Духовно-интеллектуальные традиции западного и восточного христианства и истоки новоевропейской науки

[19]

Несмотря на достаточную разработанность проблемы генезиса новоевропейского естествознания, эта тема не утратила своей актуальности, т.к. даёт ключ к пониманию природы и характера современной науки, что, в свою очередь, позволяет определить настоящее и возможное будущее индустриальной цивилизации. Наибольший интерес здесь представляет вопрос предыстории и оснований современной науки, относящийся к XI-XVI вв., в которые происходит пересмотр принципов античной онтологии и логики. Именно в этот период осуществляется переход к иному типу мышления и миропонимания, составившие предпосылку науки и философии Нового времени.

Западноевропейская наука основывается на так называемом рационалистическом убеждении, претендуя на понимание природы вещей. Основания и механизм такого рационального познания природы начинают формироваться в христианстве, а точнее в западной христианской духовно-интеллектуальной традиции. Христианство — это сложная вера, и её последствия различны в разных контекстах. Христианство, особенно в своей западной форме, — наиболее антропоцентрическая из всех мировых религий. Отношение человека к природе определяется во многом тем, что он, как и Бог, трансцендентен по отношению к миру. Противостоя древнему язычеству и азиатским религиям, за исключением, возможно, зороастризма, христианство не только установило дуализм человека и природы, но и настояло на том, что воля Божия именно такова, чтобы человек эксплуатировал природу ради своих целей. Христианство открыло психологическую возможность пользования природой в духе безразличия к самочувствию естественных объектов.

Восточная христианская традиция не дала ни ярко выраженных достижений научной мысли, ни высокого уровня развития техники. Греческий Восток — высоко цивилизованный мир, с очень сильно выраженной христианской самоотдачей в вере. Эта христианская традиция имеет вектор развития не во вне, а в самого человека, в его духовный мир. По этой христианской традиции, развитой отцами церкви, правда мысли обусловлена в человеческой душе общей правильностью её нравственно-волевого состояния, заблуждение же всегда есть в человеческой душе последствие страстных влечений [20] и скрытого рабства. Поэтому истина ни как не может быть близка нравственно-неправильному духу, она не есть дело голого ума или пассивного переживания, но результат подвижнического «очищения помыслов». Именно такой подход к научному познанию природы защищали, например, в русской философской традиции В. Соловьёв, П. Флоренский, А. Ухтомский.

Чтобы понять разницу в духовно-интеллектуальных традициях восточной и западной христианских традиций необходимо увидеть отличия в тональности благочестия и мышления, хорошо раскрытые исследователями, сравнившими теологии греко-византийской и западной церквей. В восточно-христианской традиции грех — это слепота разума и спасение следует искать во внутреннем просвещении и в ортодоксии, т.е. в сфере чистого мышления. Западно-христианская традиция понимала грех как нравственное зло, поэтому спасение необходимо искать в правильном поведении. Отсюда два разных вектора развития: один — созерцательный, другой — деятельный. Соответственно в этих двух христианских традициях сформировалось различное понимание природы и отношение к ней.

Природа, сотворённая Богом, несёт в себе проявления божественной ментальности. Религиозное исследование природы в целях лучшего понимания Бога известно как натуральная теология. В ранней церкви, а особенно на греческом Востоке, природа постигалась, прежде всего, как символическая система, через которую Бог обращается к людям и говорит с ними. Такое отношение к природе по существу есть художественное, исключающее инструментальное отношение.

На латинском Западе натуральная теология стала развивать совершенно иное: отказавшись расшифровывать смысл природных символов, данных Богом для общения с человеком, она пыталась понять премудрость Божию путём раскрытия того, как устроено и как действует его творение. Существование собственно западной научной традиции прослеживается ещё с конца XI века (Шартрская школа — Жильбер Порретанский, Оксфордская — Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон и др.), когда развернулось широкое движение за перевод на латинский язык арабских и греческих научных работ, которые стали предметом изучения и критики в новых европейских университетах. Из критики возникли новые способы наблюдения и аргументации, а затем усилилось недоверие к античным авторитетам. Возникла атмосфера скептицизма, которая оказала влияние на интеллектуальную атмосферу этого времени. Свою лепту в создание этой скептической атмосферы внесли представители направления, которое назвало себя «новой школой» — номиналисты XIV в. К этой школе принадлежат У. Оккам, Николай из Отрекура, Жан Буридан, Альберт Саксонский, Николай Орем и др.

В ожесточённой полемике того времени вокруг аверроизма, получившего широкое распространение благодаря учению Сигера Брабанского, постепенно формировалось и укреплялось понимание того, что вера в сотворение [21] мира означает возможность естествознания, а вера в господство человека над природой подразумевает, что само господство — это гуманитарный долг. С XIII века и далее любой крупный учёный, включая Ньютона и Лейбница, объяснял мотивы своей работы в религиозных терминах. В XVII в. Ф. Бэкон уже в явном виде определил связь между вероучением и западным отношением к природе. Позднее в этом же столетии основные идеи его подхода были приняты и Королевским научным обществом. Двести лет спустя под знаменем всё тех же верований наука уже стала систематически применяться в технике и медицине и программа Бэкона начала полностью реализовываться.

Изменение средневекового взгляда на человека и природу в рамках духовно-интеллектуальной традиции западного христианства, соединённое с христианской телеологической идеей линейного прогресса привело к тому, что развитие науки и техники стало приобретать самостоятельный характер, определив специфику дальнейшего развития западноевропейской цивилизации.