В истоке европейской культуры можно обнаружить удивительно простую и одновременно емкую концепцию человеческой сущности, которая сопряжена с хаосом (в изначально древнегреческом понимании данного термина: «зияние», «пролом»), что было высказано в софокловской трагедии Эдипа. Человек не совпадает с миром природы, со своим социальным окружением, со всем сущим, всему он противник, не способный ни с чем примириться, но над всем он стремится утвердить свою власть. Эта противоречивая неоднозначность человеческой сути проходит в качестве основополагающей альтернативы через традицию европейской культуры, отражаясь в христианском понимании акта первородного грехопадения, изменившего не только судьбу человека, но и историю мира, поэтому, согласно средневековым мистикам, человек должен преобразить и осветить свою душу и плоть, и все сущее в великом храме мироздания (таков византийский идеал «теозиса» — «обожения»); даже в эпоху ренессансного гуманизма наряду с прославлением величия и достоинства человека соприсутствуют печальные и пессимистические размышления Л.Б. Альберти; а в новоевропейском рационализме проявилась паскалевская скорбь и тоска о печальной участи «мыслящего тростника во Вселенной.
Но подлинное осознание страха и отчаяния человеческой жизни развернулось в новейшей мысли. Во всех традиционных концепциях прошлого человек находил возможность ускользнуть от подлинной сути своего бытия в рационально метафизических и трансцендентно-вечных определениях собственной сущности. Он был то богословом, то философом, то ученым, то творцом истории, всегда находя путь незыблемых оснований и устойчивых сущностей. В современной культуре время стало истиной самого бытия, поэтому обострилось чувство хаотичности мира, изменчивости всего сущего.
Господство времени породило торжество хаоса, который скрывался за всевозможными религиозными учениями и философскими истинами. В нашем мире все временно, конечно и ограниченно, все определяется сиюминутным желанием и прихотью произвола «здесь и сейчас». Но, чем больше современный человек устремляется за временем, тем быстрее оно ускользает, порождая чувство неудовлетворенности и бессмысленности мира. Избежать временности невозможно, так как даже размышление о времени уже временно, поставлено на службу времени. Что же остается человеку в хаосе современности, которая так обострила изначальную трагедию человеческого бытия? И уже сложилась позиция, которая утверждает, что только в осознании конечности оказывается возможным подлинное событие жизни.
Время представляется в качестве судьбы человеческого, только в событиях историчности человек способен обрести подлинность своего присутствия. Свершение времени в этом понимании означает не общемировую структуру исторического прогресса человечества с рационально-заданными и философски-обоснованными эпохами и культурами, а предполагает «сбывание» экзистенциально-личной, неповторимо-уникальной судьбы человека, мыслящего себя в качестве себя самого.
Но возникает одна важная проблема, которая ставит вопрос о том, способен ли человек быть самим собой, если его хаотическая природа подвержена воздействию разнообразных космических ветров. Человек стремится к преодолению себя в со-дружестве, со-участии и со-гласии с Другим, чтобы снять напряжение внутренней неустроенности в свершении внешнего сотрудничества и во имя созидания дома собственного бытия.
В этом плане привычное слово «дом» обретает глубокое метафизическое значение, задает онтологию современного человека. По сути, в истории европейской культуры человек всегда был занят только одним: преодолением хаоса и утверждением покоя домашнего очага. Это стремление к свершению невозможного и позволяло человеку обрести примирение с собственным внутренним противоречием. В Античности он возводил мироздание космоса как Вселенского порядка усилием философского миросозерцания; в Средние века через молитвенный экстаз и религиозно-мистические акты обустраивал Божественный храм, готический собор Универсума, охватывающий во всеобъемлющей целостности все иерархии сотворенного сущего; в Новое время утверждал силу познания собственного мыслящего «Я» в природе как мастерской и научно-экспериментальной лаборатории; в новейшей культуре человек развернул свою власть в техническом мире фабрично-заводского производства. Но эта власть оказывается призрачной, силы хаоса могущественней человеческих по обустройству мира.
Казалось бы, став господином всего сущего, человек должен, наконец, обрести покой, но он, напротив, обнаруживает, что построенное им здание современной культуры является чуждым для него, мир техники не обеспечивает ему место в бытии, и тут он лишний. Наиболее вероятный проект будущего — это мир техники без человека.
Поэтому особенно важным оказывается созидание дома человеческого бытия, где человек способен обрести подлинную силу своих переживаний, не зависящую от временных измерений и технических возможностей, где будут господствовать простые чувства и ясные мысли, кипеть страсти и сбываться судьбы, где человек по-настоящему будет пребывать у себя дома. Так как только в пределах дома возможно реализовать безмерную полноту человеческой жизни, превозмочь конечность нашего существования, утвердить и отстоять уникальное значение всякой личности.
Дом — это та традиция, которую мы наследуем от прошлого, осуществляем в настоящем и передаем в будущее, она не может быть завершена, пока не иссякнет источник человеческих чувств и переживаний, пока не завершится борьба с онтологическим хаосом внутри нас самих. Преодолевая конечность собственного бытия в традициях своего дома, человек незаметно вступает в неизбывности вечности, свершая свою уникальную судьбу в перспективе единой судьбы человечества.
Добавить комментарий