В современной ситуации обостряющихся этнических конфликтов возрастает интерес к национальным теориям воспитания.
Изучение общих и частных элементов региональных культур, в том числе и народной педагогики, помогает определить индивидуальные особенности представителей разных народов, понять их поступки и взгляды. Все это в совокупности является основой межкультурного общения, основой толерантности в многонациональном обществе.
Этнический паремиологический фонд в наиболее совершенной художественной форме выражает характер народа, раскрывает высокий уровень его поэтического творчества. Процесс развития фольклора сопровождался концентрацией общечеловеческих и национальных ценностей, которые также нашли свое выражение в средствах народной педагогики.
При сходстве и единстве многих постулатов системы воспитания для каждого из народов характерны разные ментальные воззрения, формирование которых зависит от многих условий: природно-геогра фических, климатических, исторических, конфессиональных и т.д. Но в то же время следует обратить внимание на «имеющиеся в недрах каждой этнической культуры основания толерантности, например, в половицах, крылатых выражениях, сказке, быте и т.д.» (3: С. 42).
Анализ малых форм фольклора позволяет выявить черты сходства и различия основных положений этнопедагогики, определить своеобразие этнопедагогического аспекта. Одним из критериев такого рода анализа может служить тематическая классификация разных жанров народных изречений: отношение к человеку, к труду, семье, детям и т.д.
Благодаря краткой формулировке, лаконичности и образности выраженной мысли паремии «обучают, прежде всего, основным логическим операциям — утверждению, отрицанию, сравнению, отождеств лению и т.п.» (5: С. 12). Еще с детских лет в непринужденной форме, [142] опираясь на максимально легкие для восприятия пословицы, поговорки, загадки, происходит усвоение сложных категорий мышления.
Принимая во внимание тот факт, что спектр действий разных средств народной педагогики достаточно широк, но, как справедливо замечают А.Н. Мартынова и В.В. Митрофанова, «народная педагоги ка, так широко и глубоко представленная в пословицах, дает верные и четкие указания относительно воспитания» (2: С. 460). Именно поэтому, рассмотрим основные элементы системы воспитания китайского народа, отраженные в пословицах и поговорках.
Для того, чтобы глубже понять систему воспитательных ценностей, необходимо воспринять культы, обряды и народные традиции Китая.
Большое влияние на семейные отношения и содержание воспитательных норм оказали конфуцианские заповеди. «Согласно взглядам Конфуция, для человека нет ничего важнее сяо, т.е. сыновней почтительности» (1: С. 121). Само по себе естественное почитание старших и забота о родителях были трансформированы конфуцианцами до уровня догматов. Культ отцепочтительного сына поддержи вался официальными властями и всем обществом и строго осуществ лялся на практике.
Особенности такого рода семейных взаимоотношений нашли свое выражение в пословицах: «Тысяча классиков, десять тысяч канонов, а сыновняя почтительность и долг — прежде всего» (4: С. 311), «Продавать «Книгу о сыновней почтительности перед дверьми Конфуция» (4: С. 306), «Если дома почитаешь родителей, так зачем же идти далеко жечь ароматические палочки» (4: С. 288).
Случаи же недостаточного выполнения норм сяо осуждаются обществом: «Когда дерево решит выстоять, так ветер не прекращается; когда дети решат кормить, так родителей уже нет в живых» (4: С. 293), «Лучше при жизни кормить родителей курятиной и свининой, чем забить быка и принести жертву на их могиле» (4: С. 297).
Установившаяся система конфуцианских культов оказывала значительное влияние на семейно-брачные отношения и на связанное с этим рождение детей. Забота о предках возлагалась на главу рода, поэтому его первой обязанностью было непременное продолжение рода. «Умереть бесплодным, не произвести на свет сына, который бы продолжил культ предков — это самое ужасное несчастье не только для отдельного человека, но и для всего общества» (1: С. 132). «Бывают три случая непочитания родителей, нет потомка — самый страшный из них» (4: С. 280), «Вол пашет поле, конь ест зерно, люди растят [143] сыновей — всем счастье» (4: С. 283), «У кого в шестьдесят нет внуков, тот подобен старому дереву без корня» (4: С. 312).
Помимо воспитания в духе священных заповедей сяо, китайские паремии фиксируют и другие постулаты народной педагогики, которые совпадают по содержанию с пословицами других народов: «Баловать сына — все равно, что убить его; только из-под огненной палки выходят почтительные дети» (4: С. 279), «Из одной хворостины трудно разжечь огонь, одного сына трудно воспитать» (4: С. 292).
Нормы конфуцианской морали оказали влияние и на воспита тельную систему других этносов восточно-азиатского региона, особенно Японии: «Можно бросить ребенка в бамбуковой чаще, но бросить родителей невозможно» (4: С. 629), «Почтительный голубь садится на три ветки ниже своих родителей» (4: С. 634).
Другой аспект, разительно отличающий китайскую народную педагогику, — это культ образованности: «Десять тысяч профессий на свете — низки, только учение высоко» (4: С. 286).
С древнейших времен во многих этнических культурах с особым трепетом относились к образованным людям. Образование давало знания и давало возможность занять высшую ступень социальной лестницы. Но, именно в Китае, проникновение в сословие ши, своеобразную касту интеллектуалов стало одной из важных задач воспитания и обучения подрастающего поколения: «Нет большего наслаждения, чем читать книги, нет дела важней, чем учить сыновей» (4: С. 302), «Коль есть поле, да не посеешь, будут амбары пусты; коль есть книги, да не читаешь, будут сыновья и внуки глупы» (4: С. 294).
Непременным атрибутом образованности стало не только овладение сложной иероглифической письменностью, умением читать и писать, но и обязательное знание наизусть конфуцианских канонических книг. Эти каноны еще с доханьского времени считались источником мудрости: «Выучил “Четверокнижие” — и сюцай готов» (сюцай — низшая ученая степень) (4: С. 284), «Лучше изучить классиков и разбираться в книгах, чем накопить тысячу лянов серебра» (4: С. 297).
Как справедливо подчеркивает Л.С. Васильев «для конфуцианского Китая было весьма характерно стремление учиться (если позволял достаток) вне зависимости от возраста» (1: С. 190): «В учении не важно — молод или стар, постигнешь и станешь мастером» (4: С. 282).
Культ образованности был взаимосвязан с культом иероглифа, так как не только овладение содержательной стороной письменного знака было сложным процессом, но и овладение приемами его написания было не менее трудным, но весьма почитаемым делом. Умение [144] пользоваться кистью — важная составная часть культа письменности: «Истлевшая кисть для письма лучше хорошей памяти» (4: С. 293), «Коль кисть у тебя в руке, никого просить не надо» (4: С. 295).
Более того, литературные способности стали необходимым атрибутом государственных чинов: «Коль название сочинения неудачно, то и слова не идут свободно» (4: С. 295), «Коль выучил “Триста танских стихов”, так хоть не умеешь читать стихи, а будешь читать» (4: С. 294).
В заключение необходимо подчеркнуть, что этнически разные постулаты народной педагогики едины в своей нравственной основе. Они помогают понять национальный характер и найти пути межкультурного взаимопонимания.
Литература:
- Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. 2-е изд. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2001. — 488 с.
- Мартынова А.Н., Митрофанова В.В. Мудрость и красота // Пословицы. Поговорки. Загадки. М.: Современник, 2000.
- Палаткина Г.В. Мультикультурное образование: современный подход к воспитанию на народных традициях // Педагогика. 2002, № 5.
- Пословицы и поговорка народов Востока. М.: Восточная литература, 1961.
- Цивьян Т.В. Предисловие // Паремиологические исследования. Сборник статей. Исследования по фольклору и мифологии Востока. М.: Главная редакция восточной литературы, 1984.
Добавить комментарий