Без прояснения настоящего невозможно будущее, следовательно, одной из главных целей философского дискурса является описание и символизация того, что звучит в многообразии настоящего наиболее сильно, словно нота, вокруг которой образуется все пространство музыкального произведения. А феномен сверх — рационализма может рассматриваться в качестве такой «ноты», поскольку является ответной реакцией культуры современности на стоящую перед ней проблему возможности непосредственного знания и, следовательно, проблему языка.
Философское переживание данной проблемы в культуре приводит к осознанию неполноты и не данности бытия в ней. В свою очередь это имеет следствием критическое отношение как к культуре.
Ответом на опасность обесценивания культуры являются все современные философские течения, но ни одно из них не устраняет проблему как таковую. Последовательное философское осмысление приводит в настоящем к выводу о невозможности схватывания события только понятийными средствами.
Тенденция сверх — рационализма существует в разной форме и разной степени выраженности в современных философских и культурных течениях. В тоже время ни в одном она не осуществляется полностью. Не существует чистого «сверх — рационалистического пространства». Оно представлено в виде перекрещивания и наложения разных философских концепций, одновременно объединяя их и выделяясь из них. Можно сказать, что сверх — рационализм является не(до)осознанным «концептом», который ждет своей выраженности и своего опространствования. Он может быть описан как событие культуры, инсталлирующее новое пространство в бытие.
Вхождение в пространство сверх-рационализма осуществляется через слова, которые можно назвать символами в том смысле, что они, обладая вполне определенными значениями, отсылают в то же время к бесконечному количеству различных культурных смыслов. Они существуют в пространстве культуры не как застывшие понятия, а как пульсирующие точки, ведущие мысль за собой, соединяющие несоединимое. Эффект этот можно сравнить с кругами на воде от брошенного камня: волны все расширяются и постепенно втягивают в свое движение все большее число предметов (листья, лодки, утки). Еще одним качеством рассматриваемых «символов» является провокационность — символы бросают традиционной культуре вызов, однако не выходят за ее границы. Дискурс выстраивается так, что выходит за свои пределы и приводит к переживанию бытия.
При рассмотрении современных философских концепций в их текстовой представленности необходимо отметить общий момент: [178] интерес к границе, телесности, «месту». Он составляет “corpus” сверх — рационалистической тенденции в конце века.
Сверх-рационализм в философиях современности касается бытия через язык, через понятие. Язык, можно сказать, следует туда, куда следовать невозможно — в «невозможное место». Место — ограниченное пространство бытия, которое стремится описать язык. Таким образом, сверх-рационалистическая тенденция — это стремление проследить все границы пространственных образований, т. е. все поверхности, образующие бытие. Не сами понятия языка (как абстрактные образования) касаются границ, а через тектонические разломы, извергающие значения, происходит соскальзывание и «касание». У Ж.-Л. Нанси «касание» становится философским понятием, описывающим единственный путь познания — путь следования по границе Тела как пространственной ограниченности места.
Механизм «сверх-рационализма» в концепциях Ж. Деррида или Ю. Кристевой заключен в таком выписывании бытия, которое осуществляется через особое («ритуальное») движение руки или проговаривания текста.
Начало — рациональное действие — описание, писание текста, далее следует разрыв в тексте, когда осуществляется касание бытия — со-бытие переживание, далее снова про-исходит возвращение к рациональному описанию события. В действительности временная последовательность не совсем такова. Так как «касание» не есть мистическое постижение высшего смысла, то и не происходит реального отрыва от процесса писания: событие и его рациональная интерпретация осуществляются со-в-местно. Поэтому, в частности, постмодернистский текст прерывист, в нем есть моменты особой плотности и моменты разряженные, он максимально следует «ткани реальности».
Текст становится повторением линий бытия (почти в физическом смысле). Текст и отдельное понятие перестают существовать в двухмерном пространстве листа, становясь фигурой, заключающей в себе бытие. Таким образом письмо осуществляется не «над физикой» (метафизика), а «по физике».
Не только мы «пишем» место, но и оно ведет нас, поскольку мысль следует за поверхностью, которая ее направляет. Акт «касания» есть акт двухсторонний, поэтому возникает особая этическая топология, которая по-новому осмысляет проблему выбора («мы выбираем, нас выбирают»).
Стремление через текст прикоснуться к бытию приводит к установке внимания философов на интенсивные и вне-культурные состояния, образы или понятия, которые проявляются как моменты выхода за пределы текстовой выраженности. Таким образом, внимание философии начинают поглощать «места», не относящиеся к ее традиционной проблематике, лежащие практически за пределами культуры. Тем не менее, именно эти «маргинальные» понятия можно считать точками интенсивности культуры, так как она всегда исходит от них.
[179]
Таким образом, можно выделить целый ряд символов (или символических образов), погружающих субъекта в пространство сверх — рационализма. Этот процесс схватывания обозначается понятиями суперинтеллектуальной интуиции (А. Бергсон), сверхинтуирования (Г. Башляр), касания (Ж.-Л. Нанси), переживания. Другие обозначают непосредственно предмет, к которому направлено внимание: границу, тело, архетипические образы рождения, жизни, умирания, смерти (Ж. Делез, Ю. Кристева). В целом эти «символогемы» отмечены главным — интенсивностью переживания в культуре и богатством ассоциативных связей. При этом следует помнить, что сверх-рационализм манифестирует себя таким образом не только в рамках философии, но и в эстетическом опыте.
Итак, можно констатировать, что сверх-рационализм, хотя и не представляет собой четко структурированное единое пространство, манифестирует себя в различных культурных областях с помощью опознаваемых символов и образов, которые вводят субъекта в определенную ситуацию взаимодействия с бытием. Эти «символо-образы» имеют ряд признаков, создающих их инвариант, по которым могут быть опознаны как образующие пространство «сверх-рациональности». При этом варьируется только внешняя выраженность, зависящая как от исторического, так внутри культурного места инсталляции данного пространства «сверх-рациональности».
Добавить комментарий