Редакционная коллегия выпуска:
Орлов Д.У., Пигров К.С., Секацкий А.К.
Предисловие
Разговоры о конце социального, во всяком случае в общепринятом смысле этого понятия, уже довольно долгое время входят в общеобязательный перечень наиболее популярных и обсуждаемых интеллектуальных тем. Речь может вестись об исчезновении традиционных обществ в связи с процессами глобализации, об утрате обществами внутренних знаков отличий в связи с гибелью идеологий, об их непроницаемости и зависимости от масс-медиального шаманизма, и т. д. Конференция «Социальный кризис и социальная катастрофа», проведенная кафедрой социальной философии и философии истории на философском факультете СПбГУ, была нацелена на обнаружение и описание процессов, определяющих состояние современного социального бытия, которое очевидным образом характеризуется значительной, со временем все более возрастающей степенью катастрофизма. Впрочем, формулировка темы конференции предполагает и иной взгляд на положение вещей, — возможно, мы находимся не при конце социального, а лишь переживаем его очередной кризис. Условно можно обозначить три направления, в которых проходила работа конференции: метафизические предпосылки проблемы, ее социальная аналитика, и возможные воображаемые экспликации.
Часть выступавших обратилась к историческому и историко-философскому контексту для объяснения современных социальных процессов. Что следует считать точкой возникновения социальных кризисов вообще, и нынешнего в частности? Прозвучало утверждение, что «Первая социальная катастрофа, социальная в самом точном смысле этого термина, произошла с Адамом и Евой, когда они были изгнаны из рая» (Борисова И.Е.). Тем самым катастрофическое прасобытие оказывается предшествующим хорошо организованной и структурированной социальности и, более того, даже возникновению исторической сцены. Однако большинство участников дискуссии, обращавшихся к массивам истории, столь далеко не заглядывали. Ссылались главным образом на мыслителей последних двухсот с половиной лет, которые сумели то ли предвосхитить, то ли обосновать, то ли описать наступающее «новое средневековье». Выступавшие рассуждали о кантовском понятии Просвещения и его возможных коннотациях (Апыхтин А.В.), о Шопенгауэре (Егорова А.Е.), Розанове (Кожурин А.Я.), Ницше и Делезе (Литвин Т.В.), экзистенциалистах (Путиловский Н.) и многих других, чьи работы способствуют пониманию истоков и причин современного критического состояния общества или предрекают ему неизбежную катастрофу. Однако ретроспекция, сколь бы плодотворной она ни выглядела, и какие бы объяснительные модели ни предлагала, все-таки не способна исчерпать актуальный горизонт современности, хотя бы постольку, поскольку наша современность вовсе не выступает в форме истолкования тех или иных текстов. Существенна прямая, непосредственная апелляция к событийности, к фактичности, к сырому, еще не обработанному материалу жизни, происходящей на наших собственных глазах. Исторические аналогии здесь не всегда являются уместными, а зачастую попросту затемняют суть совершающегося, в которой больше проблем и вопросов, нежели ясности и ответов. В этом смысле убедительно звучит предположение, что «аналитический потенциал понятия катастрофы применительно к сфере социального на сегодняшний день подвергся обесценению в такой степени, что возможность методической рефлексии в отношении данной сферы стала по меньшей мере проблематичной. В самом деле, разве не в виду некоего катастрофического явления всякий раз конституируется горизонт осмысления социальной реальности, разве не специфическая задача рационализации — проинтерпретировать катастрофу как кризис — составляет неизменный сюжет привычной нам социальной философии?» (Погребняк А.А.). Катастрофизм лежит в основании человеческого развития, не исключено, что его нужно просто принимать как трагическую данность (Ужогов А.В.), особенно в современное время, в котором «отмечается процесс разрушения значения Дома, а современность характеризуется всеобщей беззащитностью, бездомностью, чувством безродности, атмосферой потерянности и духовной дезориентации» (Климова С.В.). Проблему можно сформулировать следующим образом: является ли катастрофа точкой возникновения и способом развития общества, или это момент его разрушения и исчезновения?
Социально-аналитический блок в работе конференции опирался на тезис о том, что общество актуально уже находится если не в катастрофе, то в глубоком кризисе. Это является совершившимся фактом, требующим осмысления и своеобразной проекции на другие области человеческого существования. Прежде всего, речь должна вестись о духовном кризисе, по отношению к которому кризисы в обществе, экономике, экологии или политике выступают лишь эпифеноменами (Агаркова Е.Ю.). Многие докладчики обращались к современной российской действительности, последние лет пятнадцать предоставляющей практически безграничный, неисчерпаемый материал для изучения и анализа кризисных и катастрофических ситуаций. Тут и пресловутая проблема национальной идентичности и дезориентации общества, обусловленная «почти мгновенной потерей всего, что еще до недавнего времени питало его жизненные силы» (Барежев К.В.), и фактор извечной российской бедности (Васильева Н.В.), и общий кризис сознания в эпоху постмодернизма (Буряковский А.Л.), и десятки других аспектов.