Космос и история в иудаизме

[129]

Культурная оппозиция Восток — Запад представляет собой результат развития в странах Западной Европы и Америки особого рода прогрессистской цивилизации. Само это развитие, реально начавшись в эпоху Средневековья в Европе, было подготовленно возникновением христианства на Ближнем Востоке, а еще точнее, происшедшим до этого времени становлением принципа историзма в библейской религии 1.

Тема данной работы — анализ формирования в иудейской религии историзма как Weltanschauung и его отличия от космического миросозерцания.

Космос — прежде всего пространственный комплекс

С легкой руки известного культуролога и историка религий М. Элиаде в религиоведении утвердилось следующее представление о структуре пространства для религиозного 2 человека.

1. Homo religiosus живет в неоднородном пространстве, центр которого — место иерофании (явления Священного).
   
2. Этот центр — средоточие сакральности.
   
3. По мере удаления от центра пространство профанируется.
   
4. Центров может быть сколь угодно много, что не противоречит представлениям homo religiosus о мироздании; более того, homo religiosus стремится превратить всякое свое местообиталище в Центр космоса путем совершения соответствующего обряда.
   

Подобно тому, как пространство в космосе структурируется и обретает свою подлинную реальность благодаря Иерофании, также и космическое время существует только благодаря периодическому возвращению (посредством ритуала) ко Времени Оно (Illud tempus)  — времени творения мира богами.

Очевидно, что восприятие мира теснейшим образом связано с восприятием Божественного в той или иной культуре.

По всей видимости, боги космоса первоначально являлись «мгновенными богами» (Augenblickgotter), говоря словами Г. Узенера. Так или иначе, мгновенно и непосредственно, либо постоянно, в качестве определенного стационарного объекта поклонения, эти Силы (а древнесемитское 'el «бог» в первую очередь подчеркивает силовой момент) отождествлялись с определенными топосами пространства-времени (с доминированием пространственного аспекта).
[130]

В древнесемитской религии, в первую очередь в ханаанейской, с которой столкнулись евреи при поселении в Земле обетованной и с которой с переменным успехом боролись их религиозные вожди, эти наиболее активно почитаемые боги-силы носили имя баалов.

Применительно к человеку, слово baal означало домохозяина, владельца пастбища и т. п.

В арабском языке оно означает «муж». Чрезвычайно важно, что это слово никогда не употреблялось для обозначения отношения господина к рабу или отношения подчинения.

Баал — владелец какой-то определенной территории, но не господин человеку 3.

Отметим,что это относится только к баалам. По отношению к верховному богу Элу (deus otiosus, покоящийся бог семитской религии) это неверно. Так, в угаритском «Эпосе об Акхите» (KTU 1. 17) ДанниИлу именуется рабом Илу (=Эла) 4. Также были распространены теофорные имена, включающие в себя ‘bd — раб 5. Аллегория раб-господин несет в себе иной оттенок восприятия божественного: как раб не имеет своей воли и личности, но только волю и личность господина, так и человек оказывается личностно поглощенным божеством 6.

Отношение к божеству у кочевых семитских народов имело несколько иные акценты (во многом совпадающие с акцентами родовой религии).

1. Определенное божество обозначается по имени того лица, которое явилось основателем его культа.
   
2. Ассоциация божества с основателем его культа представляется результатом откровения этому человеку доселе сокрытого бога.
   
3. Божество, открывшееся основателю его культа — личное, не привязанное ни к какому определенному топосу. Отметим, что сами предки-основатели культа со временем приобретают божественные черты и становятся объектами поклонения.
   
4. Эта связь божества с тем, кто ему поклоняется, а не с каким-то определенным местом, в существенной мере является следствием кочевого образа жизни.
   
5. Как уже отмечалось, культ божества в значительной степени сливается с культом рода.
   
6. Бог откровения в некоторых случаях может сливаться с божествами земли, в которую вступают кочевники, не теряя при этом связи с первоначальным основателем культа 7.
   

Означает ли подвижность кочевого божества возникновение у кочевников некого нового миропонимания, где пространство (подобно современному секулярному пространству) становится однородным (в эмоциональном отношении)? Нет, ведь, по сути дела, Центр мироздания здесь никуда не исчезает; он может просто [131] передвигаться вместе с кочевым народом (как, собственно, и происходило у древних евреев с Ковчегом Завета; выражением того же представления являются легенды об основании патриархами на местах теофаний жертвенников).

Однако мы вправе все же отметить тенденцию к возникновению однородного (и в определенном смысле десакрализованного) пространства, реализующуюся при некоторых условиях.

1. Характер восприятия Нуминозного должен измениться. В нем должно появиться чувство суверенности Божества, его независимости от воли человека, и условности, относительности его связи как с любым местом, так и с народом (даже избранным народом). Это осознание пришло к древним иудеям, видимо, после разрушения Первого Храма, выраженное на их языке как нарушение Израилем договора с Богом и проистекающие отсюда бедствия. Йахве перестал быть родовым божеством, обеспечивающим процветание иудеев.
   
2. Нуминозное удаляется из космического пространства, окончательно разотождествлясь с какими-либо объектами этого мира (высотами, столбами, Храмом, царями, пророками).
   
3. Значит, поклонение такому Богу не может осуществляться исключительно в форме пространственно-временных ритуалов, праздников (или, радикально, не может осуществляться таким образом вообще).
   

Акцент богопочитания смещается из космической сферы ритуала в историю.

Далее, означает ли многократно подчеркнутый исследователями временной характер еврейского мировосприятия, отличающийся от ханаанейского (мир как olam — временное, а не пространственное единство) переход или изначальное наличие качественно иного, исторического типа мышления? Думается, нет. Ведь, как мы можем наблюдать в современных иудейских праздниках, они являются по сути своей проецированием событий сакрального Правремени на современное профанное время — инвариант мифа о вечном возвращении. Мне представляется, что нет пропасти, кардинального различия между космическим сознанием ханаанеев и временным сознанием ханаанеев и евреев. Хотя, опять-таки, во временном мировосприятии есть потенция выхода за пределы космоса.

М. Элиаде справедливо указывает на качественное различие между Космосом и космическим временем, с одной стороны, и временем историческим, с другой, подчеркивая необратимость и конечность последнего в противоположность вечной повторяемости первого. Он отмечает, что в иудаизме история понимается как теофания, Йахве проявляет себя в исторических событиях, приобретающих свою уникальность благодаря богоявлению 8.

История, как она понимается в Библии — это нечто, свершающееся здесь и сейчас. Этим она кардинально отличается от истории в понимании современной науки 9. Для иудея нарушение Израилем Завета (berit — договор) с Йахве (как для христианина нарушение Адамом первого Завета, грехопадение) — не просто [132] историческое событие, имевшее место некогда и утратившее свое значение, но настоящее в подлинном смысле слова. Именно в область истории смещается центр религиозной жизни, Священное 10. Священное отныне не переживается, а реализуется.

Соответственно, и религиозное действие перестает ограничиваться исключительно сферой культа и ритуала. Вся жизнь человека — служение Богу.

История является не только теофанией, но и местом действия личности, соучаствующей в ее творении. Причем поскольку уникальное историческое событие творится человеком по воле Бога, за всеми событиями стоит действие личности. Война, бедствия народа — теперь не просто явления Не-смысла (типа Исефет египетской религии), но деяния как Бога Йахве, так и человека — его сотрудника (например, вавилонского царя Навуходоносора) 11.

Именно благодаря его действию она приобретает свой линейный, изменяющийся характер.

Действие человека в истории противоположно положению человека в космосе.