Актуальность формирования нетрадиционной эстетики, отличной от традиционной, возникшей, в свое время, как методологическое обоснование классического искусства и выработавшей категориальное его обозначение — не вызывает сомнений. Эта потребность обусловлена не только изменением мира искусства, появлением новых художественных принципов и приемов, но и возможностью применения иных подходов к анализу художественного творчества, выработанных в философии, культурологии и некоторых других сферах гуманитарного знания ХХ века. Отказ от приоритетов рационалистического и нормативного анализа, присущих классической эстетике, не означает обращения к совершенно новым методам исследования искусства и новому категориальному аппарату, взамен старому. Напротив, нетрадиционная эстетика может возникнуть только в контексте с предшествующей эстетикой, в продуктивном соотношении и взаимодействии со старыми категориями. Ибо принципиальная позиция постмодернистского мироощущения, в том числе и постмодернистской эстетики не в новизне, а в деконструкции прошлого, в единовременном сосуществовании прошлого и настоящего, в актуализации невостребованных, периферийных, маргинальных понятий, в отказе от центрирования и признания плюральности во всех сферах художественной жизни общества.
Полагаем, одной из категорий, необходимых нетрадиционной эстетике, может стать понятие повторения, приобретающее особую значимость в осмыслении современного художественного творчества и восприятия, т.е. различных стратегий интерпретации. И если в классической эстетике, обосновывающей необходимость совершенствования художественных приемов, методов, навыков в творчестве и восприятии, неизбежно шла речь об обос[59]новании идеи прогресса в искусстве, то, современное мироощущение больше ориентировано на возврат, повтор, анамнесис.
Понятие «повторение» оказалось предметом размышлений целого ряда исследователей, однако, можно заметить, что его трактовка отличается целым спектром значений и смыслов. Отметим некоторые из них.
Так, У. Эко обращает внимание на то, что в постмодернистском искусстве активно используются разнообразные приемы повторения, заимствованные его создателями из масс медиа и конституировавшиеся в жанровые или стилистические феномены. Среди них Эко выделяет такие как Retake — (повторная съемка) — продолжающиеся приключения, происходящие с персонажами, к примеру, в «Звездных войнах» или «Супермене»; Remake — (переделка) — к которым можно отнести все произведения Шекспира, как римейк предшествующих историй; серия — предстающая в разнообразных вариантах обыгрывания одной и той же ситуации с неизменными героями, вокруг которой вращаются второстепенные персонажи; сага — отличающаяся от серии тем, что в ней прослеживается эволюция одной семьи в определенный исторический период времени; интертекстуальный текст, включающий в себя разнообразные цитаты, выстроенные в различных соотношениях и призванные к решению целого комплекса задач, о чем, в частности применительно к кинематографу обстоятельно написал М. Ямпольский. Работы М. Бахтина, Р. Барта, Ю. Кристевой, И. Смирнова так же являются основополагающими для объяснения феномена интертестуальности во всех его проявлениях: цитатности, стилизации, коллажности.
Совсем иначе к факту повторения в современном художественном творчестве относится Ж. Бодрийар, интерпретируя его как повтор и варьирование устоявшихся в искусстве форм и расценивая его как бессилие художников в создании новых форм и симптом гибели искусства. Рассматривая современное состояние культуры и искусства как симулятивные, он показывает неизбежность переигрывания всех сценариев заново, полагая, что мы живем среди бесчисленных репродукций идеалов, фантазий, образов и мечтаний, оригиналы которых остались позади нас. Отсюда он приходит к выводу, что современное искусство находится в застывшем, неподвижном состоянии, а варьирование давно известных форм и бесконечные их комбинации приводят к болезненным порождениям, которые у него ассоциируются с метастазами, т.е. с болезненными, злокачественными образованиями. Напротив, Ж.-Ф. Лиотар, Р. Барт, У. Эко считают узнаваемость художественных приемов и форм поводом для утешения и удовольствия.
Как видим, феномен повторения в искусстве оценивается неоднозначно, и потому приобретает особую остроту. Полагаем, наиболее глубокую интерпретацию этой проблемы дал Ж. Делёз, который увидел ее истоки еще в текстах Платона, а так же в философии С. Кьеркегора, в архетипах К. Юнга, в идее «вечного возвращения» Ф. Ницше. Повторение, по мысли Делеза, [60]
неизбежно, поскольку оно конститутивно для жизни: процессы повторения разворачиваются во всяком живом существе по ту сторону сознания; это процессы пассивного синтеза, образующие «микроединства» и задающие образцы привычек и памяти, они конституируют бессознательное как «интегративное» и дифференцирующее. Делёз рассматривает несколько видов повторений: унылое повторение привычки (физическое), глубинное повторение памяти (психическое), метафизическое и онтологическое повторения. Быть может, полагает Делёз, высший объект искусства — синхронная игра всех этих повторений, с их сущностным и ритмическим различием, взаимным смещением и маскировкой, расхождением и децентрацией. В каждый вид искусства встроены свои техники повторения, которые рассчитаны на то, чтобы увести нас от унылых повторений привычки к глубинным повторениям памяти, а затем к высшим повторениям, о которых упоминает Делёз.
Итак, разработка новой категории нетрадиционной эстетики уже идет полным ходом, и это должно быть замечено и соотнесено с уже истолкованными в классической эстетике понятиями и категориями, такими как «преемственность», «стилизация», «интерпретация», «интеграция художественного опыта», «традиция», «архетип», «цикличность» и некоторыми другими. Отметим, что нетерпимость к заимствованию, стремление к новизне (присущая модернистскому искусству), способствовали образованию негативно окрашенных понятий (к примеру — «эпигонство», «плагиат»), которые в новом контексте культуры не только теряют свою остроту, но и получают совершенно иное обоснование.
Добавить комментарий