики часто не доводят свои исследования до категориально-аналитического уровня, оставаясь на описательно культурологическом уровне, что, в конце концов, приводит в размыванию эстетического знания, эстетика перестает быть теоретической дисциплиной.

4. Нельзя не радоваться бурному развитию культурологических исследований и не признать их плодотворных связей с эстетикой, но при этом возникает потребность в осознании их предметного и методологического различия. Эстетика не может останавливаться на уровне выявления в искусстве духовного содержания эпохи и связи искусства с другими формами культуры. Такой подход по сути возрождает справедливо критиковавшийся в свое время редукционизм, только на сей раз не социологический, а — культурологический.

В последнее время популярен жанр философско-культурологических интерпретаций искусства, которые подчас сводятся к трактовке конкретных художественных произведений как буквальной проекции тех или иных модных философских концепций или современных идеологий при полном отсутствии [71] содержательного эстетического анализа. Таких примеров можно привести немало и все они свидетельствуют о преобладании эстетически равнодушного рационального редукционизма над философско-эстетическим анализом художественного произведения.

Между тем, эстетика, одной из центральных проблем которой традиционно была проблема художественного творчества, должна преодолевать иллюстративность и исследовать творческую постановку искусством духовных проблем времени, то, как эстетически — через общие законы художественного языка, через язык художественной формы уникального художественного произведения — искусство осуществляет свой собственный творческий вклад в культуру. Здесь практически может быть снято предметное напряжение между общетеретическим и конкретно-эмпирическим подходами к искусству с позиций эстетики. Развитие такого направления эстетических исследований было бы несомненно востребовано и искусствоведами и культурологами. Современная эстетика могла бы оказаться необходимой, в частности, искусствознанию, занявшись исследованием фундаментальных эстетических проблем на материале искусства 20 века. Не удивительно, что в нашей стране до сих пор нет по существу специальных музеев современного искусства, поскольку нет и системно осмысленной концепции такового, а это опять же — прерогатива эстетики.

5. Обрушившийся поток художественной продукции самого разнообразного толка и качества ставит перед современной эстетикой вопрос, постановка которого критикам традиционной эстетики может показаться нормативной, а значит, абсолютно неприемлемой. Это вопрос о смысле искусства и критериях художественности. Необходимо корректно подходить к этой очень важной для эстетики проблеме, не впадая в безоценочную всеядность, с одной стороны, и во вкусовщину, — с другой. На протяжении всего 20 века искусство занималось опровержением традиции, что привело к «деморализации» эстетики, отказавшейся от качественного анализа не только отдельных художественных произведений, но и самих художественных принципов. В духе институционализма все, что признается «миром искусства» за искусство, принимается как безоговорочная данность. Львиная доля того, что к нему причисляется, принадлежит к так называемой художественной индустрии и окрашено потребительской ангажированностью массовой культуры. Но «классическая» эстетика опиралась на образ искусства, в профессиональности, творческой ответственности которого не было сомнения. Сегодня существует принципиальная проблема соотношения профессионализма и диллетантизма, с одной стороны, и творческой ответственности и социокультурной ангажированности, с другой. Несомненно, что в отношении современного искусства нужен дифференцированный подход. Вне анализа этой проблемы, оперирование понятием «современное искусство» научно некорректно. Этот анализ — прямая задача современной эстетики.

Нельзя не замечать стремления серьезного искусства к поиску ответов на нравственно-философские вопросы современного человечества, к прорыву к [72] человеку, к культурно-созидательной роли искусства в современном мире, присущего ему желания понимания, со-участия. Такое искусство нуждается в самосознании, которое может возникнуть в результате серьезного и объективного эстетико-философского анализа. Не только манифесты художников, и програмные художественно-философские идеологии теоретиков, но и эстетическое содержательное понимание, рождающееся благодаря панорамному историческому проблемно-философскому взгляду, исследование художественного произведения в контексте сравнительного анализа различных концепций искусства и исторических поэтик, составляют основу самосознания искусства, обобщенное осмысление которого должна дать эстетика. И на основании такого анализа должно хотя бы наметиться стремление к выработке принципов художественности.

Анализ современного искусства не может быть плодотворным и вне соотнесения с традицией. Ведь современная поэтика в значительной степени строится на игре с традицией, на сопоставлении высокого и профанного Однако наша эстетика часто заменяет актуальным толкованием искусства его теоретическое и историческое осмысление. Между тем многие сегодняшние тенденции являются фазой развития процессов, начавшихся очень давно (например, серийность), а некоторые внутрихудожественные интенции оказываются исторически очень устойчивыми или ритмически проявляющимися.

6. Вся теоретическая эстетика орентирована на европейскую культуру и обращается к Востоку только для сопоставления, но не сравнительно-теоретического анализа. Выявляется только различие, а не общие проблемы, идеи, подходы. Эстетика не знакомится с философско-эстетической рефлексией Востока и ее исторической эволюцией.