Ценности и национальные идеи в российском менталитете

[270]

Немыслимо осуществлять модернизацию общества, не считаясь с уровнем мировоззрения и навыками конкретных людей. Сдвиги в мировоззрении населения, изменения индивидуальной ментальности служат значимым индикатором реальной общественной трансформации в целом, что сопровождается существенными изменениями в массовом сознании, замещением одних ценностных доминант другими. Система ценностей, формирующая основу мировоззрения людей, может выступать и как фактор, ускоряющий развитие, и как трудно преодолимый барьер на пути такого развития. Институциональные преобразования становятся необратимыми только тогда, когда они восприняты обществом и закреплены в системе ценностей, на которые это общество ориентируется. Анализ изменения базовых ценностей составляющих основу менталитета может позволить глубже понять причины успехов и неудач в происходящих в России институциональных преобразованиях, а также оценить эффективность самой трансформации российского общества.

Процесс формирования национальной идентичности не подлежит завершению, ибо нации конституируются и реконструируются в результате их постоянного взаимодействия с внешним окружением. Ментальные конструкции социальны, причем социальны во всех своих отношениях и измерениях. Согласно П.Е. Астафьеву, культурный народ, для того, чтобы энергично жить и строить свою жизнь, чтобы выступить деятелем на историческом поприще, должен составить себе определенное понятие о своих силах и стремлениях, о том, что ему дорого и мило и что ненавистно, о своих насущных задачах и потребностях, о себе самом. Он должен обладать определенным самосознанием, глубоко проникающим во всё его мировоззрение, окрашивающим по-своему все общие отдельному народу с остальным человечеством идеалы и, — главное — приводящим эти общечеловеческие идеалы в особый, индивидуальный у каждого народа, органический строй, в котором каждый из этих идеалов (научный, эстетический, этический, социальный и т.п.) получает свое особое (более господствующее или более служебное) место, вес и значение, свое полное определение.
[271]

Универсальная закономерность единства личности и социума проявляется в целом спектре законов формирования личности, т.е. законов многогранного процесса взаимодействия как объективных для данной личности социальных условий и предпосылок деятельности, так и субъективных условий жизнедеятельности личности.

Менталитет в наименьшей степени «материален», в отличие от культуры или цивилизации, не имеет материальной стороны и не нуждается в какой-либо «овеществленной инфраструктуре». По своей структуре он включает в себя прежде всего нематериальные компоненты цивилизации и культуры. При этом, в качестве «границы» между ментальностью и культурой (цивилизацией), «пространства перехода» одного в другое, «канала», через который осуществляется взаимовлияние, целесообразно рассматривать ценности. Таким образом, менталитет не есть система ценностей, но он есть механизм, способ выстраивания и упорядочивания ценностей, способ формирования «картины мира» с тем, чтобы она приобрела уравновешенный и «комфортный» для носителей данного менталитета вид.

Особое влияние на ментальность личности в процессе ее формирования оказывают идеологические постулаты. Поэтому можно сказать, что менталитет — это возможность человеческого сознания воспринимать и осваивать мир в тех пределах и ракурсах, которые даны ему его культурой и эпохой. Это «мыслительный инструментарий», который в определенную эпоху находится в распоряжении человека: он исторически обусловлен, унаследован от предшествовавшего времени и вместе с тем изменяется в процессе его творчества, всей исторической практики.

Ментальность личности можно определить как глубинный уровень индивидуального сознания, как устойчивую систему жизненных установок (установка — «фон» восприятия явлений и отношение к ним, определяющий характер деятельности человека). В процессе жизнедеятельности формируются различные установки: одни сиюминутны, могут появляться и исчезать, другие — закрепляться, становиться фиксированными. Последние образуют систему установок, как нечто относительно устойчивое, создающее прочную нравственно-психологическую основу позиции личности, определенную направленность в восприятии действительности, в возможности практической деятельности. Эта система установок и отражается в содержании понятия «ментальность».

Тот или иной народ в масштабе исторического времени должен духовно самоиденфицироваться, решить духовную или практическую задачу, [272] под которой понимается национальная идея. Обычно сущность этой задачи осознается как цель, как предел национальных стремлений. Она культивируется в основном образованным слоем, но в той или иной мере разделяется всем народом, срастается с этической психологией и образует особый тип национальной духовности. Глубина осмысления национальной идеи зависит от множества внешних и внутренних факторов, чем и объясняется разнобой в ее исторических интерпретациях, но здесь важно подчеркнуть, что во всем многообразии ее конкретных редакций сохраняется некое смысловое ядро и менталитет народа, его основные ментальные черты.

Всем архаичным обществам в чрезвычайно сильной степени свойственно стремление к самовозвеличению, что отвечало глубокой психологической потребности. Этническая гордость позволяет легче преодолевать бесконечные трудности, выдерживать натиск многочисленных врагов и соперников, она укрепляет в людях уверенность в собственных силах и необходима им для выживания. А русская идея во многом носила идеологический, утопический, мифологический характер, часто воспринимаясь как системообразующий фактор существования государства, смысл и цель жизни каждого отдельного человека. Россияне, легко сменяя идеологические ориентиры, психологически не переносят идеологическую пустоту и на уровне «коллективного бессознательного» нуждаются в объединительной национальной идее. В своей массе люди, несмотря на формальное соблюдение церковной обрядности, плохо знали православную догматику, и, невзирая на политический всеобуч, восприняли лишь марксистскую фразеологию. Эти идеологии были приняты русским народом не в силу их теоретической обоснованности, а исключительно по причине провозглашаемых ими принципов коллективного соборного выживания.

Судьба русской крестьянской общины оказалась той основой, на которой ставился и решался вопрос об исторических судьбах России: идти ли ей по пути, проложенному Западом, т.е. по пути преобразований буржуазного характера, или же искать свой собственный путь, свой собственный ответ на изменения в сфере материального производства, в общественной жизни в целом.

Особенности русского пути рассматривались с позиций своеобразия российской духовной традиции, и представляли собой вариант не корыстного, эгоистического, а спасительного, не техногенного, индустриально-расточительного, а аксиогенного, духовно-обогатительного развития. [273] Суть в том, что образующая семантическую основу модели русского пути идеологема патриархальности не состоятельна (В.В. Ильин). Нельзя считать традицию, принадлежащей всецело прошлому, ограниченной во времени и пространстве и не имеющей ничего общего с сегодняшним днем. Традиция, воплощая сам дух народа, призвана внести универсальный смысл в историческое бытие данного народа, в его место и роль в сообществе всех остальных народов.

Идея «Москва, Московская Русь — Третий Рим» сыграла огромную прогрессивную роль. Она лежала в основе образования русского централизованного государства, помогала русским государственным деятелям и просветителям отстаивать независимость и самостоятельность России, самобытность русской духовности и культуры. Большую роль эта политическая идея сыграла при утверждении славянского единства и православия в противоборстве с Ватиканом. И более всего в этой идее уже тогда проявилась свойственная России историческая жертвенность во имя сохранения и счастья всех своих народов, бескорыстие и мудрость в стремлении помогать другим народам в их развитии и становлении собственной государственности. Весь этот основной архетипический механизм культуры, определявший российский менталитет, во многом остался прежним.

Сегодняшние всемирные идеи стали другими, ибо изменилась геополитическая структура мира. Идеи открытого общества рыночной экономики, хоть и в своебразном российском исполнении, уже не ведут к изоляционизму. В эпоху активизации диалога мировых культур и пробудившегося цивилизационного самосознания народов модернизации могут осуществляться уже только в стиле межкультурного диалога, а не механического переноса западных или восточных учреждений на почву других культур. Социокультурный парадокс модернизации состоит в том, что она требует воли, питаемой идентичностью. Чем крупнее размер страны и выше ее международные и исторические амбиции, чем острее ощущение специфической идентичности (самобытности) ее народа, тем меньше оснований надеяться, что он, народ, удовлетворится ученической ролью и периферийным статусом своего государства.

Будущее России немыслимо вне общемирового контекста, вне общемировой системы. Вместе с тем наше будущее детерминировано нашим прошлым, т.е. всей совокупностью особых социальных структур, специфических черт российского менталитета и культуры России, советского и постсоветского общества. В мировом пространстве Россия развивается [274] как особая социально-культурная целостность. Переоценка (завышение) непосредственной роли общечеловеческих ценностей и интересов в локальных, национальных и классовых конфликтах создала ситуацию, когда сторона, ориентирующаяся на них, может оказаться в политическом проигрыше перед лицом более циничного и агрессивного соперника. Здесь высокие нравственные требования должны быть уравновешены с учетом политических реальностей современного мира. Стратегические долговременные интересы России требуют учета планетарной парадигмы развития и включения вытекающих из нее положений в политическое самосознание народа. Следует добавить, что без самоопределения страны в мировом историческом процессе невозможны ни выработка разумной государственной стратегии, ни ее широкая общественная поддержка, необходимая в переломные моменты истории. Отсюда возникла проблема наполнения новым содержанием «русской идеи».

Исторический и геополитический путь развития России отмечен периодами как длительного, так и относительно краткого безвременья и безвластия. Но каждый раз Русь, Россия, Российская Империя, Советская Россия выходила из тяжелого кризиса, являла миру образец жизнестойкости, силы духовного потенциала русского и других народов, населяющих ее огромные просторы. Россия не только сохранила все свои этносы, но и не раз спасала народы Европы от завоевания, порабощения, уничтожения.

Реальные отношения в общественные структуры вполне могут разрушиться, материальные основы — прийти в негодность, но последствия укоренения национальной идеи еще долго обусловливают социальные ориентации, направления и формы активности людей в политике, творчестве и обыденной жизни. Если не «зацикливаться» на общерусской оригинальности, можно увидеть расположенность и восприимчивость россиян к компонентам менталитета других народов, к способам решения общезначимых цивилизационных проблем, необходимых для поиска оптимального совмещения существующих российских социально-культурных реалий с особенностями общемирового процесса. Этому будет способствовать рационально-критическая, духовно-национальная самоидентификация. И проблема здесь не в том, чтобы «вписаться» в существующее многомерное мировое пространство, а в том, чтобы достичь взаимосогласованности с другими народами в широком социально-экономическом и социально-культурном смысле.

Похожие тексты: 

Добавить комментарий