Социальный кризис и проблема интеллекта

[83]

Общий взгляд на социальную целостность фиксирует за единством территории и администрации единство смыслового пространства, определенного культурой. В.В. Налимов в попытке построить полевую концепцию сознания, вводит этот континуум как априорную реальность, существующую потенциально, в свернутом виде до всякого индивидуального опыта, которая разворачиваясь [84] в процессе сознательной жизни, образует неповторимый внутренний мир личности.

Уникальность экзистенции всегда связана с «присутствием» в реальном мире, поэтому менталитет существенно зависит от характера человеческой общности. При этом под ментальностью чаще всего понимается система социально-психологических установок, способы мировосприятия, манера чувствовать и думать. Сопряжение личного смыслового пространства и социально-исторического контекста — естественный процесс в жизни каждого человека, на который явно или неявно опирается любой его поступок, как в повседневности так и в сложной теоретической или практической ситуации. С другой стороны, социальные установки, идеи и общие нормы становятся реальным фактором действия только в процессе их ментальной трансформации, принятия их в качестве внутренней нормы жизни индивидуума, что предполагает сложную деятельность восприятия, узнавания, понимания, переживания, оценки.

Внутреннее состояние человека в период социального кризиса характеризуется потерей психического равновесия, что ведет к стрессу, развивающемуся в болезнь или патологию, к неврозу, депрессии или, напротив, к агрессии или неадекватной поведенческой реакции. Процесс переживания, обычно относимый к иррациональной стороне динамики ментальности, в теории деятельности, определяется как процесс преодоления критических ситуаций, требующих модификации самой личности и ее жизненной позиции. В ситуации социального кризиса неизбежна напряженная душевная работа по восстановлению утраченной осмысленности существования. Несоответствие энергетических и интеллектуальных затрат получаемым социальным результатам, постоянный риск, неуспех, расхождение знания, прогноза и реальной нестабильной ситуации, смещение или снятие привычных норм порождают интенсивный процесс внутренней работы переосмысления.

Утрата смысла для индивида своего рода «экзистенциальный удар», который сопровождается высоким эмоциональным напряжением на фоне когнитивного диссонанса. Фундаментальную роль в феноменологии переживания современная психология отводит двум признакам: 1) уровню интеллектуального развития и 2) личному отношению к окружающему миру, предполагающее подспудную интеллектуальную работу, поскольку индивидуальное [85] отношение всегда опосредовано смыслами, символами — знаками отношений, культурно нагружено. Уже подсознательно выстраиваемое отношение, предчувствие решения (как интуитивное знание) предполагает значимое когнитивное пространство, в котором располагаются интенции поиска оценочного критерия. Интенциональность и контекстуальность характеризуют смысл, выступающий центральной категорией философской антропологии и психологии 1.

Когнитивная динамика внутренней жизни человека оказывается настолько фундаментальной, что устранение ее ведет к психической патологии. Вместе с ней снимаются символическая (ритуальная, жестовая и речевая) регуляция, становятся бездейственными практически все сверхинстинктивные эволюционные механизмы человеческой психики, включая архетипы и табу. Погружение в неконтролируемый разумом «котел инстинктов» — уход от состояния психики, в котором, по выражению Г.П. Щедровицкого, происходит «склеивание» индивидуальных характеристик субъекта с культурно-историческими нормами деятельности, выраженными в общественных «организованностях» в виде языка, знания, техники 2. Общественно выверенное соотношение внутреннего и внешнего располагается в пространстве мыслекоммуникации и определяет единство исторической нормы психики 3. В основании динамики ментальности лежит эгологическая (или когнитивная) динамика.

В соответствии с установками социальной динамики П. Сорокина, каждой социокультурной целостности соответствует свой тип человеческой личности с особым менталитетом и поведением. Целостность социокультурной системы формирует ментальность через систему знаний, мировоззрение, религию, стандарты поведения и «святости», моральные законы и критерии организации социальных отношений. Цикличность социокультурной динамики связана с временным доминированием одного из типов ментальности: «чувственного» или «умозрительного». Для первой свойственно [86] материалистическое мировоззрение, в динамичной социальной жизни популярен утилитаризм. Для второй — статичный характер социальной жизни, замедленный темп развития науки и техники. Переходную систему П. Сорокин называет «идеалистической». Когнитивные способности человека, с одной стороны, позволяют социокультурной системе, благодаря своей гибкости и подвижности, проходить бесконечное число состояний и находиться в состоянии непрерывной эволюции. С другой стороны, органичное стремление к устойчивости в прогнозируемых ситуациях, наличие критериев и норм, на которые опирается индивидуум в целесообразной деятельности, приводит к ограничению состояний, черт, этапов развития. Этим обусловлено наличие нескольких повторяющихся фаз, как в динамике ментальности на индивидуальном уровне, так и в типологии менталитета 4.

Динамика социокультурного развития представлена П. Сорокиным в виде колебаний маятника. Этапы поочередного доминирования умозрительной и чувственной ментальности с обязательным переходом через идеалистическую систему, имманентны самому социуму и составляют механизм его трансформации. Интеллект в этой модели имеет значение функционального средства трансляции общих норм и трансформации смыслового пространства социума. Подчеркивая неизбежность кризисов в развитии систем, Сорокин пишет: «Несмотря на все имеющиеся в нашем распоряжении общественные и естественные науки, мы не способны ни управлять социально-культурными процессами, ни избегать исторических катастроф. Как бревно на краю Ниагарского водопада, нас приводят в движение непредвиденные и непреодолимые социально-культурные течения, перенося нас от одного кризиса и катастрофы к другим» 5.

Проблема интеллекта

Современная ситуация нарастающего глобального экологического кризиса ставит в центр философской рефлексии противоречие совокупной созидательной деятельности человека естественному природному принципу сохранения. Самосохранение в динамически меняющихся условиях жизни выступает общей «целью» организма, запускающей и корректирующей [87] потребным будущим инстинктивные программы. В человеческой деятельности целесообразность — критерий, регулирующий когнитивные действия. Его главный смысл — подчинение процесса практической и познавательной деятельности целевой установке. При этом цели выстраиваются определенным образом. Самая общая установка формулируется обобщенно как доминирующий мотив или императив. В этом случае целевой подход в организации действий опирается на вопрос «ради чего?» в отличие от познавательной установки «почему?». Именно этот вопрос «ради чего?» задает актуальное направление философской рефлексии в отношении влияния информационной технологии интеллекта на перспективы развития социума в целом и человеческой индивидуальности в частности.

Гармония потребностей (общих и частных, научных общественных, индивидуальных), выступает достаточно остро в кризисной ситуации и предстает, с одной стороны, как проблема социального управления, внутреннего регулирования, с другой — как проблема самосохранения целого. Функции интеллекта в такой ситуации предстают в нетрадиционном ракурсе. Можно ли рассматривать интеллект в качестве естественного социоприродного механизма самосохранения социума? Критический опыт в отношении рациональности, накопленный философией к концу века, привел к распространению антиинтеллектуализма, акцентирующего внимание на разрушительных действиях разума, явивших оборотную сторону максимы «Знание-сила». Идентификация интеллекта со всем, что враждебно духу, убедительным образом подтвердилась в культуриндустрии и позитивистской погоне за информацией 6. Однако вне деятельности интеллекта невозможно ни сохранение общей культуры, ни развитие сообщества (технологическое, политическое, экономическое, духовное).

Главные социальные проблемы постиндустриальной цивилизации связаны с расхождением и противоречием рациональности и ответственности субъекта, этического (или экологического императива) и неограниченной свободы индивидуального, социального и технологического творчества. Они порождают более глубокую социально-генетическую проблему, выраженную в вопросе о реальных механизмах взаимосвязи субъектных уровней социума. Как высокие [88] идеи всеобщего блага, понятия долга, чести, ответственности попадают в индивидуальную голову, в феноменальную стихию человеческой жизни, что является стержнем управления индивидуальным поведением и социальным действием: инстинкт, страх, стереотипы массового сознания, разум?