Главный редактор альманаха:
Соколов Б.Г.
Ответственный редактор выпуска:
Орлова Ю.О.
ISBN 5-89329-086-8
Ответственный за подготовку материалов симпозиума:
Петрова М.М.
Редакционная коллегия:
Багдасарян А.Г., Малинов А.В., Разеев Д.Н., Соколов Е.Г.
Корректор:
[person]Кауфман И.С.[/person]
Художественное оформление:
Оршер В.Э.
Редакция выражает признательность Акционерному Коммерческому Банку
«МЕНАТЕП Санкт-Петербург» за помощь и содействие в издании альманаха
Сдано в набор 18.03.1998 г. Подписано в печать 28.03.1998 г. Бумага офсетная. Формат бумаги 60Х88 1/16. Печать офсетная. Усл.печ.л. 23. Тираж 400 экз.
Отпечатано с оригинал-макета заказчика в НИИ химии СПбГУ. 198904, Санкт-Петербург, Старый Петергоф, Университетский пр.2
© Лаборатория Метафизических Исследований
© Издательство «Алетейя» (СПб)
В сборнике рассматривается двоякая проблема: достижение классической интерпретацией предела истолкования «сознательного» и изначальная проблематичность сознания в неклассическом философском дискурсе. Осветить эту проблему помогают исследования Ч. Пирса, Т.В. Адорно, О. Финка, Б. Вальденфельса, Д. Ри, Т. Рокмора, А. Кожева.
Предисловие
Редакционная коллегия
Шестой выпуск «Метафизических исследований» составлен из сочинений, относимых к теме «сознание». Возможность самого разностороннего толкования темы в силу широкой недоопределенности термина «сознание» и собирает на страницах нашего Альманаха столь разнохарактерные работы. Первую часть этого собрания мы предлагаем вниманию читателя.
Вопросы, которые ставит Лаборатория Метафизических Исследований к существу «проблемы сознания» в философии, вопросы, в результате обсуждения которых было решено выстроить вокруг «сознания» тематическое собрание текстов, следующие:
Каким способом субстантивация, а затем и субъективация сущего как такового оборачивается «открытием» и утверждением такого подлежащего как «сознание»? Каков путь этого технического и большей частью случайного термина, статус которого первоначально располагался в одном ряду с такими служебно-указательными и мало подлежащими содержательному разбору терминами как «схватывание», «переживание», «память», «личная история», «ассоциация», «ощущение», «сон», «внутренняя жизнь» «внутренний мир» и разными прочими, каков путь этого термина к главенствующему положению исходного начала современной философии? Почему в такой субъективации сознание обретает исключительное значение «человеческого» сознания и определение подлежащего ложится на при–лагательное «человеческое», открыто вводя в определение псевдоопределения, такие как психическое (в естественнонаучном смысле психического), внутриличностное, лингвистическое, экономическое и т.д.? Почему вопрос о бытии феномена понимается и интерпретируется как вопрос о бытии сознательного, как вопрос о сознательной размерности феноменальных данных (путем вторичного перетолкования интенциональности в бытие основной интенциональной структуры человеческой субъективности)? Почему герменевтическое и феноменологическое истолкование онтологической истинности языка аналогизирующе относят к сознанию? Почему, наконец, все достигнутые философией — в поиске искомого «что есть сущее?» — задачи понимают как концентрически сводимые к этому термину, занявшему по чину место «предмета философии», и даже более — как интерпретирующие некое «индивидуальное» (в смысле частного, а не неделимого) сознание и его соотношения с другими такими же?
На наш взгляд, так расчерченная в вопросах проблемная область особо значима тем, что философское ограничение сознания, как еще только предстоящего разысканию, до сих пор в строгом смысле не произведено. Именно неопределенность терминологических условий прояснения есть причина неопределенности и беспосылочности современных толкований сознания (а, возможно, и вообще положения дел в трансцендентальной философии, как она представлена философскими исследованиями в двадцатом веке). Вполне возможно, что такая смутность и бесконечное многообразие понимания ключевого термина и устанавливают по видимости фельетонно-просветительский характер «экзистенциальных» или около-структуралистских текстов «интеллектуалов», пришедших на смену философам. Так, толкование сознания в терминах игры сознательного и бессознательного, ставшее возможным в силу неких внезапных «мифологизаций», «символизаций» и «онтологизаций» психического субъекта, прокравшееся в «логическую» структуру феномена, делает возможным смешение (которое можно сопоставить с частым в истории смешением философского рассуждения с теологическим) мифического эссеизма повести о сознании со строгим и независимым изложением «свободной» истории знания.
С другой стороны, необходимо отметить, что «чистое» трансцендентальное исследование в двадцатом веке до сих пор, и не только в порядке наследования, имеет дело с классической интерпретацией сознания, и все приближения к сознанию как возможной теме философского проекта достигают уже достигнутого классической интерпретацией предела истолкования «сознательного». Прояснения, претендующие на открытие нового, имеют дело либо с «диалектической подменой», продуцирующей видимость усмотрения «Идеи Сознания» как некоего неинтеллигибельного трансцендентального смыслового поля, событийно, генетически и структурно порождающего парадокс и (тем самым) парадоксальность феномена понимания, либо с постулированием эйдетически усматривающей дескрипции конститутивного феномена, что приводит в своем разборе к трансцендирующему полаганию в горизонте имманентного. Однако именно внутренняя методическая и систематическая связанность с классическим истолкованием сознания устанавливает первоначальную проблематичность сознания в неклассическом трансцендентальном проекте.
В действительности — и на первый, и на второй взгляд — не очевидно то, какими путями Кантово определение «внутреннего чувства» (innere Sinn), разбор которого оставляется эмпирической (по Канту невозможной) психологии, начинает выступать сперва как предмет ведения некоей (по Канту же, имеющей лишь практическую применимость) «метафизической» психологии, а затем, как горизонт интерпретации смысла (Sinn), причем смысла бытия вообще, занимает место собственного предмета философии. Не очевидно и то, каким способом стало возможно отождествление единственного эмпирически подручного внутреннего чувства с принципом трансцендентального единства самосознания или с фундаментом возможности бытийного понимания (а это отождествление, на наш взгляд, — первоначальный посыл всех гуссерлианских и хайдеггерианских исследований). Задача Канта «как возможно естественное стремление к трансцендентному?» посредством преобразования в вопрос «как возможна объективно значащая данность?», имплицитно отсылающий к вопросу «как возможна данность субъективному сознанию?», смещается разом с основанием архитектонического единства метода и системы в горизонт темпорального самоопределения (с которым разум, по Канту, имеет дело лишь как с отделенным от сферы своей действенности — свободы, и как с условием отличия иллюзии от необходимости). В этой связи так перетолкованная задача кантовской систематики превращается в задачу аналитики сознания, которая оказывается достижимой лишь в пределах перетолкования того интеллектуального пространства, в котором она теперь проводится.
Трансцендентальная философия после Гегеля, казалось бы, должна была оставить всякое обращение к сознанию как к уже выясненному и потому безынтересному небытию, царству не–сущностного мнящего мышления, уже определенному и установленному системой знания, методически проработанному «моменту развития», тому неполному бытию, которое самосознание своим становлением и утверждением подвергает негации. «Феноменология Духа» (заметим, — духа, а не сознания) как введение в систему знания, содержащееся в знании и вплетенное в нее, но введение уже снятое, в двадцатом веке становится первым и ведущим стремлением философского мышления и разбор феномена достоверности опыта сознания как необходимого начала мышления наследуется проблемой интерсубъективного как межсознательной связности опытов других сознательных жизнедеятельностей. Сведение в одну тематическую область сознания и жизни как взаимопроясняющих и даже единых в своей структуре горизонтов, понимание сознания как творческого «акта переживания смысла» делает границы термина сознание окончательно неопределяемыми в постклассическом проекте.
Наконец, терминологический состав истории бытийного понимания или «археологической» истории знания, на первый взгляд, дает возможность открытия своего рода парадигмальной алетологической или эпистемологической размерности сущего, в известном смысле свободной от идеи сознания. Однако вопрос стоит не о смене «размерностей», но о поиске первой из них. И есть ли сознание судьба той идеи знания, что не лежит во владении человека, но имеет дело единственно с бытийной истиной сущего?
* * *
Проект «Лаборатории Метафизических Исследований», так же как и Альманах Лаборатории, представляет собой проект философской школы. Поэтому мы заинтересованы в сотрудничестве с новыми «учителями» и «учениками» философии. Принципиальная позиция Лаборатории — тематическая выдержанность текста и диалога, и философская ответственность говорящего и пишущего. Мы приглашаем к сотрудничеству авторов и переводчиков, желающих заявить о себе на страницах Альманаха. Материалы могут быть представлены по адресу философского факультета СПбГУ (199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, с пометкой «Лаборатория Метафизических Исследований»).
Следующие выпуски Альманаха Метафизические Исследования тематически организованы по проблемам: Сознание (вып. 7); Религия (вып. 8); Язык (вып. 9); Мораль (вып. 10). В 1998 году выйдет внеочередной выпуск Альманаха, посвященный юмору.