Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» создавался в тот момент, когда эстетизация жизни определяла саму возможность существования автора в связи с реальностью. Он разрушает границу между реальным и мнимым миром, осуществляя непрерывный диалог между ними. «Бахтин — это окно в социальное творчество, разрушающее мир отчуждения». Связь этих двух авторов дает возможность нового видения диалога на расстоянии.
Известно, что М. Бахтин выдвинул тезис о принципиальной тождественности искусства и жизни и открыл полифонический роман, где голоса героев созвучны благодаря их взаимному диалогу. Само «Я» по Бахтину существует на границе своего бытия и инобытия другого. Как писал Кьеркегор: «Ты паришь над самим собой, видишь внизу множество настроений и положений и пользуешься ими». И только поступок у Кьеркегора и Бахтина делает жизнь человека продуктивной, т. к. позволяет ему испытать реальность собственной свободы. Вся жизнь человека должна быть «неповторимым поступком», т. к. поступок этот есть реализация его единственного «места» в бытии, поэтому человек не имеет права на «алиби», на уклонение от такой ответственности. Так и в романе М. Булгакова Мастер, выполняя свою миссию — создание романа о Понтии Пилате — платит за это искалеченной судьбой. Бытийствование личности есть общение с другими, возможно, здесь даже подразумевается идеал христианской отзывчивости и любви к ближнему, близкий и Кьеркегору, и Маргарита, любящая Мастера, воплощает в себе того идеального другого, который всегда понимает и любит. Но «единственно адекватной формой словесного выражения подлинной человеческой жизни является незавершимый диалог», которым и становится роман Мастера.
С другой стороны, Бахтин и Булгаков соприкасаются в своем творчестве темой карнавала. На балу у Воланда происходит своего рода представление с элементами карнавала (хотя и раньше в Варьете на мистическом сеансе Воланда осуществляется подобное карнавальное действо, но меньшего масштаба). Именно на этом балу низ и верх, преступники и королева уравниваются, давая надежду на спасение первым — так, одной из них, Фриде — удается добиться милости Маргариты. «Карнавальное действо, где не существует ни рампы, ни «зрительного зала», — это сцена и жизнь, празднество и сновидение… одновременно».
Именно в концепции карнавала у Бахтина звучит идея об «инверсии двоичных противопоставлений», то есть переворачивание смысла бинарных оппозиций — во время праздника на карнавальной площади перед великим постом народ прощается со всем мирским и все основные оппозиции [167] христианской культуры и все бытовые представления меняются местами. Так и в романе Булгакова, например, образ Воланда не несет в себе абсолютного Зла — и более того — он совершенно лояльно относится к Иешуа. Это может быть связано и с апокрифическим пониманием образа Сатаны в книге — «все ангелы тверди и сам Сатана, увидев Иисуса, поклонялись ему», или взаимоотношением Иисуса и подземного Кузнеца в эзотерической доктрине,. а может быть, как раз с переворачиванием смысла бинарных оппозиций Бахтина, поскольку и во всем романе осуществляется бесконечная перемена акцентов — положительное может стать отрицательным и наоборот: Маргарита из любящей женщины превращается в мстящую ведьму, Воланд — из доброго волшебника в наглого надувателя и т. д.
«Карнавал — утопическое царство равенства и свободы. Но полное равенство и свобода внемирны, потусторонни по отношению к этому миру. Речь идет об отмене этого мира, ухода от него… в смерти, перед которой все люди равны»... Так и на балу у Воланда собираются те, кого смерть уравняла, но здесь в отличии от карнавала Бахтина — царства полной безнаказанности и безответственности — все зависит от воли Воланда: вспомним хотя бы несчастную Фриду, просящую помощи у Маргариты. Проявление же милосердия (освобождение Маргаритой Фриды, а Мастером — Пилата) предшествует обретению утраченного — это некий этап личного посвящения, перед которым нужно пройти через страдания. Тема смерти и воскрешения — одна из важных тем романа, с которой связано искупление вины, а одним из основных центральных мотивов романа Булгакова является мотив поиска — в первую очередь, поиска истины, которая должна искупить некую вину. Поиск истины, в результате которого наступает освобождение из материального плена через символическую смерть, является духовной основой для мистического христианства в целом — будь то алхимия, розенкрейцеровское или масонское учение или литературные предшественники романа Булгакова, — произведения Данте и Г. Майринка и, конечно, Гете.
Необходимо отметить, что у Булгакова события в романе происходят на разных «ступенях» времени, объединенных между собой (московский, иершалаимский и потусторонний, а также мнимый миры) что также подчеркивает возможность переходов, смену акцентов — подобно карнавальному действу. Временная структура романа Булгакова во многом схожа с представлением о ней Гете. Немецкий поэт «разносил рядом лежащее в пространстве по разным временным ступеням, эпохам становления… Современность для него раскрывается как существенная разновременность: как пережитки или реликты разных ступеней и формаций прошлого и как зачатки более или менее далекого будущего» «Важная черта гетевского видения исторического времени, как отмечает Бахтин, — само прошлое должно быть творческим, действенным в настоящем — перекликается с трактовкой времени в «Мастере и Маргарите», где прошлое переходит [168] в настоящее, давая начало новой главе (например, конец первой главы «… в белом плаще…» дает начало второй: «В белом плаще с кровавым подбоем…»). «Такое творчески-действенное прошлое (хотя бы и в отрицательном, нежелательном для него направлении), определяющее настоящее, вместе с этим настоящим дает известное направление к будущему, в известной мере предрешает будущее. Этим достигается полнота времени, притом наглядная, видимая полнота». Т. о. и в романе Булгакова осуществляется, видимо, полнота времени, давая наглядный пример диалога различных временных пластов.
Диалог и карнавал — один из способов символического выражения действительности, когда ее невозможно обозначить явно. И именно «переход образа в символ придает ему смысловую глубину и смысловую перспективу… Содержание подлинного символа через опосредованные смысловые сцепления соотнесено с идеей мировой целокупности, с полнотой космического и человеческого универсума».
Добавить комментарий